Что же до того, почему СИБ на меня как следователя рассчитывают… то простой ответ — не рассчитывают. У меня какая тут репутация сложилась? Да, да, бабник, не без этого, но в основном, в главном — недалекого человека, который в критических ситуациях всегда на обострение играет и всем бошки отрывает. Надо быть наивным дурачком (именно таким как Уваров), чтобы думать, что СИБ об этом не знает. Знает. Следовательно, именно такой им и нужен, это как камень в пруд кинуть, чтобы воду взбаламутить. Уваров с СИБ не церемонится, авторитеты не признает, дипломатическим иммунитетом в плане юридическом обладает, а в плане физическом — попробуй-ка ему навреди. Вот и получается в руке у Максима Энестовича — такой крепкий камушек, который он с размаху прямо во всю эту дворянскую кодлу запустит. А уж в мутной водичке… и у СИБ всегда есть основание руками в стороны развести — это ж разве ж мы? Это вон, идиот Уваров, пьяница, дебошир и бабник, что с него взять…
Судя по папке, Имперскую Безопасность очень беспокоит сближение родов на почве Ордена Святой Елены и доступ их к тайне создания валькирий, а также наличие бэкдора в управлении ими. Понятно, что им на роду написано параноиками быть, но тут уж лучше параноить чем свержение власти на ровном месте получить… и если в моем мире без доступа к армии и прочим силовым ресурсам власть не свергнуть, то в этом маги сами по себе уже сила, а у знатных родов — самые крутые маги. Плюс — если допустить мысль что все эти красивые и ладные девушки в синих мундирах однажды по команде повернут свои штыки… да, вот тут-то аналитики СИБ начинают седеть и писаться в штаны. Так что любой кипиш на этом фронте да между благородными родами — сейчас им в плюс будет. А затраты… папочку Уварову дали и пообещали поддержку… негласную. То есть, если поймают, то ты сам по себе, никто ничего не знает. Минимум затраты ресурсов, максимум результата, потому как Уваров же как слон в посудной лавке, что не сломает, то пролюбит военно-морским способом. Ах, да, еще и всех перетрахает. Вот когда репутация на тебя работать начинает, ага.
Однако и рассказывать все это Марии Сергеевне не стоит. Чего умничать на пустом месте… Мария Сергеевна верить в меня должна, а вера — это не знание. Потому я пододвигаюсь к ней поближе и лезу руками под юбку.
— Какой может быть здравый смысл, если рядом со мной такая роскошная женщина… — говорю я вполголоса: — иди сюда, красотка я…
— Отстань! Уваров! Убери руки! Вчера только заездил! Ночью к тебе эта рыжая потаскуха приходила, думаешь я не знаю⁈
— Твой ротик говорит «нет», но…
— Уваров, ты напрашиваешься… — меня бьют по рукам, отталкивают. Она тут же вскакивает и отбегает в сторону, поправляя платье: — ирод ты, маньяк какой-то. Ты и раньше был… а уже теперь и подавно. Определенно не зря про тебя в салонах шепчутся…
— Это у вас игры брачные такие? — спрашивает у меня кицунэ, которая появляется рядом из воздуха, словно Чеширский Кот — вот только что не было и вуаля — она сидит себе на софе, уютно поджав ноги и читает какой-то журнал… нет книжку в мягкой обложке в четверть формата. На обложке книги томная барышня в прозрачной ночной рубашке, которая рискованно повисла на одной бретельке — пытается вырваться из рук мускулистого монаха со зверским лицом. И как такое церковь в печать допускает?
— О! Акай, ты-то мне и нужна… — говорю я ей: — слушай, ты свою новую мотоколяску не сломала еще? А то пока Гуля не приехала я ее транспорт трогать не хочу.
— Сто рублей, — тут же отвечает та, не поднимая голову от книги: — и керосин за твой счет. Он нынче дорог.
— Какого черта эта лиса все время рядом крутится? — поправляет прическу Мещерская: — и чего тебе надо от нас?
— У меня дефицит общения. Я — социальное животное. — отвечает кицунэ: — Зигмунд Фрейд говорит, что сексуальное — значит социальное, а я — сексуальная. Тепло человеческого общения греет мне душу. Сто рублей.
— Ты с ума сошла! Да за десять рублей я корову купить могу! — возмущаюсь я: — побойся бога!
— Вот и езжай на корове. — припечатывает она, закрывая книгу и кладя ее на журнальный столик: — а у меня потребности. Ты мне амортизаторы угробишь, резину сотрешь и сиденья попортишь. А еще табачный запах в чехлы въедается. Сто рублей.
— Да мне и съездить-то недалеко надо! И какой еще табачный запах⁈ Это же открытая коляска!
— Или сто рублей, или я сама за рулем. — качает головой та: — свою ласточку просто так не отдам. У меня там что-то в карбюраторе… или где еще?
— Да ради бога! Будешь ты за рулем… мне-то что?
— Точно? Ура, мы едем за город! Я пойду мотор согрею! — вскакивает с места она и тут же растворяется в воздухе.
— И как ты с ней ладить умудряешься… она же пострашнее иного демона будет, — качает головой Мещерская: — враг рода человеческого, не меньше.
— Я все слышу! — раздается голос откуда-то сверху, с потолка: — я еще не ушла даже! Обидно!
— Да твою ж! — вздрагивает от неожиданности Мария Сергеевна: — никак не привыкну что она везде и нигде…
— Привыкай. И лучше говорить о ней только то, что ты можешь ей в глаза сказать, — советую я: — ситуация необычная, я знаю, однако…
— Когда с тобой что обычное бывает? — задает риторический вопрос моя старшая супруга и снова качает головой: — куда собрался-то? Я тебе нужна? А то хотела с Валюшей время провести, нелегко ей сейчас.
— Да хотел скататься до ближайших сел в пригороде, которые Лопухиным принадлежат, — говорю я: — в совете попечителей Ордена этот род главнейший. Да и монастырь на их родовых землях расположен. Есть у меня пара мыслей.
— Посвятишь? Или тайна?
— Да какая там тайна, догадки пока… вот говорят, что валькирии и не люди вовсе. Меня раньше всегда смущало что к ним так окружающие относятся, да из-за такого вот отношения у меня конфликт с Малютиным и вышел.
— Помню вашу смешную дуэль… — кивает она: — так вы из-за валькирий?
— Уж больно пренебрежительно он к ним… вернее к ней. Цветкова со мной была.
— Ах, да. Кстати, звонили из штаба, бумаги на перевод готовы, она и принесет. Теперь она твой адъютант.
— Вроде это ж временное было назначение, нет?
— Тебя ж в тридцать первый пехотный перевели. Что от него осталось. — поясняет она: — а его в Корпус Валькирий переформировали, но какая-то часть от полка осталась, для официального назначения. Перевести тебя в Корпус не удастся, ты ж не валькирия. Вот и получается что при Корпусе Валькирий будет эдакий официальный огрызок — отдельный, тридцать первый пехотный полк, и ты в его составе. Думаю, что СИБ к этому руку приложило, но теперь ты там будешь «среди девчонок — один поросенок». То-то столичные сплетники порадуются…
— Вот как…
— Хорошие новости в том, что тебе точно полковника дадут, — прищуривается она: — так что скоро мы с тобой в званиях уравняемся и мне уже не будет так стыдно с тобой на светские рауты ходить.
— Так тебе стыдно со мной ходить? Хотя, да, я бесстыжий. Может все-таки разок перед отъездом, а? Чтобы не просто так стыдно было? Раз уж все равно стыдно, этот стыд надо как-то использовать, чего попусту стыду пропадать? Ты только соберешься покраснеть, а тебе уже стыдно…
— Уваров! Убери свои руки!
— О, вы здесь… — в комнату заглядывает кто-то из барышень рода Цин и моргает глазами: — там Демон Девятого Круга Преисподней просила передать что мотор согрелся почти. Говорит через пару минут можно уже ехать. И просила вас не делать… этого, а то у нее нюх острый, в поездке отвлекать будет.
— Даже эта рыжая тебе говорит не приставать ко мне… — поправляет платье Мещерская: — стыд и срам. Как мы будем жить, когда твоя кузина вернется из поездки, мне ей в глаза стыдно смотреть будет.
— Она у меня тоже бесстыжая, — машу рукой я: — за нами с Акай подслушивала, точно знаю.
— Было такое, — соглашается барышня Лан, я ее опознаю, она более уверенная и спину держит прямей и вообще… старшая сестра, пусть и на пять минут всего старше: — я в коридоре видела княжну, она мне жестом приказала молчать и к себе позвала.
— Так вы с ней вдвоем подслушивали⁈
— Почему вдвоем? — обижается барышня Лан: — втроем, сестра тоже была. Вас бы тоже позвали, но вы же с Валюшей в монастырь уехали.
— Вот, — поворачиваюсь я к Мещерской: — видишь, сколько радости мы с тобой можем доставить всем окружающим! Это же как спектакль! Искусство!
— Помолчи, Уваров, — закатывает глаза полковник и прижимает ладонь ко лбу: — и ступай уже со своей… Демоном Девятого Круга, куда вы там собрались. Хоть на край света. Оставь меня в покое уже…
«Свѣтскіе Новости»
Некая барышня Т., вхожая въ высшій свѣтъ любезно извѣстила редакцію о томъ, что господинъ У. во время закрытія Прорыва на Восточномъ Фронтире — вступилъ въ неоднократный адюльтеръ съ самой Госпожой Адскихъ Вратъ, демонессой Лилитъ. При этомъ, какъ утверждаетъ барышня Т., указанная связь была не добровольная, господинъ У. взялъ демонессу силой. Въ любомъ другомъ случаѣ мы бы посчитали это неумной шуткой и посмѣялись вмѣстѣ съ читателемъ, однако! Господинъ У. какъ оказывается — неуязвимъ и обладаетъ чудовищной силой, а также выносливостью. Редакція ничего не утверждаетъ, однако дыма безъ огня не бываетъ. По слухамъ изъ столичныхъ гостиныхъ сейчасъ господинъ У. проживаетъ со скандально извѣстной Ледяной Княжной. А мы всё знаемъ, что эта ветренная особа мѣняетъ кавалеровъ какъ перчатки, поистинѣ два сапога пара.
Глава 3
— Мы понимаем вашу боль. — именно так обычно и говорят люди, которые ни черта не понимают. Соболезнуем — вот еще одно слово, которое произносится в таких случаях. Приносят соболезнования, жмут руки, заглядывают в глаза, но эти слова пусты. Что такое соболезнование? Мать-настоятельница монастыря Святой Елены — у нее так же болит сердце, как и у Маши с Валей? Вряд ли. Она стоит перед нами, поджав губы в строгую горизонтальную складку и чуть наклонившись вперед. Черно-белый монашеский наряд, на груди серебряная цепочка, на цепочке — массивный крест с большим красным камнем посередине. Рубин?