Дальше они продолжать не стали, потому что началась тренировка.
Аврора слушалась Соню гораздо хуже Демигара. Да и в целом была мельче. Но зато куда более быстрой и резкой. После того как Ларион приказал Авроре слушаться Соню, никаких других указаний не последовало, поэтому пришлось той пришлось оставить дракона себе.
Она очень надеялась, что это все было временно и скоро к ней вернется Демигар. Хоть лекари и не давали по нему утешительных прогнозов. Они в принципе ничего не говорили и это молчание, было хуже даже самой страшной правды.
Через два дня группу Ратибора, которую теперь почему-то все высшее командование звали группой Джарека, отправлялась к чаще леса, что находилась близ поселения Карталы. Куда, как докладывала разведка, стягивалась артиллерия гриммеров.
Поселение было захвачено не так давно, передовые отряды смогли там закрепиться и пойти дальше. От группы требовалось, если не остановить, то хотя бы замедлить продвижение вперед, пока цитадель передислоцирует свои войска и попытается отбить город.
— К Ратибору давно ходил? — спросил Клим у Давора, пока они исполняли совместный маневр.
— Вчера. А ты? — ответил тот.
— С утра был.
— К нему же не пускают, — вклинилась в диалог Соня, пролетая мимо. — Я хожу каждый и получаю всегда один и тот же ответ.
— Да мы тоже, — посетовал Клим.
— Да, решили задолбать их там, — подтвердил Давор. — Вдруг какой-нибудь солдатик сдастся и пропустит.
— Стойкие новобранцы в этом году, — покачал головой Клим. — Я одному даже угрожал, что в пол его по пояс вобью. Он в штаны нагадил, а пустить — не пустил.
— Ты попробуй все-таки исполнить свою угрозу, — усмехнулся Давор. — Должно сработать.
— Ага, и потом с Броневым в соседней камере сиди, — хмыкнул Клим. — Нет уж спасибо. Кстати, как он там Сонь?
— Без понятия, — как можно более безразличным голосом ответила Соня. — К нему не пускают, как и к Ратибору. Так что остается только гадать.
— Н-да, — тяжело вздохнул Клим и тут же направил Фирозан вниз, была его очередь имитировать атаку.
После тренировки Соня, попрощавшись со своими товарищами, как обычно пошла в душ. Есть она не хотела, поэтому с остальными ребятами в столовую не пошла.
Ее в принципе последнее время не мучал голод. Небольшой порции на завтрак вполне хватало на весь день. Только пить хотелось постоянно, и она неустанно пополняла запасы жидкости.
Яйца дракона всегда находились вместе с ней. Даже в ванную она брала их с собой. При этом старалась выбирать время, когда девчонок там находилось по минимуму и занимать уединенную комнату, чтобы никто не мешал.
Там она доставала яйца из котомки и вместе с ними залазила в горяченную ванну, наполненную до верхов. Вода тут же выливалась на пол, но Соню особо это не заботило. Она ставила яйца на пол лохани и сначала тщательно намыливала себя, а потом их.
Ей казалось, что так она проявляет к ним заботу. Ничего другого она с ними сделать не могла, хоть так помогала.
Они вызывали у нее восхищение и одновременно внушали страх. Кто бы мог подумать, что через какой-то месяц из них должны были появиться маленькие дракончики. И не просто дракончики, а одни из самых сильных в мире.
И вот это обстоятельство как раз и внушало страх. Что будет, когда они вылупятся? Вдруг Лариона к тому времени не выпустят, тогда ей самой придется их где-то прятать. А мест для этого она особо найти не могла. Да и вообще, вдруг ее застукают прямо с ними? Этого она боялась больше всего, поэтому ни на секунду не выпускала их из рук.
Даже когда спала.
Вот и этой ночью. Сразу после водных процедур, Соня вернулась в свою комнату. Алла уже вовсю храпела. Значит, никто не помешает ей спокойно лечь спать.
Соня как обычно расправила постель, улеглась в нее, положив котомку с драконьими яйцами возле себя, и накрыла себе вместе с ними плотными пуховым одеялом.
Она редко запоминала сны. Но этот был каким-то особенно ярким. Во-первых, он появился сразу, как только девушка закрыла глаза. А во-вторых, ей снился Ларион на лазурном драконе. На нем был лазурный доспех, который вместе с драконом переливался на солнце.
Соня какое-то время смотрела на него зачарованно, а потом медленно подошла. Ларион повернул голову к ней и, вытаращив глаза, сказал:
— Охренеть!
— Что охренеть? — смущенно захлопала ресницами Соня.
— Охренеть, Вележева. Это что такое? — спросил он Аллиным голосом.
Из сна моментально выкинуло. Соня резко села в кровати, испуганно вскрикнув. Перед ней сидела Алла в одной сорочке и с удивлением разглядывала содержимое котомки, которая выглядывала из-под сбившегося одеяла.
Глава 4
Какого рода испытание меня ждет Айдар так и не сказал, поэтому я не знал к чему готовиться. И это дико выводило из себя. Одно дело, когда тебе хотя бы в общих чертах рассказывают, что к чему, и совершенно другое, когда полностью держат в неведении.
При это сколько я не пытался найти хоть какую-то информацию об этом, все время ничего не получалось. Сам Айдар уже не раз говорил об этом с генералом Кольцовым, и я его подслушивал. Но они ограничивались лишь общими фразами, типа «испытание», «проверка» и так далее. При этом все время речь шла о том, что это крайняя и очень опасная мера.
Они считали, что я могу не выжить после нее. Причем мнения у обоих сильно разнились. Генерал видел во мне ценного бойца, который может послужить общему делу на благо Империи. А Айдар был уверен, что если я черный маг, то так мне и надо.
Нужно с этим срочно что-то делать. Как-то узнать. Единственным человеком, кому я мог доверять во всей цитадели была Соня. Ну еще Ратибор может быть. Но он не знает обо мне всего и неизвестно как на это отреагирует. Хоть у меня были мысли о том, что он догадывается. Рисковать было нельзя.
Поэтому оставалась только Соня.
Единственное полезное, из этого допроса была еда. Меня наконец нормально накормили и даже не избили. Ушел из комнаты для допросов целый и невредимый. Было даже немного удивительно, но что-то мне подсказывало, что это такая тактика Айдара. Следующий допрос вряд ли будет таким же. Если вообще будет.
Устроившись поудобнее на шконке, я принялся за работу по связи с Соней. Для начала приказал ближайшему ко мне ворону притащить листок бумаги и чернил. Задача оказалась довольно трудной, потому что в цитадели было принято больше разговаривать и делать дела, а не писать друг другу записки.
Да можно было пообщаться с Соней с помощью таракашек, и я планировал так и поступить в дальнейшем. Но для начала ей требовалось объяснить всю суть, а это довольно обширное послание по объему.
Чернила и бумага нашлись у открытого окна в высокой башне цитадели. Там стоял письменный стол, за которым сидел старец и что-то шкрябал в желтоватый свиток. Я вселился в ворона и взял над ним полное управление.
Цитадель.
Башня Знаний. Кабинет главного архивария.
Вольнодумский сидел, скрючившись над своим пергаментом. Он каждый день в одно и то же время проделывал одну и ту же процедуру — описывал прошедший день. В его обязанности входило тщательно фиксировать все нарушения, события, потери, прибытия и так далее.
Вечером все учреждения сдавали ему письменный отчет, а он все это старательно переписывал, чтобы на следующее утро передать всю информацию владыке цитадели.
И ему очень нравилось, чем он занимается. Он чувствовал свое превосходство за счет той власти, что имел. Ведь он подчинялся напрямую владыке, а если хоть кто-нибудь не сдавал вовремя свою часть отчета, тогда он мог познать всю мощь и ненависть Вольнодумского.
Только закончив перечислять всех, кто сегодня выписался из больничного крыла, Вольнодумский Аркадий Всеволодович посмотрел в окно.
Там сидел черный как смоль ворон и выразительно пялился на него. Аркадия Всеволодовича что-то смутило в его поведении, и он не сразу понял, что именно.
— Кыш отседова, треклятая засеря! — гаркнул он, махнув на нее рукой.
Птица даже не моргнула. Просто продолжила созерцать, как ни в чем не бывало. Только тут до Вольнодумского дошло что не так с этой птицей — она смотрит на него прямо, без поворотов головы и совсем не моргает. Такой пристальный взгляд, который бывает только у человека.
Неприятный холодок пробежал у Вольнодумского по спине, но он быстро себя успокоил.
— Я тебе щас! Найду только чего потяжелее! — он поводил взглядом по столу, но, как назло, под рукой ничего подходящего не оказалось. Не чернильницей же в него кидать — так ведь и запачкать все можно.
Тогда он начал смотреть в ящиках стола. И пока изучал их содержимое птица испарилась.
— Испугалась! — злорадно заулыбался Вольнодумский. — Меня не проведешь! Никто меня не проведет. Так ладно… О чем это я, — он сжал в руки перо и снова уставился на пергамент. — А, да! Умершие! Умерших у нас сегодня не было, так и запишем, — его рука автоматически потянулась к чернильнице, помакала в пустоту и вернулась на пергамент. Он шкрябал пером насухую и сначала не понял, что произошло. — Что за чертовщина такая? — он осмотрел перо, на нем не было ни грамма чернил, потом посмотрел на то место, где стояла чернильница и, разумеется, ничего там не обнаружил. — Сука! — выругался Вольнодумский. — Шалава проклятая! Стащила! На кой она ей вообще нужна! У! Убью!
Он еще долго сокрушался, пока тяжело вставал с места и шел к шкафу за новой чернильницей. Порывшись там, он так ничего и не нашел. Похоже все запасы были истрачены и нужно было спускаться вниз к хранителю.
А этого он ой как не любил.
По уровню власти, хранитель запасов был примерно с ним на одном уровне. Ведь он заведовал всем, что могло только потребоваться обитателям цитадели, а это накладывало определенные преференции.
И так как хранителю ничего от архивария не надо было, а архиварию постоянно требовалось всякое, первым постоянно над ним измывался и заставлял практически умолять отдать ему положенную утварь.