Сельхозработы меня захватили. Но радостную новость, что «оно рычит и воняет», ученики мне сообщили.
– Движок готов, – обрадовал меня Артём. – Теперь начнём собирать второй и параллельно всё остальное.
– Сгоняй к Вере, отвези немного зерна, – притормозил я друга. – Обратно возьми машинного масла и солярки. И только потом второй двигатель начинай делать. А я за это время в школу электричество протяну. Пока не пользуемся станками, можно комнаты освещать. Лампы энергосберегающие, много электричества не потребляют.
С проводкой особых проблем не возникло. Стены строители штробили сразу, оставляя канавки для проводов. Мне оставалось только закрепить и после дать команду замазать. За три дня с помощниками я оснастил спальни, столовую и классы. Мощности одного ветрового генератора на всё это, естественно, не хватит. Но включать попеременно то в одном, то в другом помещении вполне можно.
Также я строго-настрого наказал к лампам не прикасаться, пообещав, что выгоню любого из школы, кто нарушит мой запрет. Вещь хрупкая и дорогая, смотреть можно только издали. Но прикасаться к такому чуду мальчишки и сами опасались. Теперь вечером стоило где-то включить лампу, как туда набивались все ученики, сторожа, да ещё и строители в окна заглядывали.
С возвращением Артёма аттракцион закончился. Электричество снова переключили на мастерскую. Иногда работу производили за стенами, так как резать болгаркой стальные листы сподручнее снаружи.
– Знаешь, мне кажется, болгарку ещё не изобрели, – размышлял я, пока резали заготовки.
Швеллеры в это время не достать. Артём попробует заказать из полос полуфабрикаты в кузне, потом уже сварит раму и два лонжерона.
– Нам без разницы, – отмахнулся Артём. – Если наладим выпуск электромоторов, то можем дрели и прочий инструмент выпускать. Сейчас подавать заявку на патент смысла нет. Успеем в любом случае.
Конические шестерёнки заказывали на стороне. Их тоже отливали в чьей-то мастерской по рекомендации Мирона. Я только подготовил восковую форму. То, что могли сделать ученики или Болот, не выдерживало критики.
До конца декабря сделано было много. Начали даже вытачивать детали для коробки передач. Но в преддверии Рождества и Нового года, ожидаемо, все работы встали.
Вера Степановна привезла всех своих подопечных, заверив меня, что при чутком руководстве они уже всё сами сделают. С близнецами было понятно, они начнут синтезировать аспирин, фасовать его и отправлять в аптеки города и в Петербург Сергею.
Насчёт Мишки и Пашки я пока сомневался, что смогу найти им посильную работу. Проявлять плёнку на коротком участке они научились. Могли рассчитать пропорции химикатов. Но для обработки, к примеру, метров тридцати понадобится оборудование. Вера Степановна как-то решала этот вопрос в Новороссийске. Оно будет не раньше весны. Хотя реактивы уже доставили и сгрузили на склад. Так ничего и не придумав, я послал ребят к Чернову.
С фотографом мы изредка встречались. Я проверял, как идёт процесс изготовления аппаратуры. Он меня в свою очередь торопил с плёнкой. Без неё кинопроектор и киноаппарат бесполезны. Я пообещал, что всё будет. Я и сам спешу. Нам ещё снимать уникальные кадры. Одно дело, когда государю сообщают, что крестьяне недоедают и продают скот, а другое – увидеть, как вживую, реальных людей.
Кстати, как раз перед Рождеством в городе появились представители благотворительных организаций. Доверие у меня вызывала только та, что была организована Львом Николаевичем Толстым. Им я передал сорок мешков муки. Ещё и белой краской на мешках написал: «Голодающим от жителей Кубани». Представители Толстого были немного недовольны, что это не зерно, а мука. Пытались мне пояснить разницу. А я им в ответ вопрос: что случится с зерном, если и в следующем году будет засуха? Пусть едут и кормят народ.
Вере Степановне я напомнил ещё раз, что хотелось бы ускорить процесс с киноплёнкой.
– Только сам в поездку не думай срываться, – предупредил меня Артём, – иначе мы с мини-трактором не успеем до лета.
– Есть у меня кому отправиться, – заверил я. – Чернов с ребятами, Васька, плюс охранников дам.
– И лекарств, – напомнила Вера Степановна. – Там уже наверняка появились первые тифозные.
Рождество этого года получилось суетливым и немного грустным. Сергей приехать не смог, да и не ждали мы его. Дел у всех было много. Так что отдарились подарками и продолжили работать.
Глава 27
Какая самая характерная деталь у гусеничного трактора? Правильно, гусеницы. Привилегии на подобное изобретение были выданы давно и не только в России. На эту тему мы не переживали. Когда много изобретателей, то найти реального владельца патента сложно. К тому же всегда можно аргументировать тем, что наши звенья гусениц отличаются от заявленной в той привилегии.
Для ускорения изготовления деталей разнесли заказ на крепёжные элементы по пяти мастерским города. Мирон бегал лично договариваться по поводу таких странных заготовок.
Ещё когда работал портал, мы с Артёмом подробно вникали в эту тему. Для той конструкции, что мы сейчас собирали, штампованный трак не так важен, подойдёт и отлитый. Вес у тракторишки несерьёзный. В большей степени это демонстрационный вездеход, имеющий три пары колёс в обрамлении гусениц. В общем, рама с мотором, сиденьем, двумя рычагами и на гусеницах. Я понимал, насколько всё это ненадёжно и недолговечно по материалам, но для учеников сойдёт.
Человеку, летавшему на самолётах, наша поделка могла показаться смешным уродцем. Но не для людей этого времени. Я вам передать не могу, что творилось в школе, когда этот трактор первый раз поехал. Ей-богу, первого космонавта встречали с меньшим ликованием! Пацаны бежали впереди, заглядывая под гусеницы, хлопали друг друга по плечам, обнимались, что-то выкрикивали. Сторожа, охранники и даже Стрелка вторили этому веселью.
Артём, объехав вокруг школьной территории, остановился у ворот и попытался выбраться из трактора. Куда там! Его буквально подхватили и начали качать!
– Пу-у-устите! Вы чего?! – пытался усмирить народ Артём.
Я благоразумно прижался к забору и старался не отсвечивать, пока никто не вспомнил, что привилегия на изобретение оформлена на меня.
Наконец Артёма отпустили. Тут он уже сам взобрался на сиденье трактора.
– Друзья! Это всё сделано вашими руками, вашим трудолюбием и с вашей помощью, – ораторствовал Артём. – Россия станет самой передовой страной мира! Да здравствует техническая революция!
Ну просто Ленин на броневике.
Ему вторило громкое «Ура!».
На следующий день прибежал репортёр из газеты с просьбой показать самодвижущийся механизм и дать интервью.
– Не хотите ли продемонстрировать изобретение для уважаемых людей города? – поинтересовался он.
Я ему сообщил, что специально навязываться с демонстрацией не будем. Захотят посмотреть, тогда и покажем. Первый образец был изготовлен для представления в Петербурге. Повезем мы их два (второй ещё делается) примерно в июне или чуть позже. Ответ из Русского технического общества ещё не пришёл.
Пока суд да дело, я собрался на хутор. И не просто узнать, что там, а помочь с весенней распашкой на том тракторе, что стоит там законсервированный. Трудно сказать, в каком он состоянии, вот заодно и проверю. Всё, что могло пригодиться для мелкого ремонта, я взял с собой, а разбирать на детали и образцы работающий механизм мне не хотелось. Попашем, пока есть возможность. Масло и солярка у меня имелись, Вера Степановна прислала.
На хуторе меня ждали очередные новости. Первый сюрприз, что Степанида в этом году не рожала. Однако. Я даже возгордился моральным обликом мужиков на хуторе.
Вторая новость, что пришли две семьи тех батраков, которых нанимали два года назад. Именно пришли. Представляете, пешком! Когда осенью собрали урожай меньше, чем посадили, крестьяне вспомнили мои слова о голоде и неурожае. Они-то на радостях, что заработали, купили по коню и передумали перевозить семьи, хотя документами мы их обеспечили. Коня съели после Нового года, а в феврале собрались в путь.
Получается, из десяти ранее нанятых батраков трое, как я говорил, вернулись сразу, две семьи, только когда съели коней и всё зерно. А пятеро, как и предполагал Архип, заработанное пропили и прогуляли. Эту зиму ни они сами, ни их семьи не пережили. У пришедших семей тоже умерли дети, из младших.
– Николай Иванович, нам бы ещё керосинок, – попросил меня Архип.
За керосинками и самим керосином послал помощников в Екатеринодар. Заодно и дров подвезти. В начале марта ещё прохладно. Пока же всех новичков распределили в доме Степаниды. Её с детворой Архип взял к себе. Конечно, очень тесно, но в старых мазанках новички жить не могли, требовалось всё подновить и просушить. К тому же Архип не рассчитывал по углю и дровам, что добавятся люди.
– Как вы и приказали, Николай Иванович, все их вещи выварили, самих помыли, баб заставили вшей вычесывать, – отчиталась передо мной Глафира.
– Ещё раз проверь, чтобы вшей не осталось. Дрова вскоре привезут, как следует протопите баню и пропарьте всю одежду, – настаивал я на более тщательной дезинфекции.
Через два дня, за которые я приводил в порядок трактор, вернулись мои помощники с купленными керосинками, дровами и нехитрой одеждой для переселенцев. Сам же я обходил новичков по большой дуге. Ночевал в той хате, что считалась моей. В ней были мои вещи и инструменты, и Архип, молодец, не разрешил её занимать, сам потеснился.
Кроме семьи Архипа и Степаниды, чудо-трактор никто до этого не видел, поэтому многие напугались, малышня ревела, и мне пришлось уводить трактор на дальние поля, ближе к лесополосе. Старший сын Архипа помогал с заправкой. Потом осмелел и сам попробовал сесть на место водителя. Всего какой-то час моих наставлений и матерных криков – и парень вполне мог меня заменить. Теперь уже его младший брат бегал с соляркой, а я пошёл на хутор прикидывать, что и как посадим.