— И как? — интересуюсь я. — Получилось?
— Ну… время он замедлил, угу. — кивает Такаги, поворачиваясь вперед и смотря за дорогой: — Томоко, следующий поворот направо!
— Слушаюсь! — Томоко, сидящая за рулем автомобиля закладывает поворот вправо, не сбрасывая газ и нас чувствительно кренит в сторону.
— Так о чем я? Ах да… — поворачивается к нам инквизитор. — Время он замедлил. Для себя самого. И сейчас проживает секунду за… примерно год. Триста двадцать пять дней. Так что на данный момент он самый тормозной сукин сын на планете. Наши специалисты уверены, что заклинание, наложенное им на самого себя, обязательно спадет через некоторое время. Лет через сто пятьдесят примерно. А пока мы поставили его в музее магии в Токио. Конечно, одели прилично. Томоко! Вот тут остановись.
— Слушаюсь! — пирокинетик с фингалом под глазом прижимается к обочине и жмет на тормоз. Автомобиль останавливается. Я выхожу и оглядываюсь. Мы стоим на обочине дороги в лесу. Томоко глушит двигатель и на нас обрушивается лесная тишина, особая тишина леса, в которой через некоторое время начинаешь различать звуки. Пение птиц, цверканье цикад, жужжание толстых шмелей, легкий шум ветра в вершинах деревьев.
— Апчхи! — раздается оглушительный чих рядом. Конечно, выбраться из города и получить полную палитру летнего леса прямо в носоглотку — чихнешь тут.
— Будь здорова! — поворачиваюсь к Читосе и вижу ее, выходящей из фургончика Инквизиции.
— Что? — Читосе поднимает бровь: — но я же не … Ага! Джин! А ну-ка выйти из сумрака!
— О чем это она? — спрашивает майор Такаги, выйдя из автомобиля и вставая рядом со мной. Я оглядываюсь вокруг. Все та же картина — дорога, лес, остановившийся на обочине фургончик с затененными окнами, из фургончика выходит пирокинетик Томоко. На обочине стоим мы, Такаги-сан, Читосе, Аника и я. Все.
— Джин! Кому сказала! Я же слышала как ты чихнула! Выходи давай!
— А если это не я чихала? — раздается голос из пространства и там конденсируется из окружающей среды Джин. Правда на этот раз в тяжелых армейских ботинках и штанах. И конечно в футболке.
— Одежда — настоящая? — подозрительно спрашивает Читосе.
— Конечно настоящая! — отвечает Джин: — в лес же шли! А там комары, москиты и медведи! А им свет не нужен, они на запах и тепло летят!
— С точки зрения физической, тепло — это тоже излучение, — задумчиво говорит Читосе, — но сейчас речь не об этом. Ты чего за нами увязалась?
— Я же ваша кохай, Читосе-нээсан! Юки везде с Акирой ходит!
— Ну… я полагаю там немного другая причина… — говорю я, пока в моей голове проносятся мысли. Джин назад в город уже не увезти, оставить ее одну в машине тоже не вариант, спорить об этом на дороге — только давать ненужную и явно лишнюю информацию господам инквизиторам, и хотя Такаги, вроде, мужик — ничего, но союзниками на самом деле мы не являемся.
— Так, — делаю вывод я, — Джин — держишься рядом с Читосе. Лучше в сумрак уйди, прикройся во всех диапазонах.
— Хай, Сумераги-тайчо! — Джин растворяется в воздухе. Читосе только головой качает и вздыхает.
— Ну, что выдвигаемся? — поворачиваюсь я к майору ЕИВ Инквизиции Такаги-сану. Тот стоит на месте и озирается по сторонам.
— Эээ… а она все время с нами в автомобиле ехала? — спрашивает он. — Чертовски полезная способность… для диверсии или саботажа. И… а еще кого-то тут нет? Мы точно одни? Никого больше нету?
— Не, она у нас одна такая. — машет рукой Читосе:. — Хотя… если подумать…
— Одна, одна. — спешу перевести тему я. — Ну, что, попрыгали?
— Джеронимо. — кивает майор. — Аника, направление?
— Северо-северо-восток. — говорит Аника, разведя руки в стороны и позиционируя сферу в воздухе.
— Ага. — Читосе прикидывает что-то в голове и указывает рукой. — Вон туда.
— Эээ… если точнее, то вон туда. — пирокинетик с фингалом, Томоко-тян поправляет Читосе, указывая в совершенно другую сторону. Читосе немного краснеет. Ага, думаю я, а до географии наша Знайка пока не добралась, начала с боевых искусств, кулинарии, заваривания чая и… навыков сексуального мастерства. Хм… да она идеальная невеста! А что, если она так и планировала? Вот тут-то мне бы и холодным потом покрыться — если бы мне было лет шестнадцать. Чего тут боятся, думаю я, — девушка ладная, черный пояс по всему, чему только возможно, готовит превосходно, чай заваривает великолепно, в сексе опять-таки… и раньше все отлично было, а уже теперь… надо будет проверить, так сказать тест устроить. Мы ж люди такие, на слово не верим, нам бы пощупать. А там — завести себе домик на берегу, в гости Майко с Акирой пригласить и …
— Сумераги-тайчо! — повышает голос Читосе и я понимаю, что она обращается ко мне. — Что с вами? Опять… мыслишки?
— Кхм, — откашливаюсь я, стараясь не глядеть на Читосе, которая находится так близко, — передаю командование вам, Такаги-сан. Ваша операция, вам и распоряжаться.
— Спасибо, Сумераги-тайчо. Аника — в авангард, указываешь дорогу. Томоко — арьергард, охрана тыла. Сумераги-тайчо, я попрошу вас и Читосе-сан идти сразу за Аникой. Я сразу за вами. И… так понимаю, что эта ваша Джин — будет где-то рядом.
— Слушаюсь! — Аника шагает вперед, мы с Читосе идем за ней, за нами шагает Такаги-сан и я не могу отделаться от ощущения, что кто-то следит за нами. Чей-то взгляд упорно сверлит мне спину.
Через несколько сотен метров сквозь лес, я убедился в том, что Читосе действительно обучается на ходу — если сперва она шла довольно неуклюже ставя ноги и тратя много энергии на преодоление расстояния, то буквально через несколько минут она уже уверено скользит по лесу с грацией черной пантеры. Мне бы так. Я все-таки привык к плоским поверхностям цивилизации — пол, паркет, асфальт, бетон. Потому ставить ногу каждый раз на немного иной уровень — незаметно утомляет. За спиной пыхтит товарищ майор, товарищу майору тоже нелегко, он тоже привык к паркету и асфальту, ему, пожалуй, даже труднее чем мне, все-таки в нем навскидку килограммов девяносто, а то и сто, немалую часть из которых, конечно, составляют мышцы. Однако, как и полагается кабинетному работнику — жирок там тоже присутствует. И немало. По лицу Такаги струится пот, он глухо ругается на «идиотов из центрального офиса» и что «надо было следопытов отправлять, а не паркетных оленей». Паркетные олени, кстати, держатся на удивление хорошо, Аника впереди нас шагает с уверенностью и точностью метронома, и даже ни разу не споткнулась.
— Смотри-ка, — останавливается вдруг Читосе, — дрянь какая.
— Где? — я останавливаюсь возле нее и смотрю туда, куда указывает ее рука. Сперва мне кажется, что на дереве висит младенец, но потом я вижу, что это — кукла. Обыкновенная кукла, довольно большая, такие вот продаются с почти полноразмерными колясками и бутылочками для молока. Кукла прибита к дереву гвоздями. Я уже знаю, что в Японии каждое дерево находится на учете, а свободной земли в стране попросту нет. И такое вот отношение к деревьям — наказуемо. Но кто-то не пожалел ни куклу, ни дерево. Потратил время, чтобы привезти сюда игрушку и прибить к дереву.
— А я и не увидела. — говорит Аника, вернувшись к нам: — на сканнер смотрела. Но там — она машет рукой: — впереди еще есть.
Я подхожу к кукле и внимательно осматриваю ее. У куклы нет глаз. Она прибита за маленькие ладошки, разведенные в стороны. И один гвоздь — слева в груди, в той области, где у человека находится сердце. Гвозди, кстати разные — в ладошках поменьше, а в груди — здоровенный такой, соточка не меньше.
— Ритуал такой? — спрашивает Читосе. — Лично я только аллюзии на Иисуса вижу. Ну, распятие и в сердце удар, который Лонгиний нанес. На ногах правда нет ничего.
— Не было необходимости, — говорю я, — это же кукла. Двух гвоздей более чем достаточно для удержания.
— Дайте-ка мне. — Такаги подходит к кукле и кладет на нее руку, что-то бормочет. Открывает глаза.
— Это сделал человек. — говорит он и я поднимаю бровь. Серьезно? Уж то, что это сделал человек мы и сами определить смогли бы. Кто еще? Или он о мифических существах, которые крадут кукол и прибивают их к деревьям в полночь? Такие вообще есть?
— Это сделал человек, — повторяет майор, — он стар. У него седые волосы. Это мужчина. Он очень устал, но ему надо было это сделать. На правой руке у него шрам в виде трехлучевой звезды. У него болят колени и спина. А еще — у него похитили дочь и если он не прибьет эту чертову куклу, то он не увидит своей дочери.
— Охренеть, — тихо шепчет Читосе мне на ухо, — этот тип действительно прирожденный следователь. Он нам нужен. Пригодится.
— Ну… одну услугу он нам уже должен, — шепчу я в ответ, — свозим его к Кикуми-тян и узнаем, кто же все-таки у нас претендент на звание «самый изувеченный мудак года».
— Идем. — отрывает ладонь от куклы майор: — мы уже близко.
— Я точно помню, что это было приключение на пятнадцать минут, — ворчит Читосе, поправляя дробовик на тактической перевязи у себя на груди, — но предчувствие у меня нехорошее.
Куклы на деревьях стали встречаться чаще. Майор сперва прикладывался к ним, но истории у всех были примерно одинаковые. У кого пропала дочь, у кого сын, кто искал родителей, а кто — невесту. Такой вот лесной храм, куда должен был прийти человек у которого пропал кто-то и прибить куклу к дереву.
— Впереди. — коротко бросает Читосе и поднимает ствол дробовика. Я смещаюсь в сторону, чтобы не перегораживать сектор обстрела сзади идущим и высвобождаю кровавые нити, сразу же прицепив одну к Читосе, а другую повесив в воздухе в той области, где я только что слышал невесомые шаги Джин. Есть контакт — Джин умничка, увидела нитку и дала ей прикрепится к себе. Мои нити исчезают в воздухе — Джин заслуживает звание умничка дня во второй раз, мы это не отрабатывали, но если противник не видит нитей, то и способности команды к регенерации будут восприниматься иначе. А то, знаем мы эти крики — «хилера первым выносим!». А война — это путь обмана, так что не помешает. В целом, Джин у нас оказывается довольно полезной на полевом выходе и на игровом поле. Еще и соображает быстро, что, вп