Делаю шаг к приблизившемуся противнику, это все тот же мужчина, который владеет клинком, но сейчас клинка в его руках нет, видимо часть его способности и он не может призвать его под Печатью. Мужчина тянет ко мне руки и я легко сбиваю руку в сторону и одновременно подшагиваю вперед. Кросс! Удар в противоход, он движется ко мне, я — к нему, совокупная скорость, аккумулированная в моем кулаке — ломает ему челюсть и бросает его на пол. Скорость и сила остаются со мной, даже если я не могу использовать багровые нити.
Прыжок вперед и длинный удар ногой, йоко-гери. В жизни не стал бы наносить такой предсказуемый удар, но инквизиторы сейчас двигаются словно мухи, попавшие в кисель, сказываются последствия наложения Абсолютной Печати. Удар приходится по месту и мой противник складывается пополам. Подтягиваю сгорбившегося мужчину к себе и резко, сверху вниз — локтем в затылок. Хруст и он падает, словно марионетка с обрубленными нитями. Как всегда, во время боя адреналин бушует в моей крови, ярость начинает закрывать глаза красной пеленой. Удар, еще удар, снова хруст, ломаются чьи-то кости, кто-то хрипит, хватаясь за раздавленное горло, спасибо сестренке Нанасэ за идею хорошо поставленного удара. Инквизиторы сейчас — не более чем манекены, они едва двигаются, а я быстр, очень быстр. Челюсть, висок, глаз, горло, область сердца — каждый мой удар достигает цели. Вот и посмотрим, мелькает злорадная мысль, посмотрим на что вы способны без магии, господа маги. Вы думаете, что лишив меня магии вы получите преимущество?! Я прожил целую жизнь без этих магических костылей, что вы можете об этом знать? Что вы знаете о грязной драке в подворотне, где нет правил и жалости? Вы просто породистые пудели, не больше.
— Рааа!!! — рычу я, выплескивая ярость и подпрыгиваю, влетая коленом кому-то в лицо. Уже падая вниз — добавляю рубящий локтем, всей массой тела, втаптываю тело в бетон, разворачиваюсь и бросаюсь к следующему врагу. Тот пытается закрыться от меня руками но мощный лоу-кик сбивает его с ног и я добиваю падающего ударом в голову. Опять хруст. Слабоватые какие-то пошли инквизиторы, нет? У следующего противника в руках — нож. Замечательно. Я могу многое сказать о человеке с ножом и одно из главных правил гласит, что если вы кинетесь на человека с ножом, то он вас пырнет. Вытянет руку с ножом, пытаясь заставить удержать комфортную дистанцию. По предсказуемой траектории — просто вытянет руку. Уходя в сторону — захватываю руку с ножом, нельзя разжимать захват, но это и не нужно. Подтягивая его к себе — бью коленом по ребрам, головой в висок и как только ослабляются пальцы на рукоятке — выламываю нож из руки. Сразу же втыкаю его по рукоятку в грудь противнику, вытаскиваю и фонтанчик крови брызгает мне на лицо. У меня есть нож.
— Как мне вас всех не хватало! — говорю я, поворачивая голову к оставшимся стоять на ногах инквизиторам. Они уже не выглядят так уверено, их товарищи на полу харкают кровью и корчатся от боли — те, кто еще жив. Ярость толчками бьет мне в виски, мешая думать рационально и заставляя истово желать давить черепа голыми руками и разрывать плоть зубами. Держи себя в руках, Син, еще ничего не закончилось.
— Сколько вас там осталось? Ага, четверо. За подкреплением не думаете сбегать? — говорю я, перехватив нож обратным хватом. Мне так удобнее работать. В воздухе висит тяжелый нутряной запах, пахнет железом и кровью. Я смотрю на бледную девушку, которая стоит ближе всех. Как там говорил Миямото? Кто бы не встал против тебя — старик, женщина или сам Будда — убей его! В моей голове проносится короткое кино — шаг, другой — рывок за руку, взрез горла, удар ножом в бок, под мышку, на обратном движении, разворот ее к себе за челюсть и воткнуть лезвие в треугольник, образованный ключичной костью и лопаткой, провернуть, чтобы рана не закрывалась. Вынуть нож, отпустить тело, проследить, чтобы не мешалась под ногами во время предсмертных конвульсий, затем — следующий.
— Стой! — поднимает руки мужчина со шрамом. — Хватит! Проходите! — не слушая его я делаю шаг вперед и пинаю девушку в коленную чашечку, как только она непроизвольно наклоняется вперед — ударяю ее рукояткой ножа в висок. Двое оставшихся, переглянувшись — встают на защиту лидера, все еще стоящего на одном колене. Нелегко видать дается эта Печать.
— Так вы хотели сдаться? — говорю я, улыбаясь и шагая вперед. Двое ощетиниваются ножами, такими же как у меня — короткими клинками.
— Я готов к переговорам… — говорю я, продолжая шагать вперед и опустив клинок вниз, — и вправду, давайте уладим это недоразумение…
Как я и ожидал — эти ребята слишком увлечены субординацией. В таких вот случаях, когда надо принимать решение быстро и самостоятельно — они плывут. Счет идет на доли секунд, я иду вперед и вроде не представляю угрозы, клинок в руке опущен, на лице — спокойствие и даже сочувствие. Это же недоразумение, верно? Нет, если бы я шел так на одного из них в темном переулке — каждый из них сперва тыкнул меня ножом, а потом уже стал бы вопросы задавать. Но они на службе, ситуация вышла из-под контроля, никто не хочет брать на себя ответственность и потому они оба — на секунду оглядываются на своего начальника — за решением. Что делать, начальник? Вот только нельзя упускать противника из виду, если он так близко и у него в руках — нож. На дистанции до трех метров, человек вооруженный ножом — смертоноснее, чем человек, вооруженный пистолетом. А уж тренированный, знающий что именно делать с ножом человек, хорошо мотивированный и злобный…
— Ну что? — говорю я, вставая над бесстрашным лидером инквизиторов и коротким движением стряхивая кровь с клинка: — помогли тебе, сынку твои печати?
— Тварь. — бормочет инквизитор, пытаясь ударить меня своим ножом, который он достал из-за спины. Детский трюк, в самом деле. Просто бью клинком по его пальцам, заставляя разжать их и бросить клинок на пол. Оружие лидера больше похоже на кинжал или даже дагу — длинный, обоюдоострый клинок, словно предназначенный чтобы проникать через кольца кольчуги. Лидер хватается за руку и баюкает ее, скривившись от боли. Я бью и его в висок рукоятью. Мне бы хотелось его расспросить, но нет времени, да и Юки с Акирой нуждаются в помощи…
— Стоять! — гремит голос за спиной, я поворачиваюсь и вижу серые жилеты подразделения Антимагии.
— А вот вас нам как раз и не хватало. — доверительно сообщаю им я, чувствуя как действие Абсолютной Печати проходит и вокруг меня поднимаются багровые ленты.
Глава 17
Серая униформа. Серые шлемы с непрозрачными забралами на лицах. Серые же бронежилеты с литерой «А» на груди. В отличие от Инквизиторов, эти — уже распределились по пандусу входа номер шестнадцать, держа оружие наготове. В руках у бойцов Антимагии — уже знакомые дробовики. У некоторых — штурмовые винтовки, семь шестьдесят два на пятьдесят один, серьезный калибр. Для города — оверкилл, но они видимо готовы к неожиданностям вроде ледяной стены или кровавого щита. Наколенники, налокотники, запасные магазины, пластиковые петли для связывания, пистолеты в кобурах на бедрах, ножи, на ногах — серые же ботинки военного образца. Серьезные ребята. И самое главное — их много. Навскидку — человек двадцать.
Попадать в руки Антимагии категорически неохота. Ни к инквизиторам, ни к ним. Потому что, пока ты на свободе — у тебя еще есть шансы, а когда ты будешь у них, то все будет зависеть от их милости, а уж на это бы я не рассчитывал. Нет, если есть возможность — нужно бежать. Или сражаться.
Действие Абсолютной Печати спадает окончательно. В мир словно возвращаются краски и звуки, я снова чувствую свои багровые ленты, вздымающиеся вокруг, словно лозы кровавого растения. Чувствую прохладу бетонного пола босыми ногами, обувь разлетелась к черту, надо носить с собой сменную обувь, или разуваться перед боем. Слышу, как стонут лежащие на полу инквизиторы. Рядом со мной встает Акира, она уже получила порцию кровушки и восстановилась, ее пиджак порван, она где-то потеряла свои очки, но на ее ладонях снова пляшет иссиня-голубое пламя. Знаю, что где-то сзади так же поднимается и Юки, вернувшая свою магию и отбросившая ненужный дробовик.
— Юки! — говорит Акира и в этом коротком слове содержится что-то, чего я не понимаю, эмоциональный посыл, недоступный мне, потому что Юки тотчас отзывается.
— Хай, Акира-нээсан! — отвечает она на эту, лишь ей понятную команду и полутемный зев входа номер шестнадцать выдыхает арктической стужей. В воздухе кружатся маленькие снежинки, появившиеся из ниоткуда, закручиваются вокруг Юки стремительным белым водоворотом, застилают все вокруг, заставляют прищуриться и поднять руки, защищая глаза.
— Льдом и водой! — вдруг раздается срывающийся голос Юки, и я приседаю, вбиваю свои багровые ленты в раскрошенный и холодный бетон пола, протягиваю новые нити к Акире и Юки, готовлюсь к тому, что сейчас в закрытом пространстве входа номер шестнадцать рванет тактический ядерный боеприпас. Что останется после? Мысленно представляю себе кратер на месте стадиона. Их нужно остановить!
— Пламенем и звездой! — слышится треск шаровой молнии в руках у Акиры и рев пламени за ее спиной.
— Стойте! — кричит командир Антимагии: — Син, да останови ты этих своих самоубийц уже!
— …? — от неожиданности я даже забываю о своих лентах и они начинают сворачиваться произвольно, словно клубок змей ранней весной. Командир Антимагии рывком поднимает забрало шлема, отстегивает подбородочный ремень и снимает шлем, раскидывая волосы по плечам.
— Вы лучше сейчас на стадион идите. — говорит сестричка Нанасэ, придерживая в одной руке шлем, а в другой — тяжелый тактический дробовик Антимагии. — А то без вас начнут. А мы тут …разберемся.
— Нанасэ-онээсан! — кричит Юки. — Как хорошо, что вы здесь! Я соскучилась! Вы обещали научить меня готовить!
— Опаздываешь, Нанасэ. — бурчит Акира, и шаровая молния в ее руках уменьшается и исчезает, пламя за ее спиной опадает и наконец можно слышать разговор не напрягая слух.