— Это да… Но, все равно, хочется иметь возможность не убивать. Для этого надо стать сильнее. Гораздо сильнее. Чтобы иметь возможность сохранять жизнь…
— Говорят в период Враждующих Царств жил вельможа по имени Гу… — нараспев тянет слоги Акира: — и вот однажды он участвовал в соревнованиях художников. И заданием было нарисовать змею. Но Гу был отличным художником и успел справится с заданием, пока остальные не нарисовали и половины. И он сказал «Как вы медлительны! Пока вы тут рисуете, я ещё успею пририсовать змее ноги!». И он действительно нарисовал ей ноги. Однако, когда стали объявлять победителя то работу Гу обошли, сказав, что заданием было нарисовать змею, а не ящерицу. — она замолчала, затянулась и взглянула на меня.
— Иногда. — сказала она: — достаточно, если все получилось, и все живы. Все наши. Не надо придумывать лишнего, Син, мы не боги и не можем всех спасти. Мы просто бьемся за свое место под солнцем.
— Наверное ты права. — мы молчим. Я вздыхаю. Тема тяжелая, но не поговорить — значит оставить ее висеть в воздухе.
— Раз уж зашла речь об месте под солнцем, — говорю я, — мы начинаем толкаться локтями с гокудо старины Джиро. Уже начались скандалы вокруг паучков и сборщиков податей. Официально он отдал нам Третью и часть Четвертой улиц, но на деле там все еще ходят его сборщики. Он попросту забрал себе наш бренд, объявив, что сотрудничает с нами. Если мы собрались хоронить Сумераги и ее команду, то на это можно закрыть глаза, но если нет, то конфликт неминуем.
— Что ты хочешь от меня услышать, Син? — спрашивает Акира. — Что давайте старого Джиро отправим в Страну Доброй Охоты? Время ему уже настало на облаке сидеть и ножками болтать? Конечно, что тут сложного — вон у тебя есть эта, которая не промахнется даже в родную мать! Тебе ж только сказать и все. И она не задумается — ей и думать-то в последнее время не приходится — она просто реагирует.
— Эй! — вяло запротестовала Читосе. — Я вообще-то тут сижу. И все слышу. Обидно.
— Тебя похвалили, — машет на нее рукой Майко, — сказали, что ты профи.
— А… ну все равно немного обидно…
— Извини, я должен был обсудить это с тобой. Сейчас у нас есть возможность все провернуть мгновенно. — говорю я. — Действительно, мы знаем о старом Джиро довольно много и в состоянии устранить его таким образом, что никто и не свяжет его смерть с нами. Способов много. А уж с преемником договоримся. Опять-таки, устранить конфликт и его причину до того, как он произойдет.
— Если мое мнение в этой команде еще учитывается, если вы еще принимаете меня в расчет и относитесь как к товарищу, то я лично — категорически против. — говорит Акира. — У меня свои отношения со стариком, он в свое время вытащил меня из такого дерьма, что … в общем последняя я тварь буду, если просто такую мысль себе позволю.
— Хорошо. Понял. Закрыли тему, больше не возвращаемся. — киваю я. — Что же, ладно. Наверное, это меня заносить стало, полетели тормоза к черту, давайте и этих грохнем под шумок. Нельзя всех вокруг убивать, чревато. Конечно, существует морально-этический вопрос об убийстве в принципе, но… я обвожу команду взглядом. Акира… сколько я знал Акиру — она уже была такая. Желания убивать «просто потому, что могу» у нее не было и нет, но и сдерживать себя потому, что «это неправильно» — она тоже не станет. Чисто прикладная философия японских самураев, следующих пути воина. Как там — если ты встал на путь меча, кто бы ни был твоим противником — мужчина, женщина, будь то хоть сам Будда — рассеки его! Рефлексии как у Раскольникова, в стиле «тварь я дрожащая или право имею» — у нее нет.
Майко. Она прикрывается бравадой, простотой и широтой души, но я видел ее в разных состояниях и знаю, что уж наша Майко намного сложнее, чем прикидывается. Ей проще все упростить до схемы «всех убью, один останусь», но и у нее есть свой внутренний моральный кодекс. И она тоже — уже была такой. С момента нашей первой встречи, она уже была наемницей и у нее уже было свое личное кладбище. Поэтому все переживания и слезы над первым трупом — уже были пережиты и выплаканы.
Читосе. А вот она выросла у меня на глазах. От перепуганной девушки, которой было страшно выйти в город одной. И да, у нее случился свой катарсис, ее способность только усугубила моральную травму и сейчас у нее нет моральных запретов на убийство. Перегиб. Да, со временем это выправится, она оттает, но пока ей проще нажать на спусковой крючок, чем заморачиваться.
В общем и целом, все мы тут одним миром мазаны. Все мы можем видеть фестралов, или как они там называются. Познавшие смерть.
— Что-то грустно сидим — для тех, у кого сегодня в кои-то веки все прошло по плану. — говори Майко: — или что, совесть мучает?
— Есть немного. — киваю я. — Думаю, был ли другой выбор.
— Какая разница есть или нет. Что прошло — уже прошло. Назад их не воскресишь… или ты можешь? Хм… может нужно было отрезать им бошки, притащить на базу, а там ты бы их кровушкой подпитывал и выспросил все? Хотя все равно потом в расход… смысл? — задумывается Майко.
— Что-то страшновато мне от таких вот рассуждений. — говорит Читосе. — Ты у нас как сумасшедший ученый из фильма ужасов.
— А не бери в голову, это просто рефлексия победителей. — говорю я. — Вот надавали бы нам по жопам — сидели бы сейчас, сопли утирали — кто выжил, да планировали налет из чувства мести.
— Ладно, — Акира кладет ладонь на стол, словно подводя черту, — хватит. Все мы сделали правильно. Син, ты молодец, растешь на глазах. Читосе — показала себя с хорошей стороны, тоже молоток. Майко, а вот тебе надо быть сдержанней. Ну хоть чуть-чуть. Хотя все равно все прошло отлично.
— Угусь, — говорит Майко, — вот только мне кажется, зря у нас Син Императорскими Палачами представился. Эдак клеймо приклеится — не сотрешь. А узнает кто? Получится, что из огня да в полымя.
— Импровизация. — пожимаю плечами я. На самом деле, конечно, не импровизация. Засела у меня в голове эта мысль достаточно давно. Собирал я сведения и слухи и понимал, что подобного рода структура вполне имеет право на существование — в этом мире, где личная сила основа самомнения и фундамент личного благополучия. Всегда можно представить себе ублюдка с невероятной силой, который будет представлять опасность самим фактом существования. Мы тут напали первыми просто потому, что это было удобно. Что уж говорить о спецслужбах. Что же касается опасений Майко…
— Смотри, — говорю я, — если Императорские Эскадроны Смерти действительно существуют…
— Они существуют, поверь мне! — с пылом отвечает мне Майко.
— Хорошо, хорошо, я же не спорю. В этом случае, если они существуют, они пытаются скрыть или исказить факт своего существования. С этой точки зрения наше выступление им только на руку — еще одна дезинформация. Искать самозванцев и вбивать их в землю они не будут — еще руки марать. Даже если мы будем использовать такое прикрытие длительное время, сами … обладатели бренда не станут давать нам по рукам. А вот все остальные… все остальные трижды подумают, прежде чем с нами связываться. И если раньше это был бы просто слух, сплетня, ничем не подкрепленный слух, то сейчас, после ликвидации Братства, — это уже повод для обоснованных сомнений. Возможно, это повысит наши шансы.
— Дурная идея, — мотает головой Майко, — лучше этим флагом не размахивать. У этих людей чувства юмора нет, могут и билетик до Сейтеки купить.
— Ладно. Понял, — говорю я, — не буду махать флагом.
— А уже все. Уже поздно, — радует меня Майко, — ты уже помахал. Тут уж … только крепиться. Акира! — зовет она. Акира вздрагивает и роняет сигарету, она уже засыпает на ходу.
— Чего? — говорит Акира, протирая глаза.
— Или в спальню, спи уже. Тебя там Юки заждалась… Инь и Янь вы наши.
— В самом деле. Пошла я баиньки. Завтра поговорим. — Акира находит упавшую сигарету, тушит ее в пепельнице, потягивается, зевает и уходит, пожелав нам всем спокойной ночи.
— Ладно, я тоже пошла. — говорит Читосе и уходит вслед за Акирой. На кухне остаёмся мы с Майко.
— Ну вот и остались мы вдвоем, а, Син? — говорит Майко. Я киваю. Снова вдвоем. Над нами клубится сигаретный дым, на столе стоят пустые бутылки. На душе так же пусто. Не то, чтобы я на особую благодарность рассчитывал, но, все равно, грустно. Может быть, Иошико поймет нас, отойдет, подумает и простит. А может и нет. С точки зрения общечеловеческой за такое не прощают.
Раздается стук в дверь. Нанасэ пришла, думаю я, она всегда как-то узнает, что мы на квартире у Майко сидим и появляется в самый нужный момент, чтобы спасти моральные устои своего братика от надругательства. Зря она беспокоится, сегодня надругательства не было бы, уж больно все устали. Да и атмосфера не сказать, чтобы подходящая.
— Открыто же! — кричит в сторону двери Майко. — С каких пор ты стучаться стала?
Мы прислушались, ожидая что сестричка Нанасэ сейчас споткнется о коробки, выругается и появится перед нами.
— Добрый вечер. Или скорей доброй ночи? — в комнату вошла Линда. Все то же спокойное, уверенное выражение лица, все те же движения сытой хищницы. Шагает совершенно бесшумно.
— Ну надо же, — удивляется Майко, — какие люди. Знала бы, так растяжку в прихожей поставила.
— Я тебя тоже очень люблю. — отвечает Линда, присаживаясь к нам за стол.
— Пфф… — фыркает Майко в ответ. Надо, же, уникальное историческое событие — Майко нечем ответить. Снег завтра в городе выпадет.
— Митсуи зашевелились. — говорит Линда. — Старая клюшка лично сюда выехала, с боевыми тройками клана. Человек двенадцать, а то и больше. Думаю, что они попробуют надавить на вас. Вы уже зарегистрировались на Играх?
— Нет еще. — мотаю головой я. — Питер-сан завтра хочет начать.
— Хорошо, — кивает Линда, — место в команде еще есть?
— Не, не, не… Вот только не это. — говорит Майко. — Это же неправда, скажи, Син? Я же сплю и мне это снится, правда же?
— Переживаешь за свое место клоуна в команде? — парирует Линда.