Потому в лагере было полно пустых домиков. В один из них меня и затащила наша арийская белокурая бестия, закрыла дверь и убедилась, что никто не подслушивает.
— Долго я думала, — говорит Линда, присаживаясь на край обычной двухярусной кровати, — и пришла к выводу, что ты имеешь право знать. Я бы на твоем месте хотела бы знать. Поэтому я готова тебе рассказать все что знаю, или догадываюсь, но при одном условии.
— Ты меня интригуешь. — я сажусь на нижнюю койку напротив Линды. У домиков Лесного Лагеря очень бедное убранство внутри, очень похоже на смесь пионерского лагеря с концентрационным — те же двухярусные кровати, только не панцирные, а из дерева, отсутствие столов в комнатах, тумбочки для личных вещей у кроватей. Так что выбора где сидеть особо не было. Так и сидим мы с Линдой вдвоем, напротив друг друга на нижних койках двухъярусных кроватей, словно два зэка где-нибудь на Магадане решили перекинуться в картишки.
— Условие следующее: то, что я тебе сейчас расскажу, должно остаться между нами. — продолжает Линда, снимая с себя обувь и устраиваясь сидеть по-турецки, поджав ноги под себя. Видимо разговор будет долгим, наврала она Читосе про пять минуточек.
— Я понимаю, что ты делишься со своими… партнерами практически всем. — говорит она, раскачиваясь на кровати. — у вас тут уже практически боевое братство и сестринство. Семья. Но я могу поделится с тобой информацией только при условии, что ты будешь держать то, что узнаешь сегодня в тайне. В том числе и от близких тебе людей. Это первое условие. Если ты не согласен с ним — скажи и я пойму.
— Но в этом случае ты ничего мне не скажешь? — уточняю я. Линда кивает. Ясно. Что же, выбор простой: информация может быть важной, информированность — это оружие. Как там — «praemonitus — praemunitus». Предупреждён — значит вооружен. И потом, жутко любопытно же, что там Линда сказать хочет. Вот я сейчас встану и скажу, не годится так, уважаемая, держите свои тайны при себе. Так я до завтра не доживу, помру от любопытства.
— Согласен. — киваю я в ответ. — От меня эту твою тайну не узнают. Великую Военную Тайну.
— Почему военную? — моргает Линда. Она не знает кто такой Мальчиш Кибальчиш, а потому от дальнейших объяснений я отказываюсь. Меня еще где-то снаружи Читосе ждет. С папкой.
— Неважно. Согласен я на твое условие. Давай свои страшные секреты.
— У меня есть еще одно условие, — говорит Линда, — важное. Постарайся не делать скоропалительных выводов и не менять свое отношение к своим друзьям и близким, даже если… если очень захочется. Сперва подумай, а уж потом принимай решение.
— А вот сейчас ты меня уже пугаешь. — говорю я. — Конечно согласен и на это. Давай уже. Говори.
— Хорошо. Сперва вопрос — как хорошо ты помнишь свое детство? — Линда кидает на меня острый взгляд. Детство я помню не очень — момент подселения в это тело уже подернулся дымкой и все воспоминания — стали словно фотографии из дедушкиного фотоальбома — подернуты патиной, затерты и с трещинками по углам. Ах, да, еще и черно-белые.
— Плохо помню. — признаюсь я. Линда кивает.
— Тебя не удивляло то, что ты так много знаешь… при этом твои знания и умения довольно специфичны? Насколько я понимаю… — она достает откуда-то два предмета и аккуратно кладет их рядом с собой. Я смотрю, не понимаю.
— Назови эти предметы. — говорит она.
— Хм. Ну, первый — это просто. Двести десятый. Зиг Заэур, двести десятый. Хороший ствол. Швейцария. Стандартный калибр девять на девятнадцать парабеллум. Его любят за качество исполнения и живучесть. Говорят что скорее владелец двести десятого умрет от старости, чем у него перекос патрона случится.
— Хорошо. — говорит Линда. — Я такого не слышала, но все равно — хорошо. А это? — она поднимает странный предмет, больше похожий на две нефритовые вишенки, скрепленные чем-то вроде заколки.
— Эм… серьги? Нет, великоваты… прищепка? Не знаю. — я верчу в руках странный предмет.
— Видишь, — говорит Линда, забирая у меня странный предмет, — твои знания, пусть и обширны для подростка, но однобоки. Ты знаешь достаточно об оружии, тактике действий отдельных подразделений, психологической подготовке солдата и боевых единоборствах, о взрывчатых веществах и снайпинге. Думаю, если копнуть поглубже, то выяснится, что психологическая подготовка у тебя не только для солдата, а скорее уровня командира диверсионно-разведывательной группы.
— Хм. — хмыкаю я. Линда хороша. Я не рассказывал ей о том, что в теле Синдзи произошла смена хозяев, но она и сама много чего вычислила. Умная, быстрая, делающая правильные выводы. Понимаю, за что добрый дядька так ее обожает. Кто может сравниться с Линдой?
— Да ты не зажимайся. — говорит она, убирая пистолет и странную штуковину. — Даже если бы ты не палился на знании оружия и единоборств — тебя все равно за километр видно. Как ты общаешься со своими товарищами по команде — на равных, но в то же время все они признают твой авторитет. Тебя вполне устраивает номинальная роль Акиры как лидера, но все знают, кто на самом деле лидер. Ты в этой стае — альфа и тебя это устраивает. А покажите мне пацана твоего возраста, который мог бы не то, что Акирой, а хотя бы Майко или Читосе управлять. Да его бы в бараний рог скрутили. — Линда смотрит на меня внимательным взглядом, убеждаясь, что я ее слушаю. И я ее слушаю. Потому что крайне интересно, какие выводы наша белокурая бестия сделает и не придется ли мне потом кишочки с пола собирать. Свои.
— Хорошо. — говорю я, признавая, что штандартенфюрера Штирлица, советского разведчика Исаева из меня не вышло: — ясно. Понимаю, что ты меня раскусила. Тебя интересует, кто я такой, и что делаю в этом теле?
— Ни капли. — качает головой Линда, удивляя меня до печенок. А я-то думал что именно это и есть предмет разговора «Тело Сина захватил старый извращенец! Экзорциста сюда!». И последующие болезненные процедуры по изгнанию демона. Линда — серьезный противник и даже со всеми своими новыми фишками и приемами вряд ли я смогу что-то ей противопоставить. А свою лояльность Линда уже обозначила — она с нами, пока наши интересы не противоречат и не пересекаются с интересами клана Мацумото. Вернее — с интересами Минору-доно. Есть у нее фиксация на старичке Минору, да. Акира вон на старике Джиро, а Линда — на старике Минору. Геронтофилы кругом. Надо ей сказать, что в глубине души я — тоже старик: авось прокатит.
— Меня не интересует, кем ты себя считаешь и какова, на твой взгляд, причина твоего нахождения в этом теле. Меня интересует то, кто ты на самом деле. И для чего ты здесь — не что ты об этом думаешь, а истинная цель твоего пребывания в этом, как ты выражаешься, теле. В этом городе. Почему ты учишься в этой школе. И… раскрывая тебе эту информацию, я поставлю еще одну особу под удар, но тут я даже слова с тебя не буду брать — потому что ты и так соблюдешь ее интересы. — слегка улыбается Линда. Мне становится жутковато. Я, что, так предсказуем?
— Хватит уже томить! — говорю я. — Понял я, что ты меня раскусила, понял.
— Юная госпожа Юки — дочь Императора. — говорит Линда и из меня будто выпускают воздух. Снежная Королева — на самом деле принцесса? То есть принцесса-принцесса? Понятно, почему Минору с Линдой вокруг нее круги нарезают, непонятно почему первый контакт с кланом Мацумото у нее таким комом вышел.
— Нет, — качает головой Линда, — мы не знали об этом до вчерашнего дня. Знали бы, было бы по другому… ну да что теперь. — Да, сейчас уже поздно, мнение у Юки о Мацумото сформировано.
— Но… как?! И почему?! — я пытаюсь собрать себя в кучу. Странно, но мысли о том, что это ошибка или розыгрыш — не возникает. Как будто так и должно быть, Юки — это именно «юная госпожа» и все тут. И когда Линда говорит об этом — она сама в это верит. И я тоже. Но, подумать, Юки — дочь самого Императора! Что она делает в нашей тринадцатой школе, в нашем Сейтеки?
— К сожалению, пришлось об этом сказать. — говорит Линда. — Ты бы все равно догадался из дальнейшей информации.
— Но… что она тут делает? Почему? — спрашиваю я и Линда отвечает. Она рассказывает об особенности способности Императора, который может почти все, но только на «святой земле». В свое время именно вокруг этого места и возвели Лазурный Дворец, резиденцию Тэнно. О том, что фактически Император не правит, но скорее регулирует конфликты между кланами и родами, и что, конечно же, хочет изменить это положение. Что в течении десятков лет Имперская Канцелярия пыталась изменить статус кво, стравливая одни кланы с другими, провоцируя на конфликт, даже иногда — взяв заложников в Лазурный Дворец. Что в этой борьбе, на ее, Линды взгляд стороннего наблюдателя, обе стороны хороши. Как говорится — чума на оба ваши дома. Но речь не об этом, а о том, что по имеющимся у нее сведениям, Имперская Канцелярия довольно давно и в полной секретности ведет проект «Избранный». Да, они находят женщин, которые, согласно какой-то методике, с большой степенью вероятности родят не просто ребенка от Императора, а мага с огромным потенциалом. И наша Юки — одна из таких вот детей. Почему у нее с деньгами туго? Да потому что Канцелярию это устраивает. Девочка должна сперва пройти через испытания, съесть свой пуд соли, а не вырасти в теплице. Кроме того, это даст дополнительный профит, когда (и если) Император решит прижать ее к своей груди. Бедная девочка, которая денег и роскоши толком не видела, — ее легко будет купить. И, да, честно говоря у самой Имперской Канцелярии не то, чтобы денег много. Кланы держат Императора на коротком поводке, ведь у самого Императора ничего нет, он, по сути, живет на пожертвования кланов. А кланы прекрасно понимают, что деньги — это тоже сила и усиливать Императора бесконтрольно не собираются. Расходы двора и на содержание Императора — всегда пожалуйста. А вот бесконтрольные траты Имперской Канцелярии — увольте. Учитывая, что таких как Юки по стране может быть несколько десятков, обеспечить их всех достойным житьем, учебой, секретностью и безопасностью — довольно дорого. Потому Имперская Канце