чина в парадном пальто — делает шаг мне навстречу и распахивает дверь.
— Добро пожаловать, господин лейтенант — говорит он. Я делаю шаг вперед и… замираю на месте. Меня удерживает за рукав валькирия Цветкова, а ее удерживает мужчина в парадном пальто. Швейцар или портье? Какая разница.
— Извините? — я наклоняю голову, указывая взглядом на его руку. Я не разбираюсь в местной иерархии, всей этой табели о рангах, но сейчас происходит что-то странное.
— Прошу прощения, — тут же отступает назад швейцар: — я не понял, что вы со спутницей. Проходите пожалуйста.
— Конечно. — я притягиваю валькирию Цветкову за собой. А вот и гардеробная. Миловидная девушка помогает нам снять шинели и приглашающим жестом указывает на высокий столик, на котором стоит поднос. На подносе выстроены в ряд бокалы и стопочки. В бокалах белое вино, в стопках, судя по всему — водка. Ломтики лимона и почему-то — кусочки сахара. Странное сочетание…
— Прошу вас! — улыбается девушка: — вино для дам, анисовая настойка для кавалеров! Мадам Лили ждет вас в гостиной!
— Ну… с волками жить — пожимаю плечами я и опрокидываю анисовой настойки. Крепкая, зараза. А что делать? Хочешь смешаться с аборигенами — изволь поступать как они. Надеюсь, сейчас начнутся непристойности, хотя из описаний салонов и гостиных начала века — скорее игра в фанты, спиритические сеансы и поэтические дуэли, да…
— Это что такое? Никак сам господин Уваров пожаловал? Да еще и с… кем? — раздается голос сзади и я оборачиваюсь. Позади меня стоит настоящий франт из модных журналов конца девятнадцатого века, перетянутый корсетом в талии и с напомаженными волосами. Губы у франта кривятся в неприязненной насмешке.
— Добрый вечер — отвечаю я, не давая воли своей встречной неприязни. Кто его знает, может быть и этот тоже мой друг, у гвардии лейтенанта был странный вкус на друзей и близких.
— Уваров, mon ami, что вы тут забыли? Да еще и профурсетку с собой прихватили… c’est des mauvaises manières… какой дурной тон, гулящую девку в bon cercle social… — он окидывает валькирию Цветкову презрительным взглядом: — похоть свою потешить? Не забывайтесь, солдафон, здесь приличный дом, а появление с гуляшей валькой чести мадам Лили не прибавит!
— Вот сейчас мне кажется что ты… кто бы ты там ни был — грань вежливости переступил — сообщаю я, переставая обращать внимания на условности. Понимаю, конечно, светское общество, тут принято ручки целовать и оскорблять только на «вы» и на французском, но я человек простой, где меня оскорбил — там и в рыло получил, ничего тут непонятного нет. Какого черта этот хрен с горы будет мою спутницу обзывать?
— Вот как? Что же вы сделаете, гвардии лейтенант? На дуэль меня вызовете? — кривит губы франт и на секунду я задумываюсь. Понятия не имею как тут дуэли происходят, охота просто врезать этому уроду в челюсть и перешагнуть его лежащее тело… но вспоминая наши развлекушки с полковником Марией Сергеевной — думаю что зашибу бедолагу ненароком.
— Пожалуй я сделаю так. — отвечаю я и беру парочку бокалов с подноса. Выливаю бокалы ему на голову и наслаждаюсь зрелищем побагровевшего франта, который отфыркивается от струй белого вина, стекающего ему на лицо.
— Надеюсь тебе понравилось, кто-бы-ты-ни-был. — говорю я, отступая назад и ставя бокалы на поднос: — Хорошее вино?
— Володька! — а вот и господин гусар Леоне, который мой самый-самый друг. Увидев нас, меня, валькирию Цветкову, которая прижимала ладони ко рту и франта все еще обтекающего белым полусухим — он резко остановился и побледнел.
— Андрей Евграфович… — произносит гусар: — рад видеть вас… здесь. Удивительно… обычно вы…
— Заткнись! — поворачивается к нему франт и сдирает с головы… волосы! Он носит парик! Одним движением франт отбрасывает парик в сторону и вытирает лицо рукавом. Тут же сзади у франта появляются двое, помогая ему, у одного в руках полотенце, другой прилаживает на голове новый парик.
— Дуэль. — бросает франт: — здесь же. Сейчас же. До смерти.
— Помилуйте, Андрей Евграфович! — восклицает мой гусар: — Какая дуэль! Владимир Григорьевич должно быть пошутил неудачно. Это же была шутка, да, Володя?
— Никакой шутки. Но я готов принять извинения господина… как его там? Андрея Евграфовича? — отвечаю я, складывая руки на груди. В ответ на конфликт я всегда повышаю ставки. Какого черта, если вы хотите научить меня подчиняться, вы не на того напали. Я это уже сотни раз проходил, всегда одно и то же. Сперва по мелочи, а потом ты уже обязан подчиняться. Со мной это никогда не проходило, не пройдет и сейчас. До смерти? Конечно. Здесь и сейчас? Запросто. Давай поубиваем друг друга… как это тут принято? Пистолеты? Сабли? Плохо если сабли, фехтовать я не умею… хотя выбор оружия вроде бы всегда за тем, кого вызвали?
— Леон фон Келлер! — вытягивается франт, его лицо идет красными пятнами, он поворачивается к моему гусару: — Извольте известить господина Уварова, что ему брошен формальный вызов! В течении сорока минут мы с секундантами будем ждать его в зимнем саду что за городом. Неявка на дуэль будет считаться трусостью и позором на весь его род! И если этого недостаточно… — он вытягивается еще больше, берет в руку протянутую ему кем-то из его помощников белую перчатку и наотмашь бьет меня по лицу… вернее — пытается ударить. Я просто отклоняюсь назад и перчатка проносится перед моим носом.
— Ах ты… надеюсь увидеть вас за городом! — он бросает перчатку мне под ноги и спешно удаляется.
— Господи, Володька, что же ты наделал… — обхватывает голову руками мой гусар, Леон фон Келлер: — Ты точно решил и себе и мне вечер испортить! Нашел кому дорогу перейти! Там же сестрички Зимины, а ты решил с «Пламенным Клинком» Малютиным сойтись! Ты в своем уме?
— Пламенный Клинок? Серьезно? — перед глазами встает франт в корсете и с напомаженным париком. Не похож он как-то на «Пламенный Клинок».
— Серьезно — вздыхает гусар и берет с подноса стопку анисовой водочки, берет и опрокидывает в рот. Выдыхает и повторяет процедуру по новой. И еще разок. После третьей стопки мой друг-гусар наконец улыбается. Румянец возвращается к нему на лицо и он залихватски закручивает ус.
— Ну что, Володька, по коням? — говорит он: — Поехали, глядишь я еще успею сюда вернуться после того, как Малютин тебя убьет. Постарайся помереть поскорее, выдохни и на клинок его напорись поглубже, глядишь и повезет тебе, не будет он над тобой издеваться как в тот раз над бедолагой Пичугиным… глядишь и умрешь достойно. О! Валькирия! Честь имею сударыня, как такой невинный цветок в таком месте как это оказалась? Мне проводить вас до расположения?
— Я тут с Владимиром Григорьевичем! — откликается молчавшая до сей поры Цветкова и хватается за мою руку.
— А. Вот оно что. — кивает гусар фон Келлер: — Ты никак вместе с барышней дорогу Малютину перешел? Ясно. Все ясно. Только что он такой мокрый был?
— Владимир Григорьевич изволили ему на голову вина вылить, — сообщает валькирия: — потому как Андрей Евграфович опять ругаться на валькирий решил.
— Ага. Значит он все-таки тебя будет долго убивать, — делает вывод гусар: — мучать будет. А у меня свидание с сестрами Зимиными… а он тебя будет огнем жечь. Как поросенка.
— Я тоже с вами пойду, — говорит валькирия: — мне вас жалко очень. А то вы за меня заступились, а вас Малютин будет убивать.
— Ну это мы еще посмотрим кто кого убивать будет. — хмыкаю я. Однако мои товарищи, судя по всему, не разделяют моего оптимизма.
— А чего тут смотреть. — вздыхает гусар: — Малютин — маг шестого ранга. А у нас во всем уезде пятый ранг только у Марии Сергеевны Мещерской, твоего начальника, между прочим. А ты… даже если Родовой Дар пробудил — не больше второго будешь. Так что… держись, Уваров и умри достойно.
— У меня есть пилюли обезболивающие, — предлагает валькирия: — чтобы не так сильно кричать, как вас жечь начнут.
— И водочки выпей пока можно, — прибавляет друг-гусар: — пьяному вусмерть все не так больно.
— Какие у меня друзья заботливые. — закатываю я глаза: — Ладно, поехали… куда там? За город?
— Эх, не получится у меня барышень Зиминых увидеть, а я так по Веронике соскучился — вздыхает гусар: — Поехали, так поехали… а вы чего барышня застыли? Али увидели кого?
— Владимир Григорьевич назвал меня другом! — невпопад отвечает валькирия и краснеет.
— Невинные вы создания, валькирии… — качает головой гусар: — красотки, однако ж наивные… эх. Были бы вы, сударыня простой девушкой, цены бы вам не было.
— А у меня ее и нет, — обижается Цветкова: — валькирии не продаются!
— Да я не об этом… я… ай, ладно. — машет рукой гусар: — Действительно, поехали уже. Чем раньше приедем, тем раньше Володьку убьют. Тем раньше отмучится… ты точно водочки не хочешь?
Глава 6
— Ты главное — помри быстро! — науськивает меня гусар Леоне и трясет своей головой, опрокинув в себя еще немного анисовой настойки, он с собой графин прихватил. Мол, нам нужнее, а мы скоро вернемся, пардон муа, силь ву пле и вообще, до свидания. Вот так. Гусары никогда ничего не крадут, а только заимствуют. И денег за любовь не берут, да.
— Помрешь быстро — так мы еще назад успеем на вечеринку! Я там кликнул твоего Пахома, он сюда прибежит с мундиром новым, так и домой заходить не обязательно! Умрешь, поднимут, стопочку тяпнешь, перед Малютиным извинишься и назад! К сестричкам Зиминым! Знаешь какая у Вероники талия? Ууу… брат. Вот ежели ты, скажем, на попу заглядываешься, или там — на грудь, то ты еще жизни не познал. Настоящая прелесть у барышни в ее талии, ибо место это есть…
— Господин фон Келлер! — возмущается валькирия Цветкова и краснеет: — Прекратите похабщину нести! Как не стыдно!
— Ой. А вы, голубушка, еще с нами, стало быть? — вопросительно изгибается гусар, оглядываясь: — А я-то грешным делом думал, что потерял вас. Куда же вы?
— С вами. — решительно заявляет Цветкова: — На дуэль. Мне тоже интересно. Кроме того секундантов двое должно быть.