Точно так же братья не жаловали преподаваемые иностранные языки. Но я пояснил, что со знанием других языков можно прочитать больше книг, и парни согласились, что дело нужное. Хотя и всячески отлынивали.
Другими «самородками» были братья Румянцевы. Этих точно потом направлю к Вере Степановне. Пусть учитель математики и жаловался на плохую успеваемость, зато в химии парни (все трое, даже мелкий!) разбирались лучше всех в своей группе «В». В «А» я не перевёл их только из-за возраста младшего.
Черчение Румянцевы тоже не посещали. Я решил, что не стоит тратить время «на всестороннее развитие личности». Не любят они его, не понимают, нацелены на другое, вот и будем развивать их в нужном направлении. Лучше дополнительные занятия по химии им поставлю.
Если общеобразовательные предметы я для мальчишек корректировал с учётом их способностей, то работы в мастерской были обязательны для всех. Свидетельства об образовании как в гимназии я своим ученикам дать не мог. Кто его знает, как дальше сложится их судьба? Поэтому рабочие специальности были обязательны. Выбирать, конечно, приходилось такое, где ученички не лишились бы пальцев. Так что мастерили они у нас простые предметы типа табуретов и стеллажей. Дома для учителей почти закончили строить, думаю, эту мебель разберут.
Ещё подростки практиковались пользоваться напильником, делая подобие шестерёнок. Именно подобие. Кракозябры получались ещё те. Зато развивали усидчивость и внимание. Болот сильно возмущался, когда выточенную им заготовку дети превращали невесть во что. Тут, правда, сказывался тот факт, что у ребят плохо получалось переносить чертёж на болванку.
Вначале всё, что стачивали напильниками эти горе-умельцы, я заставлял собирать (потом не стал, материала было достаточно), не в качестве мусора, конечно. Нам же ещё радио изобретать совместными усилиями. Бранли пока не описал явление «О проводимости не сплошных проводящих веществ». Кто мешает сделать нам это в школе? Пусть только немного изучат физику. В группе «А» я уже поставил по одному уроку в неделю.
Строители заканчивали отделку преподавательских домов и облагораживали двор. Как только подсохнет земля, завезут песок и начнут тротуары из плитки выкладывать. Плитку отливали в сарае и складывали, ожидая, когда можно будет её применить. Артельщики посчитали это моей очередной блажью, но делали всё, что я от них требовал.
На этих строителей я мог уже положиться. А вот за недавно нанятыми рабочими нужен был постоянный присмотр. Стройка у меня продолжалась. Я решил, что приобретённого участка для школы уже мало, нужно расширяться и строить отдельное здание для химической лаборатории, чтобы близнецы не взорвали мне школу. А там, глядишь, кроме химической лаборатории, и другие понадобятся.
Свой новый дом я тоже обустраивал. У Павлины Конкордиевны появлялся редко. Последний раз был, когда деда Лукашку хоронили. По всем признакам, деда подвело сердце. Васька, конечно, забегал проведать обитателей дома на Екатерининской, но тоже нечасто. Я там даже конюхов не оставил, забрав весь транспорт и лошадей в школу. Павлина Конкордиевна попыталась возмутиться, но потом решила, что им с Маруськой стало жить спокойнее и проще. Павлина Конкордиевна теперь рассказывала знакомым, что это я себе усадьбу отстроил. Пусть будет усадьба. Меня это мало волновало.
Вообще я не понимал страданий того же Казимирова, которого не принимали в «обществе». Купец даже первой гильдии среди дворян и известных людей города не котировался. Аносов, кстати, хвастался, что тоже скоро получит свидетельство первой гильдии. Никак на моих заказах на кирпич поднялся и развернулся.
Кирпичных заводов вокруг Екатеринодара становилось всё больше и больше. Подвоз угля для печей осуществлялся по железной дороге, и это ускоряло процесс. И строителей хватало. Половина города точно была в строительных лесах. Екатеринодар поднимался невероятными для этого времени темпами. Там, где были дома в один этаж, надстраивали второй и третий. Продлевались кварталы, возводились новые предприятия. Я начинал узнавать знакомые с детства дома и заведения. Скоро турок закончит строительство бани, сохранившейся до XXI века. Там будет хорошая скважина с водой. Обязательно схожу, когда баня откроется.
Только предприятий тяжёлой промышленности в городе по-прежнему не было. Имелись табачная фабрика, мастерские, кожевенные предприятия, маслобойни, три типографии (не считая моей), множество магазинов, трактиров и аж три ресторана. Ни один из ресторанов я не посещал, как-то повода не было. Разве что к Екатерине Михайловне схожу. Она для своего Гранд-отеля мебель откуда-то из Польши завезла. Ресторан скоро откроется при гостинице, во дворе которой госпожа Губкина устроила, ни много ни мало, свой консервный завод. Очуметь, какая предприимчивая тётка! Не каждый купец так развернётся.
Серёга писал, что заезжал по пути проведать Ростовские шахты. Поскандалил с управляющим по поводу уровня жизни шахтёров. Но обсуждать эту тему нужно ещё и с Казимировым. Он у нас в основном контролирует шахты.
Я, как обычно, никуда не ездил и нигде не бывал.
Из Америки вернулся Артём. Четыре месяца путешествовал!
– Бодал я эту Америку, – высказался Артём по итогам поездки.
Даже первым классом путешествие через море далось с большим трудом. Условия препаршивые, питание такое же. Да ещё один из сопровождающих Артёма заболел на обратном пути и умер. Какие-то проблемы с желудком были. В общем, Артём согласился с той суммой, которую брал юрист, отправляя своих помощников регистрировать патенты в Америку.
Чтобы не скучать во время длительной поездки, Артём в вольной форме изложил «Пиратов Карибского моря». А скучал друг основательно. Примерно половина чемодана была забита исписанными листами. Мне пришлось долго разбирать его почерк. Ещё и вчитываться в текст, написанный карандашом, непросто. Но разобрал, немного отредактировал. Отдал все наброски и иллюстрации к текстам художникам-графикам и велел Климу готовить экземпляр для предоставления цензору. Напечатаем книги И.П. Иванова.
Артём отбыл в Крымскую, заменив на нефтезаводе Веру Степановну, которая приехала в Екатеринодар. Нам предстояло оформить продажу моего старого дома. Да, я параноик и не скрываю этого. Всё опасаюсь, что придут с обыском. А так это перестанет быть моим владением, перейдёт к госпоже Ивановой. Попутно Вера Степановна оформляла на меня завещания на всё, что имела. Артём давно это сделал на Серёгу.
– Давай знакомь меня с твоими малолетними вундеркиндами, – попросила Вера Степановна, когда мы закончили дела с домом и наследством.
По итогам проверки она согласилась, что близнецы не просто перспективные ребята, а на редкость уникальные.
– Жаль, если сгинут в российских реалиях, – переживала Вера Степановна и предложила настоящую авантюру: – Мы с ними откроем аспирин, будет совместное моё и братьев изобретение.
Я напомнил ей, почему мы отказались от производства лекарств. В России, как и в Германии, ещё действует закон, по которому привилегии на химические соединения не оформляются.
– Зато торговую марку и технологию получения никто не запрещает патентовать, – парировала женщина. – Аспирин нужен. И пусть приоритет в этой области будет не только у России, но и у братьев.
Занятия Вера Степановна проводила в старом доме, уже своём. Прямо на кухне устроила химическую лабораторию. Естественно, Андрей и Егор от занятий в школе были освобождены и временно проживали на улице Медведовской.
Парни пребывали в невероятном восторге. Перебивая друг друга, рассказывали мне, как они ходили срезать кору с ивы. Подробно поясняли, что нужен был не верхний слой коры, а тот, что возле ствола, как затем синтезировали салицил, а затем салициловую кислоту. Одно дело, прочитать об этом в учебнике, а другое – сделать самим, пусть и под присмотром опытного химика. Потом, конечно, будет аспирин, синтезированный из нефти, но знакомить с веществом наш химик начал с основ.
– Представляете, Николай Иванович, в древесных волокнах ивы содержится соль, и мы её вываривали! – с восторгом описывал Андрей (или это был Егор?) эту процедуру.
– Журнал лабораторных исследований вели? – поинтересовался я и, получив от братьев утвердительный кивок, взял с каждого расписку о неразглашении.
Ещё через три дня мне продемонстрировали белый порошок, производное от салициловой кислоты, ту самую ацетилсалициловую кислоту. Вера Степановна мудрить не стала, присвоила этому веществу название аспирин. Снова близнецы писали расписки, хотя и не понимали для чего.
– Если проболтаетесь кому-то, даже нашему учителю по химии, то я вас в тюрьму отправлю, – пригрозил я парнишкам.
Те в ответ обиженно засопели. Очень уж им хотелось похвастаться хотя бы перед Васькой. Чем только хвастаться собирались? Тем, что ободрали иву и варили кору, а затем получили граммов десять чего-то белого?
– Николай, парни уже не дети, школа им не нужна, – заявила Вера Степановна. – Решай, где будем устраивать производство аспирина.
– Кто будет за этим всем присматривать?
– Ты, конечно.
– Тогда размещаем за школой.
– К тому моменту, как оформим документы на товарный знак, нужно подготовить малый цех.
И Вера Степановна сама поехала в Петербург оформлять документы и повезла граммов сто аспирина. Близнецов забрала с собой. Артёму же написала письмо, типа он погулял в Америке, теперь её очередь.
Снова я работал Золушкой, которой балы если и светили, то в далёком будущем. Независимо от того, как долго будут оформлять торговую марку «Аспирин», его выпуск нужно ускорить.
Пока же сколотили подобие сарая, куда начали завозить исходный материал. Ваську я направил в Пашковскую договариваться с Фёдором. Думаю, атамана моя просьба о коре ивы сильно удивила. Но поскольку она была подтверждена денежно, то процесс пошёл. Заказывать химическую посуду, котлы, вытяжки и паровую машину тоже пришлось мне. И конечно же, поторапливать строителей с возведением нового объекта.