Вместе с Солом мы прошли достаточно много в неизвестном направлении, но явно приближались к башне Стражей. Всю дорогу он рассказывал мне невероятные вещи, странную историю, в которую я никак не мог поверить. Сначала я с недоверием отнёсся к его словам, смотрел на него с некой долей сарказма и пренебрежения, но чем дальше он вёл меня сквозь ряды опустевших улиц, тем более стройной и пугающе правдоподобной казалась его история. К концу рассказа, когда я узнал о неких фантомных стражах, к которым меня причисляют, то окончательно потерялся в перипетиях его теории и перестал понимать, кто я на самом деле. Мой разум бунтовал против всех его слов, пытался найти хоть какой-то изъян, за что можно зацепиться, найти спасительную соломинку, но всё было бесполезно. Меня с невероятной силой и скоростью тащило в глубокую пропасть, откуда я страшился никогда не найти выхода. С другой стороны, его слова с колоссальной уживчивостью вгрызались в мой разум, встраивались как недостающие элементы мозаики, что я так усердно пытался сложить всё последнее время. Если он обманывал меня или хотел воспользоваться моей доверчивостью, как когда-то поступил с ним Унис, то делал это настолько искусно и умело, настолько тонко подбирал слова, что они с лёгкостью находили себе место в моём сознании и меняли его навсегда. Как бы я не противился всему, что слышал, но не мог отрицать всей логики его теории и не мог больше сопротивляться. Я оказался просто раздавлен, уничтожен давлением его мягкого и переливчатого голоса, и всё, что смог вымолвить в конце его слов:
– Но почему всегда именно я?
– Потому что ты фантомный страж, Стил, такой же, как и я. Мы с тобой дети больного общества, родившего нас в час нужды, мы его последняя надежда, его отчаянный крик в тиши безразличия. Люди ждут, что ты исполнишь их мечты.
– Фантомный страж…
– Да, именно так. Мы фантомные стражи, и у нас незавидная участь. Многие думают, что такие, как мы, просто честолюбивые болваны, что рвутся к власти, желают быть вождями или даже вожаками, хотят денег и славы или просто ищут лёгкой жизни. Временами я бы даже хотел, чтобы это было правдой, но, увы, наша жизнь совсем не сладкий сон о бравых подвигах, скорее кошмар… добровольный кошмар, который мы выбрали сами.
– Ты, я… мы ведь не одни такие?
– Конечно, нет, фантомов в Системе гораздо больше, чем ты можешь себе представить, но, как я уже говорил, в мире не бывает ничего чёрного или белого. Две части личности человека: сознающая себя и бессознательная – также не существуют в вакууме, не затрагивая друг друга. Бессознательное часто прорывается наружу, сталкивается с действительностью, а сознательное воздействует в обратном ключе, оно разлагает нашу сущность, извращает её. Очень много фантомов порождено именно на стыке, на противостоянии этих частей единого целого, почти все мы дети подобных противоречий. Каждый день мы стоим на грани, шатаемся из стороны в сторону и можем упасть в тёмный омут, стать глупыми пешками Системы, слепыми фантомами на поводу обыденности, а можем, наоборот, превратиться в стражей истинных интересов.
– И кто же я? – снова и снова спрашивал я собеседника, пытаясь примириться с реальностью, одновременно осматривая себя, будто мог увидеть нечто иное, чем лицезрел каждый день в зеркале.
– А кем ты себя ощущаешь? – немного улыбнувшись, и с внимательным прищуром спросил Сол.
– Я… но кто тогда Кира? – поспешил сменить я тему.
– Твоя напарница – одна их многих детей противоречия, нестабильная переменная на пути твоего становления, кому всегда суждено быть по другую сторону спектра, она своеобразный противовес, раскачивающий твой маятник. Вопрос стоял лишь в том, чей маятник оторвётся первым? Она сильно привязалась к тебе за время службы, вас связали крепкие узы дружбы и, возможно, чего-то большего. Ты оказал существенное влияние на свою подругу, как и она на тебя, вы стали зеркальным отражением друг друга. Но, увы, твоя напарница навсегда осталась на перепутье, вслед за тобой она не сделала правильный выбор и не смогла вырваться из цепких лап «Белого шума». Ты должен понять, Стил, что в этой войне не бывает родных и друзей, есть только фантомы Системы, из-за которых мы все погибнем, а есть настоящие люди и мы, что должны их защитить.
Я скривился от его слов и с досадой обернулся назад, в том направлении, где без сознания лежало тело Киры, но оно давно скрылось за поворотами бесчисленных улиц.
– Не бойся, – успокоил меня Сол. – С ней ничего не случится. Фантомам она не интересна, им нужен только ты. Они выбрали тебя по той же причине, что и я. Они ощущают в тебе силу и решительность довести дело до конца, они видят того, кто способен понять необходимость жертвы для выживания оставшихся людей. Ты угроза для Системы, и они это чувствуют.
Я помотал головой, будто пытался проснуться от нахлынувшего кошмара, и остановился посреди дороги, чтобы ещё раз взглянуть в око бури, что разверзлось над городом.
– Так значит, я не человек? Но там, в Куполе, я чувствовал себя таким живым, а своё тело таким… настоящим. – Я быстро и тяжело задышал, снова и снова всматриваясь в свои посиневшие от холода руки. – Сол, скажи, я вообще существую?
– Возьми себя в руки, Стил, не нужно бросаться из крайности в крайность, и что вообще значит «не человек»? А что, по-твоему, можно считать человеком? – усмехнулся Сол. – Руки, ноги, может, мозг? Скорее похоже на суповой набор. Для природы ты такой же кусок мяса, как любое другое животное. Возьми хотя бы кролика, у него есть всё то же самое и даже больше, у тебя нет таких милых длинных ушей. Человека определяет только его разум, способность к абстрактному мышлению, недоступное другим животным. Эта способность дала нам новое качество, мы стали существом социальным, а наш разум приобрёл общественный характер. Человек живёт, существует и воспроизводит себя только в обществе. Его разум – это поток абстрактных форм, снующих по огромной нейронной сети, он сам есть это движение сознания, что взаимодействует с другими, отражается в них. Человек существует, пока есть это движение, но стоит его остановить – и то, что было яркой личностью, взращённой за долгие годы взаимодействия с другими людьми, исчезнет навсегда. Не останется больше ничего, что было тем человеком, кроме пустой оболочки, лишённой всякой индивидуальности. Тело всего лишь сосуд или, если угодно, капсула для нашего разума. Так вот, Стил, а теперь спроси себя. Что отличает тебя от человека? Чем ты хуже любого другого? Ты сознаёшь себя, развиваешься, жертвуешь всем ради людей, сражаешься и ищешь пути им помочь, тогда чем же ты хуже их? Я отвечу: ничем! Скажу даже больше: ты намного человечнее большинства из тех, кто не по праву носит это звание.
– Тогда кем я был в Куполе?
– Не знаю, какой-то бедолага пожертвовал собой, чтобы подарить тебе свой сосуд. При выбросе, когда Система не смогла найти твою привязку к настоящему мозгу, она сделала то, что ей показалось наиболее простым и логичным. Она нашла тело, на котором лежала основная работа по обработке и поддержке твоего сознания, и заместила его разум твоим.
– В каком смысле заместила?
– А ты сам подумай, не всё же мне за тебя разжёвывать. Мозг всего лишь носитель, инструмент для поддержания информационного потока сознания, это сосуд, содержащий вихрь разума. Он не привязан намертво к биологии человека, а значит, его можно подменить, вытянуть один поток и пустить по пустым чертогам новый. Считай, что ты обрёл своё собственное тело, теперь ты по праву настоящий человек, можешь радоваться. Пойдём уже, чего остановился, не время и не место.
Сол схватил меня за плечо и осторожно потянул за собой.
– Значит, Кира тоже была ненастоящей, и в Куполе было не её тело, – грустно заключил я. – Да, она выглядела совсем иначе, чем здесь, теперь я это понимаю.
– Стил, прекрати играть в эти игры, «настоящий – ненастоящий». Всё, что мыслит, настоящее. Другое дело, что их разум неизлечимо поражён «Белым шумом», превращающим в покорных чудовищ, и никто не сможет вырваться за границы его доктрин. Это заражённые клетки нашего общего виртуального сознания, если говорить о Системе, а вот мы с тобой наоборот. Мы больше похожи на антитела, что выработал защитный механизм общества, сам того не подозревая. Достаточно об этом, давай поспешим, мы уже почти пришли, – поторапливал меня Сол.
– Куда мы всё это время идём, ты так и не сказал? – спросил я, немного ускоряя шаг, чтобы поспеть за своим проводником.
– В центральный универмаг. Там укрываются все, кого я смог собрать: мои люди, Призраки и ещё несколько зевак, что попались случайно в переполохе. Остатки живых людей, на ком ещё держится осколок Системы.
– Центральный универмаг? Интересный выбор.
– А почему нет? Он большой, просторный, около него много открытых территорий, за которыми удобно наблюдать, к тому же он находится недалеко от башни Стражей. Выжившие помогают поддерживать её целостность своими мозгами, в прямом смысле, перекладывая часть потока на свои плечи. Стоит башне рухнуть – и наши надежды на спасение будут погребены вместе с комнатой выброса.
– Тебе что, удалось собрать там целый город? Поэтому на улицах никого?
Сол посмотрел на меня удивлёнными глазами и с некоторым неприятием усмехнулся.
– Нет, конечно. Нас много, но это капля в море. Живых людей гораздо больше, я бы не смог убедить их всех.
– Тогда где же они?
Сол посмотрел по сторонам, мельком заглянул в пару потухших окон и пожал плечами.
– Где-то… Они прячутся, Стил. Это единственное, чему вы их научили: бояться всего и прятаться. Так сложилось, что люди, стоящие перед лицом смертельной опасности, зачастую не видят этого и не хотят замечать. Они трусливы, запуганы, воспитаны Основным законом. Они все живут по одному принципу: что угодно, только бы их жизнь оставалась прежней, чтобы не случалось никаких войн или потрясений, никакой угрозы и так убогому существованию. Вы всячески ограждали их от опасностей, пугали последствиями, убеждали в том, как они счастливы на этом пути, что стоит только подождать, потерпеть ещё год, два, десять, столетие, что теперь они смертельно боятся любых перемен, живут в страхе, чтобы не стало только хуже. Им совершенно неважно, что это вовсе не жизнь, которая так быстро проходит мимо, настоящее прожигание чуда разума, что дала природа человеку. Их судьба – только гнить от самого рождения до скорой могилы, проживать своё отведённое время как растение, что не может сойти с места и всячески боится сапога. Вы сделали их такими! Никто из них даже не пошевелился и не попытался спастись, когда схлопывался их родной спальный район. Они просто умирали от дикой головной боли, пока ослабевший поток не обрушился на них вместе с домами, разрывая их тщедушные мысли. Много… очень много людей погибло вместе с исчезнувшей частью города, Стил. Они обернулись туманом, который теперь постоянно молит о спасении, но уже поздно. Остальным грозит такая же участь, если мы им не поможем. – Сол указал пальцем в пустые зашторенные окна и с грустью усмехнулся. – Забавно то, что фантомы, будто кривые отражения этих людей, забрали у них всю силу бороться. Им-то как раз неведом страх. Пускай они всего лишь слепые фанатики своей веры в «Белый шум», зато с какой самоотверженностью они бросаются в бой, чтобы защитить умирающий мир. Глупо, зато как смело! У них есть, чему поучиться.