Копать картофель закончили на следующий день. Пока его сложили в тень возле дома. Прикрыли мешками от света и продолжили убирать овощи на огороде. А вечером испекли картофель. Дрова на такое дело было жалко пускать, но немного я позволил. И сожгли стебли подсолнечника. Как раз научу женщин получать щёлок. Пусть им стирают. Поташ не нужен, мыло крестьянки точно не смогут сварить. Семечки подсолнечника я велел почти все забрать на масло.
Вечер с печёной картошкой получился душевным. Передать словами те ощущения невозможно. А уж запахи и подавно. Лёгкий ветерок приносил из степи прохладу, от земли же ещё шло тепло, солнце медленно опускалось за горизонт, на речке надрывались лягушки. Красота! Серёга пожалел, что не взял гитару, но и без неё попели и разошлись отдыхать.
Утром я начал подгонять артельщиков и всех людей без исключения перевёл на стройку. Картофель выкопали, остальное успеем убрать позже. Мне не нравились появившиеся на небе тучи. Похоже, не зря лягушки истошно квакали. Если пойдёт дождь, то ночевать нам придётся в тесноте дома. Это ещё полбеды. Новая постройка на глиняной основе без крыши сразу «поплывёт».
На вязку соломы встали все женщины. Артём с Серёгой полезли набивать на стропила обрешётку. Архип наблюдал за ними с вытаращенными глазами. Мы в его понятии выбивались из образа господ. Он кидался на помощь то одному, то другому, пока я это дело не пресёк и не вручил ему корзину для переноски глины, отправив к строителям.
Сарай-хранилище успели накрыть соломенной крышей за день. К качеству я не сильно придирался и не требовал красоты. Главное, чтобы не протекало во время дождя. Стены были ещё только по пояс, зато крыша имелась. И уже ночью она пригодилась. Артельщики перебрались из подвод ночевать под этот навес. «Господа» потеснили Степаниду. А Вера Степановна так и осталась в фургоне. Правда, разрешила Зверю ночевать в ногах. И охрана, и ногам тепло.
Дождь моросил два дня. Детвору Серёгина тётя из дома не выпускала, чему-то обучала девочек, а мальчишки в это время лузгали кукурузу. Женщины им помогали, когда не кашеварили. Летней кухни как таковой не было. Имелся навес, стол под ним и две керосинки. Ночью под навесом стояли лошади. В конюшне они не помещались. Там хоть и был изначально запас места, но Артём же козу с козлом приволок, и в конюшне рогатому семейству отгородили угол. В перспективе нужно их размещать в другом месте.
Артельщики продолжали строить, а мы собирали кабачки, тыквы и арбузы. Последние сразу сносили в подводы, подогнав их ближе к полю. Архипа и Демида я поставил копать неглубокий подпол на складе. Нам его ещё цементировать и ждать, пока просохнет.
Через неделю с основными вопросами разобрались.
– Езжай в город за бочками под капусту, – попросил меня Артём. – Корзин более-менее хватает, а больших ёмкостей мало.
– Ещё малышу Степаниды нужно купить ткань на пелёнки, – дополнила Вера Степановна. – Шить бабы умеют, я некоторые приёмы им показала. По паре ножниц выдала на каждую семью.
Ваську со Зверем я пока решил оставить, но Демида пришлось брать с собой. Увозили мы полную подводу арбузов. В Екатеринодаре сразу заехали в старый дом, сгрузили половину. А остальное я отдал Павлине Конкордиевне, предупредив, что овощей будет много.
Всё заказанное я быстро купил и повёз на хутор. Подводу тут же загрузили теперь уже корзинами со свёклой, морковью, луком, кабачками и отправили с Демидом в город, уже без меня.
Артельщики закончили делать склад и теперь ждали, когда все просохнет, включая яму-хранилище. Скучать им, конечно, не приходилось. Доски для полов давно ждали своей очереди. Своим крестьянам мы готовили просто царские условия жизни: земляной пол начали застилать досками. Если останется материал, то и простейшие предметы мебели рабочие сколотят.
Почти три недели мы провели на хуторе. Подготовили его к зимовке. Демид привёз полную подводу дров и два мешка с углём. Тёплой одежды тоже завезли. Урожай весь собрали и сложили на хранение. Две трети зерна оставили Архипу. Остальное забирали не столько для питания, как резерв семенного фонда. Насчёт помола пшеницы Архип договорится сам. Лошади есть, телега тоже. Разберётся.
Архип испытал глубокий шок, когда узнал, что раз мы не сажали овёс, то лошадей придётся кормить зерном. Он такого кощунства не понимал, хотя и соглашался с тем, что пшеницы очень много, всё не съедят. Даже с учётом семенного фонда зерна уродилось много. Но в любом случае предлагал обменять пшеницу на овёс.
Небольшую ручную мельницу измельчать кукурузу для кур привезли ещё в самом начале. Впрочем, эта крупа и для людей годится. Глафира утверждала, что раньше такого не едала. И первый раз пробовала мамалыгу с опаской. Зато Степанида жрала без перерыва всё, до чего дотягивалась. И часто бегала в туалет. Понятно, раньше она много голодала. Но нельзя же, как свинья, заглатывать всё подряд? Хорошо, куры и гуси были у Архипа. Доверять какую-либо живность этой бабе не стали. Пусть в помощницах ходит.
– Архип, продолжай распахивать землю, пока нет морозов, – дал напоследок указания Артём.
– Знамо дело, – покивал крестьянин.
Он был неимоверно счастлив, что господа, пообещав «золотые горы», не обманули. И земля была, и урожай невиданный, а главное, для него налог оказался подъёмным. Серёга, конечно, сказал, что лошади даны в аренду и даже посчитал стоимость их использования в год, но это было сделано чисто для формальности.
– А мы ведь и половины не посадили из тех семян, что планировали, – делился я впечатлениями после поездки.
– Если на следующий год придёт хотя бы ещё одна семья, то добавим им растений, – заверил Артём. – Больше двух лет в любом случае семена не стоит хранить.
– Только пусть новые хуторяне сами себе всё строят, – дополнил Серёга.
Павлину Конкордиевну урожай с наших земель удивил неимоверно. Общего объёма она не знала, но восхищалась размерами той же моркови. Попутно пеняла мне, что долго пробыл на хуторе. Это она ещё не в курсе, что мы там все работали. Я бы и больше нравоучений получил, но тот факт, что с Артёмом ездила на хутор и жена, мою опекуншу немного сдерживал.
А ещё меня ждала стопка писем от читателей журнала с просьбой ускорить выпуск следующего номера. Адреса все были местные. В столице журнал или плохо продавался, или требовалась отдельная реклама. В письмах от читателей затесался один конверт от какого-то доктора Яблоновского. Григорий Романович Казимиров своё слово не сдержал и рассказал кому-то о лекарстве. Господину Яблоновскому я написал вежливый ответ, что лекарства больше нет. Даже уважаемых и богатых людей лечить не можем. Артём с Серёгой согласились, что так правильно. И дело даже не в том, что закрылся портал и у нас не будет пополнения антибиотиков, а в том, что это опасный бизнес.
Разобравшись с письмами, я предупредил друзей, что мне нужна помощь в выпуске журнала.
– Времени свободного навалом, поможем, – заверил Артём. – В портал теперь ходить не нужно, особых развлечений здесь нет.
– Как это нет?! – возмутилась Вера Степановна. – Я вам их обеспечу, как только Николай напечатает сентябрьский номер.
Глава 19
Доктор Яблоновский моим ответом не удовлетворился.
Расспросил продавцов в магазине и подкараулил меня, когда выгружали сентябрьские экземпляры «Науки и жизни». Отбрехивался я как мог. Подошедший Артём мои слова подтвердил. По нашей версии он купил этот препарат у разорившегося аптекаря в Петербурге. Дом аптекаря сгорел вместе с записями исследований. А сам он распродавал то, что удалось спасти.
– Как же вы не поинтересовались, где найти этого господина?! – негодовал доктор.
– Не верил я, что это средство такое чудодейственное, – разводил руками Артём. – Потом, когда племяш от гонореи вылечился, решил предложить остатки господину Казимирову.
Думаете, докторишка угомонился? Видимо, очень уж большие деньги за исцеление кто-то предложил. Была предпринята попытка вломиться в дом Артёма. Именно попытка. Дверной косяк и сами двери мы давно усилили. Вскрыть замок тоже непросто. Ставни хоть и выглядели обычными, но запирались изнутри. Следы взлома и на них имелись.
Артём, купив бутылку водки, пошёл к Заряну. Написал заявление честь по чести. Потом они это дело обмыли. Артём уже по пьяной лавочке слил дополнительную инфу и свои подозрения о докторе. Был, конечно, вариант, что это просто «левые» воры, но в этом доме, кроме типографии, ничего ценного не хранилось. Вера Степановна нам на этот счёт мозги промыла. Слишком много мы натащили и открыто использовали. Сама женщина рассчитывала пользоваться только тем, что могли производить в этом времени.
– Будет канатно-ударный способ бурения, – сообщила она по поводу нефтяной сважины.
Затем предоставила список, что для этого нужно приобрести. За исключением электрического двигателя всё было доступно. Хотя ту же ударную штангу нужно делать на заказ. Ещё рассматривалось как вариант роторное бурение с промывкой потоком жидкости. В России такой метод ещё нигде не использовался, потому заказать оборудование будет сложно.
Серёга вскоре уехал оформлять покупку земельного надела в районе Кривого Рога. По возможности нанимать рабочих или хотя бы инженера и управляющего, кто будет руководить стройкой.
На Артёма легло обеспечение «нефтедобывающего промысла». Ему повезло больше. Это не так далеко от дома. Меня никто особо не терзал, помня, что у школы только начали покрывать черепицей крышу. Хорошо, сейчас весь доход от магазина перекрывал расходы на стройке. Остальные деньги пошли на создание будущих предприятий.
В общем, к середине октября я снова остался в городе один. Артём с супругой отбыли в Крымскую, Серёга мотался где-то между Питером и Кривым Рогом. Не то чтобы у меня появилось много свободного времени, но устроить в одном из помещений на третьем этаже доходного дома комнату отдыха мне давно хотелось. Машка Уварова соблазнительно округлилась во всех местах. На свою зарплату стала неплохо одеваться. Грех было не попользоваться, что рядом и доступно.