Представим человека, который приезжает в девять утра на работу, заваривает чай, сидит целый день за Консолью в офисе, пишет что-то непонятное в своём блокноте и приветливо улыбается секретарше, чтобы вечером снова вызвать знакомого таксиста и провести с ним последние полчаса жизни этого дня за очередной бесполезной беседой. Его любят за тот образ, что он создал для всех остальных. Они привыкли к нему, подстроились, впустили в свою жизнь, он стал частичкой других коконов, где спрятались все остальные. Мы создаём мир для других, то привычное окружение, где все чувствуют себя в безопасности. Это очень цельная, до ужаса консервативная, монолитная, но мёртвая, по своей сути, система. Система бесцельного и пустого существования, где каждый – элемент бесполезного окружения для других, без стремлений и поиска, без энергии и творчества, без исследования и созидания. А всё потому, что она не любит перемен, чурается их и всячески стремится воспротивиться любому шагу за привычную схему жизни. Если вы начнёте что-то искать, менять, развивать к лучшему или худшему, против вас восстанут все, кто вас окружает, из-за того, что вы ломаете, прежде всего, их мир, их устоявшийся климат. Когда начинаются изменения, у людей случается паника, они теряют хрупкое равновесие, попадая в среду, к которой не были готовы, где снова нужно приспосабливаться, меняться самому и ломать привычный порядок жизни. Поэтому никто не стремится покидать своё комфортное лоно, а наши Техники настолько поглощены работой на своих местах, что мало кто из них задаётся вопросом: «А что там, над головой, на этажах, где никто не был?» Это страшные мысли, новые и непривычные, а значит, их нужно отбросить прочь. Всё это случилось и со мной. Я стал тем, кто впервые после Сола подорвал привычный уклад Стражей, повёл себя не так, как они ожидали, нарушил незыблемое правило. Страх, ненависть, неуверенность – всё это сковало службу Стражей, заставило совершать ошибки и стоять в растерянности перед каждой новой опасностью.
В это время кабина лифта перешла рубеж в полсотни этажей и продолжила свою погоню за небом. Счётчик преодолённых ступеней неуклонно нашёптывал мне о приближающейся опасности. Тревога истошно стучала в висках, кричала, а ко мне всё отчётливее приходило понимание момента. Вся моя жизнь – сплошной сон, в котором я не понимал, где нахожусь и что делаю. Так и сейчас я слышу только странный голос в своей голове. Он продирается с другой стороны моих снов, стучит в этот барьер и пытается что-то рассказать, но до меня доносятся лишь отдельные отрывистые фразы моего кровоточащего разума. Я отчаянно мечтаю вырваться из пленяющего дурмана, но после каждой трещины в куполе снов замираю в страхе от нахлынувших мыслей. Их слишком много, они очень громкие и пугающие, и тогда я прячусь обратно, подальше от себя и пугающего мира. Но каждый новый крик становится всё громче и отчётливее, стена дрожит от тяжести внутреннего молота и грозит пасть под напором моего собственного безумства. Осознание всегда приходит слишком поздно.
Я заворожённо смотрел на табло, где быстро сменялись цифры, отражая наше вознесение. Что сейчас находится по ту сторону железной непроницаемой стены лифта, там, где никто не бывал? Если продолжать верить слухам и мифам, что так охотно плодили глупые юнцы из Наблюдателей, то выше пятидесятого этажа не было абсолютно ничего, только пустота, металл, стекло и бетон. Так высоко уже никто не взбирался. Может, там были пустующие этажи, состоящие из грязных бетонных стен и одиноких коридоров, ждущих своего часа, когда они станут нужны и к ним придут люди и принесут с собой частичку тёплого дома. А может, там не было ничего, кроме каркаса, держащего эту башню и возносящую её к небу. Ведь Стражей всегда было мало, чтобы занять даже треть собственной башни, но идеологически такая конструкция служила мощным оружием против Отступников и ярким напоминанием простым людям о том, что есть нечто великое в нашей Системе, верный страж, что всегда придёт на помощь и защитит его мечту. Гордая молчаливая и беспристрастная башня, которую видно из любой точки города. Она возвышалась над всеми домами и подпирала небосвод, утопая последними этажами в перине облаков. Все мы должны служить напоминанием о том, что когда-то у людей была великая Мечта и красивые устремления, что когда-то мы жили как единое целое, творили и строили общий мир, грезили о лучшем будущем для наших детей и никогда не думали о бесконечном дожде и невидимой войне, что идёт за нашими спинами и которую мы лицемерно предпочитаем не замечать.
Тогда кто такой Верховный Страж и кем он стал для всех нас? Отцом, вождём, строгим надсмотрщиком, а может, просто красивым и властным символом, чей светлый образ давно затерялся в море облаков, в которых тонула вершина башни? Никто уже очень давно не видел Верховного Стража лично, кроме его верных Хранителей, никто не знает тайну его личности, как он выглядит и существует ли на самом деле. Он давно превратился в красивую идею, собирательный образ, которым принято пугать нерадивых юнцов, впервые ступивших на путь Стражей. Лишь грозный лик Хранителей призван внушать всю силу и власть Верховного Стража, его непоколебимую решимость в борьбе за правое дело. Но даже их пугающий и холодный образ уже не способен сохранить мысль о Верховном Страже как о нечто реальном. Он стал пугающим мифом, красивой сказкой о небожителе, следящим за всем, что происходит в Системе, с высоты своего самолично построенного Олимпа. Для многих мальчишек он превратился в объект для насмешек и скабрёзных шуток. Некоторые люди, поддавшись апатии дождливых дней, стали повторять, что Верховный Страж давно забыл о нас, затерялся в этой толще серых облаков и больше не обращает свой взор на мирские проблемы. А кто-то убеждён, что, пока люди гниют под потоками ливня, он наслаждается тёплым солнцем на вершине своей башни, которая пронзает плотный слой облаков и сияет над ними, освещаемая ярким светом ненастоящей звезды.
Сам я никогда не задумывался над этими вопросами, ведь для меня служба Стражей занимала особое место в жизни. Я горел своей ролью в нашем общем будущем так же, как и Зет, я принимал Верховного Стража как должное, как неотъемлемую часть службы, своей жизни, как необходимый элемент меня самого, на кого следует равняться в непреклонной решимости и чистоте помыслов. Поэтому даже сейчас, когда ко мне окончательно пришло осознание моего положения и куда везёт меня кабина лифта, внутри меня начинал расти огромный ком тревоги, готовый взорваться в любую секунду. Я предстану перед самим Верховным Стражем, кумиром многих, кто искренне верил в своё предназначение, богом для тех, кто считал своим долгом привести людей к великой Мечте. Но почему он хочет видеть меня лично? Чем я заслужил такое снисхождение? Эти вопросы не давали мне покоя с того самого момента, когда Вергилий появился в моей квартире, но скоро я это узнаю.
Лифт остановился на сотом этаже, издал слабое шипение и затем отворил перед нами двери. В глаза сразу брызнул мягкий рассеянный свет, приятно ласкающий своими тёплыми оттенками после холодного отблеска металлических стен в кабине. Перед моим взором раскинулась широкая парадная комната с аккуратным дизайном под интерьеры далёкого прошлого, внезапно напомнившие мне о том доме на Зелёной улице и о тех необычных стариках, проживавших в роскошных хоромах. Мне показалось, что в ушах снова зазвучала та мелодичная странная и непонятная песня голосистой певицы. Стоило мне сделать шаг из кабины лифта, как ноги моментально утонули в мягком ковровом покрытии, устилавшем весь пол этой комнаты. На секунду мне стало даже стыдно топтать его своими грязными ботинками. Стены, покрытые лоснящимся шёлковым велюром, переливались приятным коричневым оттенком, где также иногда встречались небольшие и аккуратные бра, выполненные из зелёного матового стекла. При своей вычурности отлитых форм местные светильники почему-то проливались в основном на потолок, украшенный белыми плитками, вместо того, чтобы разгонять приглушённые сумерки парадной при полном отсутствии окон. Ох уж эти изысканные причуды! Всё это создавало приятную и обволакивающую атмосферу умиротворения и спокойствия. Местный богатый интерьер, красивые и массивные двери по бокам парадной из красного дерева, небольшие диванчики у стен с витыми железными боковинами и воздушными седалищами, чистейший ковёр светлых тонов, не знавший частых гостей, – всё это заставило меня потерять бдительность, поверить на миг, что здесь мне ничего не грозит, ведь эта комната дышит такой девственной чистотой. Она не знала бесконечных битв, не видела крови и смертей, эта комната как ворота в рай, оторвана от жизни и зловонного болота, где увязают люди Системы. Такие места не оскверняют кровью и убийствами, здесь выписывают приговоры.
Но всю идиллию такой обстановки разрушали два огромных беловолосых парня, одетых по примеру Вергилия в серые брюки, лакированные и вычищенные до блеска ботинки, в такие же вычурные зеленоватые рубашки с отливом с натянутыми поверх подтяжками. Высокие, хорошо сложенные, с широкими плечами, они внушали своим видом неподдельный страх. Несмотря на немного нелепую униформу с подтяжками на огромном торсе, они поражали своими холодными нечеловеческими взглядами. Их лица будто высечены в камне, заставшие в мраморе маски безразличных исполинов, готовых без промедления исполнить свой долг. Ни эмоций, ни сожалений, ни страха. Вот кого описывали в детских страшилках и россказнях в мужских раздевалках, вот кого боялись и ненавидели все Стражи одновременно… и кто наверняка убил брата Зета. Архангелы Верховного Стража, его боевые молоты, способные уничтожить одним взглядом целые армии. Да, именно такие эпитеты я часто слышал в шутливых разговорах своих сослуживцев. Но, как говорят, в каждой шутке есть только доля шутки. Теперь понятно, почему Вергилий не испытывал особой радости от соседства с такими истуканами, окончательно превратившихся в бездумные машины. Он был ниже их, слабее, эмоционально более неустойчив и скорее напоминал меня самого. От того у меня возникало ещё больше вопросов: как такой человек мог стать Хранителем, как Вергилий оказался среди этих часовых у дверей Верховного Стража? Кто эти люди, что могло настолько изувечить их души, лишить любых признаков жизни? Может, Вергилий видел в них зеркало собственного будущего, и каждый раз, заглядывая в их пустые и холодные глаза, он понимал, куда приведёт его слепая преданность своему делу, и от того с такой радостью и рвением он сбежал в наш отдел? Вряд ли он когда-нибудь ответит мне на эти вопросы. Сегодня утром в его взгляде я уже заметил тень настоящего Хранителя, осколок той пустоты, которая однажды заполнит всю его душу, превратит в ещё одного идола у дверей самоназванного бога.