– Позволишь? – хрипло спросил я, чувствуя, как во рту пересохло – лишь пара капель влаги стекала по лицу и спине.
– Да, – едва слышно ответила Касандра.
Я ввел член до конца, начав двигать бедрами навстречу, чувствуя, что Касандра вот-вот кончит. Мышцы ее влагалища натянулись, обхватывая член. Спустя мгновение фея выкрикнула и вцепилась дрожащими пальцами в дерево, вырывая кору. Ее крылья подрагивали, судорожное дыхание слышалось на всей поляне, а по спине стекала влага, которая останавливалась на двух ямочках около ягодиц.
Сделав пару рваных движений, я извлек член из влагалища феи и подвел к ягодицам, раздвигая их руками. Головкой вошел внутрь, позволяя Касандре привыкнуть к новым ощущениям. Белоснежная магия окутала ее тело, нейтрализуя боль, – девушка хрипло задышала и кивнула, давая понять, что готова.
Я входил медленно, массируя руками ягодицы, чтобы она не испытывала боли. На грани оргазма мне хватило пары толчков, чтобы кончить в фею. Уткнувшись лбом между лопаток девушки, я поцеловал влажную кожу и руками обвил хрупкую талию, давая возможность обоим отдышаться. Касандра выгнула спину еще больше и, привстав на носочки, сделала пару шагов назад. Я извлек член и развернул фею к себе лицом, пальцами убрав прилипшие влажные пряди с лица.
– Я тебя люблю, – едва слышно прошептал я, обхватил ее лицо ладонями и поцеловал – медленно, позволяя восстановить дыхание нам обоим. Фея обвила руками мою шею и притянула к себе, опустившись с носочков. Я наклонился и легко подхватил ее на руки, отходя подальше от дерева в сторону небольшой поляны. Касандра не сопротивлялась, только руки подрагивали на моих плечах.
Сев на траву, я усадил фею себе на колени и склонил голову набок. Она недоверчиво посмотрела на меня, потом на влажную кожу и пожала плечами, не до конца понимая, чего я хочу от нее.
– Фея по своей природе должна от кого-то подпитываться. Зачастую она связывает свою жизнь с определенным человеком или существом, чтобы он служил своего рода источником для ее магии.
Я улыбнулся, когда увидел, как вытянулось лицо Касандры от моих слов.
– Ты… Ты хочешь стать источником моих сил?
– Да.
– Но ведь… Твоя сила… Твоя магия уменьшится…
– Я подпитываюсь похотью и страхами других. Первого будет достаточно, если ты, конечно, не откажешь.
Касандра пару раз моргнула и шумно сглотнула – краем глаза я заметил, как по ее коже пробежали мурашки.
– Занимаясь со мной любовью, ты напитываешь мою магию могуществом, силой. А я буду отдавать часть своих сил тебе. Взаимовыгодный обмен, не находишь?
Касандра едва заметно кивнула и перевела взгляд на дерево, в которое несколько мгновений назад вцеплялась пальцами и выдирала кору.
– Касандра, – прошептал я, проводя пальцами по обнаженной нежной коже феи, – если ты не готова, я все пойму и не буду настаивать… Просто мне казалось, что после того, что между нами сейчас произошло…
– Мулцибер, я… я…
Я безмолвствовал, давая ей возможность договорить, но Касандра молчала, будто что-то мешало высказаться. Легкий укол разочарования коснулся сердца, но в следующее мгновение невероятное чувство радости и восторга заполонило собой все вокруг – фея, чуть поерзав на моих коленях, развернулась лицом, распахнула крылья и облизнула пересохшие губы. Когда она приоткрыла рот, стали видны тонкие, как иглы, клыки. Я улыбнулся и склонил голову еще больше, чтобы Касандре было удобно. Она выждала пару мгновений, собираясь с мыслями и набираясь храбрости, а затем вонзила иглы в мою кожу, вызвав во всем теле мимолетную вспышку боли. Багровая магия, которая стремительно покидала тело, окутала плотным туманом тело Касандры. Она не впитывала мою кровь, а лишь забирала ту часть сил, которые я отобрал сам.
Белоснежная и багровая магии обвились вокруг друг друга, крепко сплетаясь воедино. Моя вырисовывалась в воздухе в виде вурхэнгсона, оскаливавшего пасть, с которого стекала вязкая темная слюна, Касандры – в виде птицы: небольшое тельце, ярко-изумрудное оперение, на кончиках крыльев виднелось фиолетовое вкрапление, напоминающее разводы краски. Клюв чуть изогнут вниз, вдоль позвоночника – золотистое свечение, что выдавало в существе магию феи. Птица подлетела к вурхэнгсону, но тот не оскалился в ответ – захлопнув пасть, он удивленно склонил голову набок и заурчал. Птица, быстро взмахивая крыльями, подлетела к нему и клюнула в нос, заставляя прикрыть глаза. Вурхэнгсон послушался и присел на задние лапы, чуть вздернув морду вверх. Птица издала звуки, напоминающие трель и журчание воды, и стремительно полетела в сторону существа.
Все произошло молниеносно – птица, закричав, распалась на множество белоснежных искр, как только соприкоснулась с телом вурхэнгсона. Существо, взвыв, распахнуло истерзанную пасть и проглотило остатки магии, напитываясь ее силами. Живой мертвец пару секунд пережевывал плоть, которая рассыпалась искрами, резко поднялся на лапы, начав переминаться с одной на другую, а затем из его позвоночника начали прорываться золотисто-бирюзовые крылья, сероватого оттенка шкура стала спадать кусками кровавой плоти на землю, лапы уменьшались, когти отваливались, зубы выпадали. Белоснежная и багровая магия стрелой пронзили его тело и ослепили поляну яркой вспышкой света. Вурхэнгсон осыпался горсткой пепла на землю.
Касандра в то же мгновение оторвалась от моей шеи и облизнула губы, вокруг которых струилась багровая магия. Крылья распахнулись и осветили поляну ярким светом, изумрудного оттенка глаза стали чернее самой ночи, а кожа приобрела загорелый оттенок. Белокурые волосы, струившиеся по спине, на кончиках окрасились в кровавые тона. Спустя три моих вздоха мираж рассыпался, и предстала прежняя Касандра, тело которой подсвечивалось изнутри – она широко улыбалась и в следующее мгновение крепко обхватила мою шею руками.
– Мулцибер?
– Да?
Касандра молчала, слышалось лишь ее прерывистое дыхание, а затем она тихо произнесла, так, что я едва смог расслышать эти заветные слова:
– Я люблю тебя.
Глава 41Багровое древо
И грехи, пробудившись, скинули оковы сна.
Сила мысли, сила желания —
Это багрового дерева дар.
Чтобы исполнить сердца желание,
Дар свой клади на багровый алтарь.
Долго кто даром своим похвалялся,
Людскими сердцами играл, как хотел.
Сердце любимой сам закроет для магии,
Положен ему смертных удел.
Если ты сам в ее мысли проникнешь,
Душу любимой получишь тотчас.
Древо падет, и камень багровый
Даром чудесным будет для вас.
«Я тебя люблю» – простые слова, несущие в себе истину всех времен. Такие обыденные, но стоит их сказать нужному человеку, который заставляет твое сердце сжиматься в болезненной истоме от желания быть рядом, как они наполняются магией, силой, неподвластной ни одному смертному. Любовь – это то, ради чего стоит жертвовать, кроить себя, подобно сломанной кукле, чтобы сиять и дарить тепло тому, кто озарил душу взаимностью.
Последнее древо пало, не оставив шанса на спасение. Его гибель запустила колесо судеб, что будет карать всех, кто погряз в собственных грехах и пороках.
Жители Джомсона уже не боялись, нет – каждый в этот момент стоял и наблюдал, как крона последнего древа с треском упала на землю и на его месте образовался камень, напоминающий остроконечный кристалл. Багровая магия яростным потоком направилась ввысь, окрашивая небосвод в цвет крови. Древа, что пали раньше собрата, передали свои силы каменным стражам, которые ожидали своего часа. Те, почувствовав пробуждение магии и освобождение от оков, разноцветным калейдоскопом устремились следом за уничтожающей силой, переплетаясь воедино и образуя размытую фигуру.
Поначалу жители молча наблюдали за происходящим, а затем ринулись по сторонам, убегая от опасности. Магия древ, что объединилась после падения, материализовалась в семь грехов, но они не походили на те, что окутывали тело Йенса после ухода Касандры. Те были прислужниками самой Смерти, которая воссоздала их для того, чтобы своим видом наводить страх и заставлять людей идти за ней добровольно, боясь, что те придут по их душу и уничтожат. Только глупцы не знали, что их судьба была уже давно предрешена…
Гордыня. Женщина тридцати лет, одетая в белоснежное платье с высоким воротом, подол колыхался на ветру. Сероватого оттенка глаза смотрели на все вокруг надменно, высокомерно, высоко поднятая голова и прямая спина, по которой струились синеватого оттенка волосы. Прямой нос и плотно поджатые губы выдавали ее недовольство, но при всем при этом от Гордыни веяло спокойствием и величием. Тонкие руки сложены на животе, кожа покрыта множеством магических символов, которые излучали желтоватое свечение.
Лень. Мужчина сорока лет, на котором была надета удлиненная туника, покрытая пятнами грязи и запекшейся крови. Он медленно обвел коричневого оттенка глазами поляну и встретился взглядом с Гордыней, которая с презрением посмотрела на собрата и демонстративно отвернулась. Мужчина сощурился – вокруг его глаз образовались глубокие морщины, сальные волосы зачесаны назад, нос с горбинкой и рассеченная верхняя губа говорили о том, что он побывал в драке и наверняка просто позволял себя бить. Но с кем драка?.. На его лбу, усеянном рытвинами, виднелась фиолетового оттенка родинка.
Чревоугодие. Пышногрудая женщина лет сорока, не закрывающая рта – ее пухлые руки доставали из декольте хлеб, сыр, фрукты, которые моментально исчезали во рту. Платье заляпано каплями жира и вина. Широкий красный нос, узкие глаза, что не видно за слоем жира и отеков от соленой пищи. Каждый фрукт и кусок еды, который Чревоугодие извлекала, подсвечивался лазурным светом.
Похоть. Молодой человек лет двадцати стоял и пытливым взглядом изучал каждого из братьев и сестер, кидая многозначительные взгляды на пышную грудь Чревоугодия. Но та не замечала этого, увлеченная поглощением еды. Рыжеватого оттенка волосы Похоти развевались на ветру и закручивались на концах, лицо в веснушках излучало озорство, а пытливый взгляд голубых глаз мог смутить не одну девушку. Его белоснежная рубаш