– Будет оркестр где-нибудь под Петербургом на следующий год, – пообещал я.
– Тогда командуй начало.
Владимир правильно оценил мой кивок и поспешил в кабину. Парочка техников кинулась следом, чтобы повернуть винт, ещё двое вцепились в хвостовое оперение, приподнимая корпус. Двигатель мотора загудел, раскручивая винт.
– Разбег! – начал комментировать действие Туполев. – Пробные подскоки.
– Ой, убьётся! – запричитал кто-то из женщин.
Самолёт тем временем удалился от нас на приличной расстояние, неуклюже подскакивая и подрагивая всем корпусом. Взлётное поле идеально ровным не было. Траву скосили, камни собрали, а в целом это был далеко не аэродром.
– Есть! Взлёт! – заорал Андрей, и зрители разом закричали что-то на эту тему.
Я кричать «ура!» не спешил. Оторваться от земли – не самое сложное. Посмотрим на приземление.
– Элероны сейчас помогают пилоту выполнить разворот, – громко декламировал Туполев. – Хвостовое оперение, состоящее из стабилизатора и рулей высоты также используется для манёвров. Видите! Вон! Чуть наклонился и начал разворачиваться! Молодец!!!
Зрители стихли. Все боялись вздохнуть и что-то сказать, ожидая возвращения самолёта.
– Крепление стабилизаторов к хвостовой части фюзеляжа осуществляется при помощи двух шарниров в передней части, заднего переставного узла, четырёх подкосов и четырёх расчалок, – продолжал Туполев. – Заход на посадку! Смотрите, смотрите, как пилот грамотно управляет рулями высоты! Снижение скорости и… И!
– Есть! – выдохнул я. – Приземлился.
– Ура! – раздалось вокруг, и в этот раз я поддержал крики радости.
Техники тем временем кинулись на поле помогать притормаживать самолёт.
– Эта графиня точно решила лететь? – тихо уточнил у меня Артём.
– Очки нацепила, кулачки сжимает, – кивнул я на девицу. – Туполев утверждает, что обучение на земле прошла. Какой рычаг и когда дёргать, в курсе, мотор заводить умеет.
– Рулёжка пока не очень, – отметил Артём, как справляется с техникой Владимир.
Кинооператоры уже выдвинулись навстречу, желая запечатлеть пилота. Фотограф с репортёром тоже поспешили к герою. Ничуть не приуменьшаю, действительно, к герою.
Полчаса суеты и криков завершились. Техники проверили, прощупали аппарат и заверили, что он к полёту готов. До последнего я надеялся, что графиня испугается и передумает. Но нет. Это же русские женщины, упёртые как паровоз. Взлетела София неплохо. А с разворотом у неё сразу не задалось. Самолёт стал «махать» крыльями, один раз клюнул носом.
– По конструкции эти модели никогда не падали в штопор, – успокаивал не то себя, не то меня Артём.
– Рябушинский припомнил, что девица к тому же фрейлина двора, – протиснулся к нам Серёга, волнуясь за графиню и за нас в том числе.
Операторы продолжали снимать в полной тишине, зрители молчали, ожидая, чем всё закончится. Графиня всё же справилась с управлением и развернула аппарат. Только к этому моменту она набрала такую высоту, что приземлиться на поле не успевала. Пролетев над нашими головами метрах в десяти и подняв воздушный вихрь, она стала снова удаляться, теперь в противоположную сторону. Довольно уверенно сделав вираж, она стала заходить на посадку. Зрители кинулись врассыпную. Только Костик остался, продолжать крутить ручку кинокамеры. Кепку с его головы сдуло, но крылом его самого не зацепило. Костик без эмоций развернулся и продолжил снимать посадку Софьи. Отчего-то самолёт стал заваливаться на левое крыло. И как только он чиркнул по земле, как его закружило и повело.
– Лови! – закричал Туполев техникам и сам первым кинулся на взлётное поле.
– Сама-то жива? – переживал Артём. – Хрен с ним с самолётом, ещё соберём.
Минут через десять доктор доложил, что у пилота незначительные ушибы и лёгкий испуг.
– Владимир, подойди, – подозвал я Склифосовского. – В общем, так, директор. Если эта графиня ещё раз решит полетать, то продашь ей самолёт за шесть тысяч рублей. И пусть она с ним, что хочет делает. Ты меня понял?
Владимир кивнул и, тяжело вздохнув, посмотрел на искорёженную машину.
– Понял, а с этим-то что? – волновался парень.
– Это экспериментальный образец. Так и быть, ей простим. Остальные самолёты пусть сама покупает и испытывает.
– Себестоимость во сколько обошлась? – спросил Сергей, заинтересовавшись темой продажи летательных аппаратов.
– Почти пятьсот рублей. Это действительно первый опытный образец. Думаю, себестоимость снизится. Хотя… Если начнут князья покупать, то придётся добавлять комфорта.
– Я понял, шесть тысяч за фанерную этажерку нормально, – согласился Сергей.
С Костиком мы тут же на поле обсудили концепцию фильма. Момент приземления самолёта с Софией уберём. Костик уверял, что там будут очень эффектные кадры захода на посадку. Репортёра мы уверили – то, что он видел, вовсе не крушение, а незначительные поломки вследствие технической недоработки. Туполев, правда обиделся и попытался доказать, что самолёт идеален.
– Нужна школа пилотов и профессиональные лётчики, – успокоил я Андрея.
Профессура во главе с Рябушинским вообще пребывала в растерянности. Они, конечно, были в курсе, что в ангаре соседи всё лето что-то собирали. Но так получилось, что сами тренировки прошли мимо Жуковского и Чаплыгина. Они реально не представляли, что уже существует аппарат, готовый выполнять то, что они только исследуют. На эту тему у меня были готовы ответы. Якобы мы тут собирали интуитивно. Нет никакого научного обоснования. И господа могут внести свой вклад в науку, объяснив те явления, которые наблюдали.
Гости долго задерживаться на аэродроме не стали. Может, и хотели ещё обсудить, но поспешили на поезд, чтобы вернуться в Москву. Уже в вагоне мы с Сергеем и Артёмом продолжили подсчёты. До зимы собирать новый самолёт нет смысла. Пусть техники ремонтируют тот, что есть, и готовят на нём пилотов. Двигатели, винты, прочие металлические элементы конструкции будем складировать в цеху.
К весне начнёт поступать фанера из Екатеринодара. До лета поставим задачу собрать несколько аппаратов. И дальше будем действовать по привычному сценарию: первый самый дальний перелёт, полёты над Петербургом, Москвой, фигуры пилотажа, личный подарок государю, продажа желающим и так далее. Главное, чтобы через год можно было с уверенностью сказать о наличии в России авиации.
Софья Алексеевна приезжала в начале сентября в наш офис на Невском, требовала продолжить постройку самолётов. Это она, оказывается, оплачивала рабочих и техников, собравших первый аппарат. Хотела и дальше продолжить форсирование этого вопроса, но комплектующие и мотор из цеха не вывозились. Претензии графини я вообще не понял. То деревянное, наспех сколоченное строение полноценным ангаром не являлось. В нём сейчас уже холодно. Дай бог, до зимы успеют построить дом для охраны. Материальные ценности хранить негде. Техника безопасности не соблюдается от слова совсем. Канистры с керосином свалены кучей в углу того же деревянного ангара.
В общем, послал я графиню куда подальше, категорически отказавшись вести разговор о самолётах до того времени, как закончится постройка вспомогательных помещений. И вообще, она учится в Женском медицинском институте, вот пусть и продолжает учёбу. В ответ графиня Бобринская заявила, что поставит вопрос о моём исключении из Императорского Российского Автомобильного общества, чем меня сильно удивила. Не в плане того, что я сильно расстроился, а тем, что я в этом обществе состою.
– Скорее всего, тебя после гонок зачислили в общество, – предположил Артём.
– А всякие членские взносы не положено платить? – продолжал я удивляться.
– Вероятно считается достаточно того, что ты соучредитель завода по выпуску «Георгиев», – предположил друг. – Я одного не понимаю, чего это графиня тебе угрожать начала? И как автомобили связаны с авиацией?
– Молодая, импульсивная.
– Нужно её энергию в другое русло перенаправить, – почесал затылок Артём. – У нас народ голодает, а ей игрушки подавай. Предложу-ка я дамочке возглавить общество помощи крестьянским детям. Пусть лучше обеды бесплатные организует.
Засуха и суховеи середины лета 1906 года сказались на урожае, затронув сорок девять губерний. Мало того, в сезон уборки начались проливные дожди и бури. В дополнение к этим напастям случилось нашествие саранчи. Нельзя сказать, что поголовно все земледельческие районы пострадали. В Орловской и Пермской губерниях урожай оказался отличным, а Самарская, Саратовская, Тульская, Нижегородские губернии имели серьёзный недород.
Фон Тюрн рассчитывал открыть магазины и кинотеатры в Самаре и Нижнем Новгороде. Его начинание практически провалилось. Барон писал в письме, что посланные им управляющие столкнулись с рядом проблем. Поставки для первого магазина были разграблены по пути. Урожай хлеба в этих губерниях был так плох, что его не могли ни жать, ни косить, и приходилось руками вырывать с корнями. От плохого питания начались болезни, в том числе тиф. Красный Крест пытается что-то сделать, но этой помощи явно мало.
Информацию о «Голодной ссуде» напечатали в газетах в середине осени. Правительство пыталось как-то помочь голодающим регионам. Само название «ссуда» уже говорило само за себя. Предполагалось, что возвращать зерно придётся. Сейчас в месяц на одного взрослого можно было получить один пуд муки. На ребёнка полпуда. Всё бы хорошо, но не попадали в категорию получения ссуд батраки, взрослые от восемнадцати до пятидесяти пяти лет, а так же вдовы и сироты, которых должно было кормить сельское общество из излишков помощи. Мне больше всего понравилась фраза «из излишков». Откуда там таковые? Написал Сашке Румянцеву о выделении гуманитарной помощи голодающим регионам.
В столицах хлеб подорожал, но уровень жизни даже низших слоёв общества был таким, что покупать продукты они вполне могли. И не только продукты. Кинотеатры продолжали посещать. Фильм о полёте российского самолёта шёл с полным аншлагом на протяжении нескольких недель.