Кира сделала свой выбор. Моя же вера умерла давным-давно. Вместе с Икаровым она осталась в той петле, вместе с Шолоховым на его кухне и Максом в той комнате допроса. Я сам поднёс оружие к своей голове, Солу осталось лишь спустить курок. Теперь я здесь, на дне пропасти, разбитый и уничтоженный, застрявший где-то между жизнью и сном.
Глава 7. Добровольный кошмар
Тьма. Мой главный попутчик и вечный мучитель. Она терзала меня всю жизнь, точнее ту её часть, которую я помню и осознаю. Каждый день, стоит мне только закрыть глаза и потерять над собой контроль, как приходит она, жуткое воплощение моего личного кошмара. Сколько бы я ни бежал, сколько ни боролся, но она всегда была рядом, незримый ангел смерти за моей спиной, который только и ждёт момента, когда я ослабну, выпущу жизнь из своих рук, и тогда на престол взойдёт она – Тьма, королева моего внутреннего мира. К сожалению, я не помню себя до того, как пришёл в школу Стражей. Там я отрёкся от себя, от чувств и своего прошлого, чтобы посвятить жизнь служению общему благу, но вместо этого получил лишь смолянистую пустоту, разъедающую меня каждую ночь. Я никогда не видел снов: ни во время службы Стражем, ни до этого. Мне всегда казалось, что быть отрешённым от мира и людей, плыть по реке жизни в одиночестве, без семьи, друзей, без снов и сладких грёз – мой личный выбор с самого детства. Я был опустошён, потерян, не видел перед собой ни целей, ни смыслов, ни идеалов, и, возможно, именно это подтолкнуло меня стать Стражем и Палачом. Только так я смог обрести частичку огня для борьбы с внутренним монстром, немного надежды в этой бесконечной схватке с бессмысленностью своего существования. Только так я нашёл причину, чтобы жить и двигаться дальше. Я уверен, что никогда не был весёлым и задорным мальчиком, ведь то странное и пугающее чувство собственной пустоты, зияющее из самой глубины моей души, не могло возникнуть всего пару лет назад… Нет. Эта бездна ковалась всю мою жизнь, день за днём прожигалась невзгодами, закалялась нестерпимой болью от невозможности найти себе места в этом мире и обществе. Наверное, именно из таких юношей, как я, получаются лучшие Палачи, слепые исполнители чужой воли, оружие в руках безумцев и куклы на нитях незримых кукловодов. Мы – покорные стражи лживых горизонтов. Тьма, которую взрастило и вскормило внутри нас жестокое общество, станет его надзирателем и палачом, карой во имя туманных идеалов. Ты здесь, со мной, мой верный спутник и единственный друг, пылающий ко мне странной извращённой любовью. Ты всегда была здесь, всегда ждала и надеялась – и я пришёл. С тебя всё это началось и тобой должно закончиться.
Ну что же, привет, мой старый друг. Я боролся и бежал от тебя каждую ночь и каждую нашу встречу. Я мечтал однажды найти свет, что выведет меня, укажет путь через твои непроглядные сети, но я ошибался. Нет Тьмы, пожирающей нас извне, и нет врага, с кем нужно бороться. Тебя не существует за горизонтом моей души, есть только тьма внутри меня, есть только я. Свет – это не благо, даруемое свыше, и не панацея от собственных демонов, это лишь отрицание Тьмы, её продолжение и источник. Он рождается из темноты собственного разума, он результат долгих и упорных трудов. Чтобы светить, нужно сначала стать тьмой, смириться с этим, слиться с ней воедино, а затем гореть так ярко, пока ещё позволяет время. Но пока есть только Тьма, есть только я.
Когда крышка капсулы закрылась над моей головой, а тело и разум накрыло тьмой железной клетки, то я не встретил там цветного хоровода чужих мыслей, не услышал больше пения великого множества чуждых мне сознаний, вокруг застыла только мёртвая тишина обители моих кошмаров. Исчезли нити людских мыслей, что ласкали мой разум, когда я покидал виртуальный мир, исчезли все краски и чувство безмятежности. Тьма захватила Систему, превратилась в единственную и полноправную хозяйку, растоптала последние увядающие цветы на этом сгнившем поле. Она поглотила всех, проникла в разум каждого обитателя Системы. Мой кошмар стал реальностью и единым целым с душой всего мира. Мой разум летел навстречу неизбежному, в паутину изо лжи и сладких иллюзий, он скользил в темноте и сливался с ней воедино. Тьма не видела различий, не пыталась меня остановить и не считала своим врагом. Я не был чем-то чужеродным или иным, я не корабль, что разрезает мутные воды, я её часть, всего лишь течение, волна на маслянистой глади, слабый отзвук её естества. Я всмотрелся вглубь своего сознания, желая увидеть своё тело или хотя бы руки, как это было каждую ночь, но узрел только всплеск темноты и чёрный сгусток, что пробирался сквозь тихие воды, пронзая их бесформенными щупальцами. Я был совсем рядом, почти у границ Системы, и уже видел эту грань, стену мироздания, что трещала, прогибалась под напором Тьмы, но держала её натиск. Я собрал все силы в едином порыве, сделал последний рывок, стягивая все мысли в тугой кулак, сжимающий острый меч моего разума. Плотный поток информационного шума ударил в моё больное сознание. Оно сжалось от страха, закричало и услышало крик в ответ. Вопль агонии умирающей Системы, последний зов тысяч людей, соединённых в один громкий клич, набатом звучащий даже здесь, на подступах к мирозданию. С безмолвным криком я пробил эту стену, и Система втянула меня обратно. Она ждала меня, сияя болью на туманном лице, она улыбнулась мне. Теперь я дома. Я там, где должен быть, теперь я это чувствую.
Мои мысли сжались в одну точку, а затем взорвались ярким каскадом осознанных брызг. Мощные и направленные лучи информации ударили в разные стороны, разбегаясь от центра моего сознания. С каждой секундой они обретали форму, вгрызались в виртуальное пространство вокруг бурлящего комка мыслей, вытягивались в руки и ноги, рисуя в мироздании тот самый образ, который оно успело запомнить, – тело бесстрашного Стража и борца за новый мир, Палача по имени Стил. Система помнит меня, она не забыла того, кто любил её всем сердцем, кто желал ей только добра и процветания. Она бережно хранила мой образ и ждала возвращения, и теперь с радостью и скрупулёзно воссоздавала моё тело, мою виртуальную, но единственно верную оболочку.
Мы пришли в этот мир и заточены здесь на всю жизнь. Мы прожигаем её день за днём, наблюдая, как перед глазами проносятся дни и годы, мы встречаем каждое утро одних и тех же людей, места, события и начинаем воспринимать их как должное, как вечный порядок вещей. Наши жизни размываются, становятся тусклыми и однообразными, где мы медленно умираем не только физически, но и духовно. Вся человеческая сущность иссыхает, эмоции блекнут, а стремления исчезают вслед за солнцем нового дня. Мы перестаём замечать этот мир, для нас он сливается в одну и ту же точку, краткий миг, что проносится перед нашими глазами каждый день, один и тот же, снова и снова. Те же люди, те же места и события. Чем больше мы теряемся в этом круговороте, чем сильнее жизнь становится похожа на смазанный до однородности холст художника, чьё великое творение было смыто и растворено в карусели серых дней, тем быстрее течёт время, тем мимолётнее становится наше существование. Но в один момент мы вдруг пробуждаемся от этого сна, сбрасываем с себя словно наваждение или пьянящий дурман, а затем срываемся с места и бежим куда-то вдаль, не разбирая дороги. Мы спотыкаемся, ломаем судьбы, но не обращаем внимания и всеми силами пытаемся спастись от опостылевшего нас существования, стремимся всеми силами восполнить ту пустоту, образовавшуюся внутри нас, наполнить холст новыми красками. Безуспешно пытаемся восполнить всё то, что мы пропустили или не успели сделать в жизни, пытаемся снова прожить утерянные годы, но уже по-настоящему, при этом сжигая себя ещё быстрее. Безумства сменяют друг друга, тянутся бесконечной чередой: вечеринки, экстремальные развлечения и небывалые впечатления – всё это проносится перед нашими глазами и стремительно поглощается, бездумно, безудержно. Мы похожи на умирающих от голода людей, внезапно оказавшихся на королевском пиру, где хотим поглотить всё и сразу, причиняя себе ещё большие страдания. Но каким бы отвязным ни было путешествие в утраченное прошлое, в один прекрасный момент мы понимаем, что это не собственная жизнь, что это чуждое для сущности человека. Мы только гости на этом празднике жизни, где фальшивое всё: эмоции, ощущения и события; это лишь суррогат, которым мы пытались насытить потерянное время. Такая жизнь быстро приедается, тускнеет пуще прежней и истощает наши силы, и тогда мы оборачиваемся назад, на родной дом, и теперь он не выглядит таким уж безрадостным, а скорее привычным, спокойным и очень понятным. К нам приходит осознание, что мы те, кто мы есть, что только привычное окружение дарует нам свободу быть собой, а также невероятное чувство умиротворения, когда попадаешь в родные пенаты. Не зря в гласе народном родилась поговорка, что в гостях хорошо, а дома лучше. Как бы мы ни стремились к новым впечатлениям, иной жизни или другому Я, только дома мы всецело ощущаем свою нужность и важность, причастность к великому общему, ведь именно он сделал нас такими, он нас породил и воспитал. Я тоже был там, за границей Системы, и не хотел возвращаться, но первое, что ощутил, ворвавшись в пелену из снов, – это умиротворение, радость от долгожданного возвращения не только домой, но и к самому себе.
Но как только я вырвался из тьмы собственного разума и вновь обрёл родное тело, то меня встретил ужасный и нестерпимый холод. Он пронизывал меня насквозь, обжигал лицо и заставлял всё тело содрогаться в странном ужасе предчувствия. Потом я ощутил необычное покалывание в руках и затылке, что-то тонкое и жёсткое множеством острых шипов впивалось в мою кожу. Та самая пожухлая и высушенная трава Системы, по которой я недавно ходил в поисках Марии и где нашёл зеленоглазое чудо. Я лежал на спине, раскинув в разные стороны руки и ноги, утопая в неуютном ковре из сухой и промёрзшей растительности. Мне было холодно и страшно. Внезапно, я услышал далёкий и низкий гул, он звучал вокруг меня и отдавался сквозь землю чуть заметной вибрацией. Сначала мне показалось, что это глайдеры каким-то неведомым образом пробрались вслед за нами и теперь летят прямо ко мне, приготовив целую порцию пуль и ракет. Но вскоре я понял, что звук был совсем не такой, как раньше, не шум от двигателей, наполненных неизвестной энергией, а странное гудение всего пространства. Оно было чуть слышно, но я ощущал, как весь воздух мелко дрожит, будто от страха. Я открыл глаза. Где-то там, в глубине моей холодной души, в самом тёмном и всеми забытом месте, где я храню надежду, ещё теплился огонёк, кроткое желание увидеть Ани, её улыбку и такой манящий свет её зелёных глаз. Мне захотелось очнуться от этого кошмара, осознать, что это был всего лишь сон и сейчас меня снова разбудят заботливые руки прекрасной незнакомки и выведут из этого сизого тумана. Но я увидел только небо, и, как всегда, оно было крайне неприветливо. Тёмные облака всё так же грозно переливались в вышине, тучи набрасывались друг на друга в звериной ярости и быстро уплывали куда-то вдаль. Но только сейчас я вдруг осознал, что