анятия в мастерской.
Через год добавятся физика, химия (для группы «А» этот предмет поставил сразу) и география. Богословие (увы, обязательное в это время) у нас было по субботам, а походы строем в церковь – в воскресенье. Список предметов я буду ещё подправлять в процессе обучения. Но дисциплину сразу установил, как в армии моего времени: подъём, зарядка, водные процедуры (Артём, зараза, ещё водонапорную башню не сделал!), завтрак, занятия и так далее. Ни минуты свободного времени. Сами за собой убирают, стирают, дежурят на кухне, помогая поварихам.
Артельщики, которые продолжали работать на территории школы, смотрели на это всё с отвисшей челюстью. Вскоре четверо подошли ко мне похлопотать за своих детей. Взял. Теперь папаши с умилением наблюдали, как сыновья в форме строем идут в баню или в церковь и обратно. Действительно, чего ещё желать? Ребёнок накормлен, под присмотром, хорошую специальность получит. И самое главное, что я денег ни с кого не брал! До середины августа ещё восемь детей пришли. Тоже сыновья строителей.
Больших иллюзий я не питал. Думаю, половина моих выпускников уйдёт потом «на вольные хлеба». С Артёмом мы на эту тему спорили, и не раз. Но! Большое такое НО. Я человек из другого времени и занимаюсь прогрессорством. Мне без разницы, как станут применять свои знания выпускники школы. Изначально будем затачивать всех на свои производства, обещать хорошее жалованье, но и то, что наши кадры могут переманить, отметать не стоит.
Пока же это были просто мальчишки, которым требовались внимание и забота. А ещё подвижные игры. Первые футбольные матчи были, мягко говоря, дилетантскими. Но тут приехал Артём забрать какую-то химическую посуду для Веры и заодно посетил мою школу. Он быстро и доходчиво показал пацанам, что такое футбол. Как мы гоняли! Думал, сдохну в команде против Артёма. Артельщики, побросав свой инструмент, орали как ненормальные, подбадривая «своих» в команде. Со счётом 5:2 команда Артёма победила, и он, довольный, уехал обратно в Крымскую.
В футбол ребята стали играть каждый вечер, если позволяла погода. Мало того, теперь и артельщики, вместо того чтобы вечером возвращаться к жёнам, гоняли мяч по школьному стадиону. Мячи у меня были припасены из будущего времени. Я же знал, что будет школа. Попросил парочку принести. Похоже, пора озаботиться изготовлением копий.
До конца лета здоровенные мужики пинали мячи, словно мальчишки. Жёны не знали, как реагировать. С одной стороны, муж домой пьяным не приходит, а с другой – он вообще может не прийти ночевать, оставшись на территории школы. В недостроенных коттеджах вполне можно устроиться на ночь.
Футбол прекратился с началом дождей. Стало прохладно и грязно. Я опасался простуды и постепенно перенацелил ребят на «тихие» игры. У нас теперь были шашки, домино, нарды. Те, кто хорошо читал, мог воспользоваться библиотекой. С Климом я долго проводил воспитательную беседу. Согласовывать у цензора все книги, отпечатанные в нашей типографии, желания не было. По сути, я все учебники использовал для личных нужд.
У Клима я уже давно котировался кем-то чуть пониже Господа Бога. Поэтому он только прижал руки к груди, заверяя, что с радостью прочитает и напечатает очередное моё творение и никому не расскажет. Этот «адепт культа типографского дела» даже на улицу почти не выходил. Хорошо хоть, все требования выполнял: проветривал помещение, убирал, против респиратора не возражал, согласившись, что работа у него относится к вредному производству. Половину литер уже пришлось заменить. Пока запасов, принесённых из будущего, хватало, но краска давно была местная.
Самому рисовать иллюстрации времени не было. Потому подрядил двух местных художников готовить офорты. Обычно давал небольшой карандашный эскиз, и этого вполне хватало. Бывало, переделывали. Но это только, что касается журнала. Для подростковых книг качество изображений меня вполне устраивало.
В общем, с Климом мы по-тихому напечатали довольно много книжек для школьной библиотеки. Я потом внимательно отслеживал, кто из учеников чем заинтересовался, кто что читает. Васькины приятели Андрей и Егор пытались осилить «Науку и жизнь». Немного не их уровень, но настырность ребят я оценил. Большинство мальчишек пока разглядывали картинки. Но те, кто умел читать, иногда читали вслух, сразу собирая возле себя группу слушателей.
Вообще-то в первые два месяца шла притирка. Были и драки, и мои угрозы выгнать из школы, и нарушения дисциплины, и побеги домой в середине недели. Правила, установленные мной, разрешали свободный выход только в воскресенье. Чем меньше сейчас будут общаться с семьёй, тем проще повлиять на формирующееся у ребят мировоззрение. Большевики, когда создавали пионерские организации, дураками не были. Это взрослого человека довольно сложно переубедить, если он имеет собственное мнение по тому или иному вопросу. А мышление подростка очень пластично. У меня есть реальный шанс привить воспитанникам школы свою идеологию.
Черчение во всех группах преподавал я сам. Моё первичное образование предполагало, что я не только живописью буду заниматься, но смогу и чертить. Спустя двадцать лет после выпуска я понял, что та специальность, на которую нас готовили, стала называться модным словом «дизайнер». У меня была серьёзная подготовка по изобразительному искусству и в то же время я изучал и сдавал все виды черчения и даже сопромат.
И подпустить к токарному станку я мог только тех, кто понимал, для чего он вообще предназначен и что такое детали. Думаю, такое случится разве что через год, не раньше.
Следующая обнаруженная мной проблема: у детей поголовно не развита мелкая моторика. Учебный план пришлось срочно перекраивать и вводить такие предметы, как лепка из глины и рисование.
Как мы знаем, развитие речи неразрывно связано с мелкой моторикой. Теперь провинившихся учеников я отправлял в наряд по кухне не картошку чистить, а перебирать крупу и горох. Поварихи такой моей причуде удивлялись, но вскоре согласились, что для большинства мальчишек выполнить подобное наказание сложнее, чем притащить воды или овощей со склада. Здесь требуется и усидчивость, и внимание, и умение сосредоточиться на мелком действии.
Овощи, кстати, были уже свои, хуторские. Серёга снова вырвался из Петербурга, чтобы съездить на хутор. Переживал, как мы здесь, как справляемся. И как только у него образовалось свободное время, поспешил в Екатеринодар. Я такой подвиг оценил и составил ему компанию, оставив школу на пять дней. Повозок, конечно, взял с собой и помощников.
Дела на хуторе порадовали. Наёмные крестьяне поставили себе по мазанке, распахали и засадили новые угодья, а теперь и собрали весь урожай. Весной сажали на огородах всё, что мы принесли из будущего. Архипу строго-настрого было наказано собрать и сохранить семенной фонд. Он, правда, немного терялся, не зная, например, когда нужно «добывать» семена из того же болгарского перца или баклажанов.
Кстати, эти и некоторые другие овощи и разная зелень росли у меня в небольшом количестве за школой, там, где ещё считались мои владения, но уже заканчивался забор. Это чтобы поварихам типа за укропом было близко ходить.
Сергей, конечно, давал указания Архипу по поводу всех овощей, но он многое позабыл. А детвора со смехом рассказала, как Степанида нажралась горького перца, прельстившись ярко-красными стручками, а потом бегала по округе и орала благим матом.
– Архип, в этом году посеешь озимые, – предупредил Сергей. – В следующем году в России будет недород. Учёные мужи сказали, что засуха приближается, пшеница плохо взойдёт и станет дорогой.
Честно говоря, пшеницы мы собрали столько, что впору было задуматься о собственном элеваторе. Я забрал половину с учётом, что оставлю резервный фонд. Остальное хранилось у Архипа. Молодая семья из Пашковской тоже отдавала половину арендной платы зерном. Овощи с них я брать не стал.
По поводу батраков договорились так: если они по весне возвратятся с семьями, то Архип выделит им зерно для посадки, как и картофеля, и прочих огородных семян. Пока же заплатили им деньгами. Обижать крестьян не хотелось, но насчёт оплаты я сомневался. Пятьдесят рублей были по нынешним временам огромные деньги. Как распорядятся ими мужики дальше, оставалось лишь гадать. Правда, крестьянина могли ограбить или он мог их пропить. (Кстати, на хуторе достать выпивку было невозможно. А без транспорта даже до Пашковской далеко добираться. Так что всё лето на хуторе был «сухой закон»). Поэтому я попросил Глафиру сшить каждому батраку подобие нательного пояса, куда они запрятали почти все деньги, оставив в котомках только медь.
Десять мужиков с учётом того, что поставили себе по хате (Сергей немного помог с материалами), за лето переделали много дел. Одной картошки в школу привезли сто сорок мешков! Считай, я буду кормить учеников полгода, не беспокоясь о картофеле. О капусте, тыкве и всём остальном и говорить не стоит. Мука тоже будет своя, как и подсолнечное масло. Вовремя мы успели организовать своё подсобное хозяйство. На мясо и молочную продукцию я пока не претендовал. Понятно, что там Архипу с семьёй только-только хватает. А вот если он развернётся с отарой овец… Пока же меня вполне устроило то, что доставили в школу.
Глава 23
Только я начал входить в учебный режим, а тут – трах-бах! – инспектор нагрянул. Чего ради, я не понял. Сторожа на воротах служивого человека чуть придержали, дав мне время раскидать учеников: кого-то отправил в мастерскую смотреть, как Болот деталь точит, кого-то подносить строителям кирпич, самых мелких загнал на овощной склад сортировать картофель.
По идее, это моё частное владение, но на всякий случай документы и устав «Экспериментальной базы подготовки рабочих широкого профиля» у меня имелись. Вежливо, с «поклонами» я сопроводил господина инспектора до мастерской, показать занятие, затем в свой кабинет. Предложил коньяк, шоколад. Посетовал, как долго получал разрешение на открытие производства в Петербурге. Как раз к этому времени подготовлю этих молодых рабочих.