– Вы меня обманули.
Я медленно подняла голову вверх и посмотрела на грехов, которые взирали с ужасом и благоговением, тесно прижимаясь друг к другу. Они не могли причинить мне вреда, зато я – без размышления. Вскинув руку вперед, обхватила за шею Лень, который даже сопротивляться должным образом не мог – он просто обмяк и не двигался, смирившись со своей судьбой. Другой рукой я вырвала его смоляное сердце и отбросила в сторону. Такая же участь постигла остальных, за исключением Похоти и Гнева. Два брата стояли друг около друга и переглядывались, не до конца понимая, почему не расправилась с ними.
– Ты, – я обратилась к Похоти, – был добр ко мне, и хочу отблагодарить тем же. Твои силы помогут восстановиться демону и не умереть. Вырви свою плоть добровольно и обмажь губы Высшего, чтобы хотя бы капля крови греха попала в его тело.
Похоть пару мгновений раздумывал, а затем кивнул и улыбнулся – так просто, так легко. Он одним движением вырвал свое сердце и направился в сторону Мулцибера, который был едва жив. Даже находясь на грани смерти, он продолжал удерживать в своих объятиях возлюбленную, подпитывая собственными силами. Похоть, присев на колени перед Высшим, перевернул его на спину и провел по губам пульсирующим смоляным сердцем, со сосредоточенным лицом наблюдая за тем, чтобы алая жидкость попала в тело демона. Касандра продолжала лежать без движения, даже слабые и тихие хрипы прекратились, что являлось предвестником скорой гибели.
– Ты, – теперь мой взор был направлен на Гнев, который плотно поджал губы и сложил руки за спиной, – можешь пожертвовать ради величайшего из грехов – самого себя.
– Что ты имеешь в виду? – Мужчина нахмурился, глубокая складка залегла между его бровей, взгляд сощурился с недоверием.
– Даруй свою силу фее, которая отомстит за все унижения, выпустив всепоглощающий, уничтожающий гнев наружу, либо же повтори судьбу своих собратьев.
Гнев думал недолго. Грех остался один из братьев, и шансы на победу были ничтожно малы. Он подошел к фее и, не вырывая плоти, обратился темной дымкой, которая проникла в приоткрытый рот Касандры. Девушка резко выгнула спину и закашлялась, бирюзово-золотистые крылья за ее спиной затрепыхались, окрашиваясь в черную паутину греха. Ее взгляд бездумно блуждал по поляне, не замечая даже Мулцибера, лежавшего без сознания. Должно быть, видеть грехов могут только Высшие, поэтому фея никак не отреагировала на Похоть, который побледнел, но продолжал водить сердцем по губам демона.
Когда ее взгляд остановился на мне, я улыбнулась и тихо произнесла:
– Благославляю тебя, творение Жизни. И дарую право на месть.
Касандра вдрогнула. Девушка встала, неуклюже потопталась на месте, взмахнула крыльями, будто впервые их ощущала, и устремила взор на орка, который начал приходить в себя. Его руки и ноги были покрыты коркой крови. Я с триумфом наблюдала за становлением Касандры, за тем, что она, творение Жизни, нашла в себе силы бороться и уничтожать неугодных.
– Алкеста…
Я резко обернулась и замерла. Ведас медленно поднимался с земли, опираясь руками о траву и чуть покачиваясь. На месте раны теперь красовался рваный шрам, под глазами залегли глубокие тени, а лицо приняло сероватый оттенок. Он выпрямился и покачнулся, но я не дала ему упасть – подбежала и крепко обхватила торс джинна руками, прижавшись так сильно, что, казалось, еще немного – и проломлю пару ребер. Ведас шумно выдохнул и обнял, положив голову на мой подбородок.
– Моя умница, ты справилась, – в его голосе было столько гордости, ласки и любви, что глаза невольно защипало от слез.
– Я тебя люблю, – только и смогла произнести, прежде чем поляну окутал яростный крик о помощи.
Глава 49Смерть
Роль, отведенная при жизни, отыгралась.
Я стояла посреди разрушающегося подземного царства, улыбалась и плакала – Алкеста смогла простить старые обиды и принять сущность Жизни и Смерти.
Все, что так было свято для меня последние десятилетия, оседало в руинах, чтобы воссоздать другое, светлое будущее, без тирании и издевательств богов, которые канули в бездну своих грехов – злости, зависти, жадности, властолюбия.
Я опустила голову и увидела перед собой три силуэта, которые узнала моментально. Августин, Астарта и вурхэнгсон, который теперь пребывал в человеческом обличье. Однажды он помог Селестии, и теперь, заключив сделку с Мулцибером, смог оказать службу и демону, став верным помощником. Мужчины не скрывали своей радости от долгожданной встречи с Забвением, а вот от девчонки исходил страх и неверие, что она действительно умерла. Лемур пытался взять ее за руку, чтобы показать, что демоница не одна, он рядом, но сестра Мулцибера будто ничего не понимала и не чувствовала. Я решила оставить ее напоследок. Улыбнувшись, поклонилась вурхэнгсону, который повторил жест, – он соединил ладони лодочкой и приложил кончики пальцев ко лбу, выражая при этом высокую благодарность.
– Рада видеть тебя, мой друг, – без утайки произнесла я, не сдерживая нахлынувшую радость, – прости, что пришлось перенести на другой континент после сражения с Бальтазаром и заставить пару часов страдать в предсмертной агонии. Зато благодаря тебе мальчишке удалось отыскать фею.
– Это честь – прислуживать тебе, моя госпожа.
Я искренне улыбнулась и, подведя руку ко рту, вцепилась в кожу зубами, терзая плоть, пока первые капли крови не отозвались металлическим привкусом.
– Подойди, вурхэнгсон.
Он послушался, присел на одно колено и посмотрел на меня снизу вверх – недоверчиво, с опаской и страхом, будто не знал, чего ожидать в следующий момент.
– Моя кровь – яд для отступников, но тем, чьи души чисты, она поможет вернуться в Забвение, где пребывают ваши семьи, которые уже давно заждались любимых. Испей, вурхэнгсон, и возвратись туда, где начинался путь.
Вурхэнгсон низко склонил голову в знак благодарности, а затем припал губами к ране, всасывая кровь. Его тело пошло мелкой рябью, золотая нить судьбы, которая некогда была вплетена в нутро существа, стремительно покинула мужчину, вернувшись туда, где его ждали. Вурхэнгсон резко повалился на бок, так и оставшись с распахнутым окровавленным ртом и закрытыми глазами.
Астарта закричала и прижала ладонь ко рту, сделав пару шагов назад. Августин нагнал ее, обхватил тело девушки руками и прижал к себе, начав нашептывать какие-то слова на ухо. Демоница какое-то время всхлипывала, пытаясь заглушить наступающую истерику, а затем кивнула – медленно, неуверенно. Мужчина минуту держал Астарту в объятиях, а затем обернулся ко мне и тихо произнес, чтобы не спугнуть девушку:
– Я заберу ее в свою семью. Она будет помогать жене с сыном. Уверен, она найдет место в сердцах тех, кто дорог мне.
– Ты уверен? Она демоница похоти, что ей стоит соблазнить тебя и разбить сердце жене?
– Астарта – друг, и никогда не сделает подобного.
Пару мгновений я колебалась, но, когда каменная глыба, некогда служавшая потолком в царстве Смерти, упала между нами, подняв облако пыли, кивнула и подозвала к себе мужчину и девушку. Астарта первая припала к моей руке, крепко держа Августина за руку. Как только ее глаза закатились, а тело осело замертво, лемур повторил жест девушки и, не отпуская ладонь сестры Мулцибера, плавно осел рядом. Золотые нити, переплетенные вместе, устремились в разрушающийся небосвод, чтобы продолжить свое существование в Забвении.
Я прикрыла глаза и стала ожидать своей кончины – каменные глыбы падали сквозь меня, тело расшеплялось на множество искрящихся мотыльков, которые порхали вокруг.
Три, два, один…
Алкеста совершила воскрешение, приняв обе сущности. Теперь меня не станет. Я буду всем и ничем, как отец и Сенсия.
Прикрыв глаза, приняла свою судьбу и погрузилась в сладостную тьму.
Глава 50Касандра
Добро пожаловать домой. Добро пожаловать в ад.
Боль во всем теле была так нестерпима, что, казалось, сделаю я еще шаг и упаду замертво. Но гнев, растекающийся по жилам, заставлял двигаться дальше к тому, кто выбрал путь тьмы. Йенс пробуждался, смотрел на поляну взглядом существа, которое не догадывается о своей скорой кончине.
Спустя пару шагов удалось совладать со своим телом и призвать магию, чтобы унять боль. Орк встретился со мной взглядом и попытался что-то сказать, но я вскинула руку и хлестнула молнией по его рту, распоров кожу. Он закричал – его плоть расходилась в разные стороны, обнажая белоснежные ровные зубы, как у человека. Но даже это не спасло от тьмы, которая порождала насилие и зависть в его душе.
Йенс задергал руками и ногами, потекла кровь – стрелы, которыми он был прибит к дереву, натянулись еще сильнее и заставили испытать орка нестерпимую боль. Но она никогда не сможет достичь такого размера, какую мужчина доставил мне.
Я остановилась около орка и тихо спросила, чтобы только он услышал мои слова:
– За что?
Он молчал – его истерзанная плоть лоскутами обрамляла суровое лицо, и мое желание возросло с новой силой – призвав магию, я воссоздала две плети в руках, как тогда, на арене, и хлестнула по телу бывшего друга. Он истошно закричал, но больше не вырывался – знал, что стрелы сделают еще больнее.
– За что?
Я повторила вопрос, желая узнать, что же все эти годы вело Йенсом, его нестерпимым желанием уничтожить и истребить все то, что он так свято оберегал, если верить словам орка. Не было правды, не было лжи – каждый трактовал собственные действия и слова с той стороны, с какой ему было выгодно. В глубине души я не обвиняла Йенса в том, что пытался достучаться до меня и показать любовь, на которую, к сожалению, не был способен. Но разве я была виновата в том, что не испытывала чувств к нему?
Никто не вправе изменить судьбу, которая уготована каждому – созданная для демона не может быть предназначена орку. Простые истины, которые бывший друг не смог принять. Лишь насилием и болью он мог потушить собственные страхи, сжигающие его изнутри.