— Однако предпосылки к появлению такого общества были заложены еще раньше. Ведь некоторые школы, как и наша академия Баттонскилл, существовали ещё задолго до этой конференции, — голос Селены Лор не затихал.
— Тут болтают, на этой неделе в данж пойдём, — прошептал Боря.
— Ну, какой ещё данж, мы ж ещё ничего не умеем? — слегка возмутился я.
Бобр прыснул:
— Братан, скажи это сатирам в Греции.
— Кто мне скажет, с какого времени игроки ведут своё летоисчисление? — Селена Лор неожиданно задала вопрос.
В аудитории, которая была заполнена до этого ровным шепчущим шелестом, повисла тишина.
Потом наша скромница Биби всё же подала голос, подняв руку:
— От первого Прорыва?
Селена Лор улыбнулась, и кивнула:
— Молодец, Биби из группы Гончара, — и продолжила, — Но это верно, и одновременно не верно.
Тут даже я навострил уши. Всё же Прорывы — более интересная вещь, чем конференции, на которых обсуждались изменения в мировой системе.
— Одиннадцать тысяч семьсот двадцать три года назад первые маги смогли закрыть Прорыв, — Селена Лор подняла палец, призывая обратить внимание, — Сколько он был открыт, нам неизвестно.
Оказалось, что нюбсы знают это время, как ледниковый период. Вот с его окончания и вели отсчёт игроки.
Похолодание было прямо связано с армией монстров, заполонивших тогда всю северную часть планеты. Но между ними началась война, которая дала шанс человечеству нанести свой удар.
— Примерно в это же время маги поняли, что их магическая сила прямо связана с Прорывами, — продолжала Селена Лор, — Чем больше прорывов, и чем они сильнее, тем больше магов появляется среди обычных людей…
— Вон оно как, — удивился Лекарь, — Это что ж получается, если не будет Прорывов, не будет и магии?
— Видать так, Толян, — вяло ответил Бобр, — Братва, что у нас ещё сегодня, а?
— Деревня, а посмотреть расписание никак?
— Ну, ядрён батон, я ж тогда вообще в осадок выпаду, если ещё и буду знать, чем нас будут пытать.
— Практическая магия, Боря, — сказал я.
— О, это уже поинтереснее будет, — Бобр оживился.
— …именно столько и длился первый этап «открытого существования». В это время появлялись и распадались целые магические империи, которые остались даже в истории нюбсов, — тут Селена Лор ткнула в карту, куда-то в район атлантического океана, — Взять хотя бы знаменитую Атлантиду. Яркий пример того, что не стоит пытаться уничтожать Прорыв.
Народ в аудитории оживился:
— А что они сделали?
Селена Лор даже встрепенулась, не ожидая вопроса от студентов.
— Это будет целой отдельной темой на наших уроках, — счастливо улыбнулась она, — Но, если вкратце, попытались затопить магическую локацию. И сегодня у нас нет Атлантиды, зато теперь есть труднодоступный подводный данж.
— Ядрён батон, — вздрогнул Бобр, — Я как-то с водой не очень дружу.
— Деревня, ты же Бобр! — удивился Толя.
В аудитории раздался ещё вопрос:
— Но, если нельзя уничтожить Прорыв, их же будет всё больше и больше.
— Уничтожить нельзя, закрыть можно. Если игроки принимают правила игры, то система регулирует себя сама. А слабые прорывы со временем закрываются сами, и исчезают.
— А если…
— Так, пока оставим вопросы, иначе я до вечера буду давать материал. Сейчас мы запишем ключевые даты, которые послужили предпосылками для появления второго этапа, так называемого «скрытого существования магов».
— Убейте меня, — прошептал Бобр.
Практическая магия, или кастология, проходила у нас на открытом воздухе. Во дворе крепости, только с этой стороны Батона мы ещё не были.
Каменные стены окружали что-то вроде стрельбища. В разных концах его стояли соломенные мишени и манекены. У одной стены стояла пара длинных столов, на них был свален какой-то инструмент и всякий хлам.
Вёл предмет тот самый холёный, со вздёрнутым носом, полу-эльф. Я запомнил его ещё с церемонии определения.
Горделивый, как дворецкий, в чёрном коротком фраке, со свисающими сзади фалдами, преподаватель прошёлся по подстриженой травке и чопорно заявил:
— Меня зовут Аргон Энелевич, — кастолог обвёл всех высокомерным взглядом, — Потомственный маг в седьмом поколении, представитель палаты полу-эльфов, имеющий предков среди знаменитых эльфов древности.
И он в конце выдал пасс рукой, явив над собой небольшой фейерверк. Выглядело это довольно эффектно.
Наш поток, несколько групп, сгрудились вокруг, внимательно слушая. Голос у препода был довольно тонкий, и резал по ушам, как по стеклу. Зато слышно его было хорошо.
Я с неудовольствием подметил, что сегодня с нами занимались и группы Лютого, и Серого. Когда щуплый ловил мой взгляд, он недобро ухмылялся, но дальше дело не заходило. Прошлое нарушение всё же остепенило его.
Серый же будто просто игнорил, но я был только рад. Разборки можно оставить и на потом.
— Что такое магия? — кастолог ходил в центре круга, образованного студентами, — Это ваши желания. Каждый человек имеет желания, но маг может их воплотить, а нюбс — нет!
Этот Аргон Энелевич всё время требовал тишины, пресекая любые разговоры. Ну, почти любые.
— У меня нет времени на ваши глупые вопросы, — он всё время держал одну руку возле лица, жестикулируя ей. Локоть он упёр в другую ладонь у живота, и вёл себя как утончённый модельер.
— Все классы распределяются по типам магии, — продолжал он, — Ополченцы, маги, разбойники, охотники, ремесленники…
— Разбойники? — спросил кто-то.
— Тишина! — резанул его голос.
Все сразу замолчали. Да у, вот тебе и практика, даже вопроса не задашь.
— Каждый знает, кем он будет, и на этом точка. У всех скиллы активированы?
Толпа закивала, а взгляд кастолога остановился на мне:
— Сегодня на нашем курсе есть даже двухскилловый новичок, — он слегка взмахнул ладонью, — Похвально, но система так и выдаёт будущее ремесленника. Судьбу не обманешь.
Я поджал губы, а в толпе раздались жидкие смешки.
— Ну, не всем же данжи чистить, — выкрикнул Лютый, — Кому-то и капусту растить.
Кастолог покосился на щуплого, но не среагировал.
— Как видите, кровь ничего не значит, — продолжил он, — Только ваши внутренние таланты.
— А где они, наши эти скиллы? — осмелел кто-то ещё, но Аргон Энелевич взвизгнул:
— Тишина!
Я только с недоумением покосился на улыбающегося Лютого. А чего это ему никаких упрёков не было? Что за несправедливость?
Дальше кастолог начал объяснять, что в зависимости от класса, на активацию скиллов требуется совершенно разная энергия.
— Маги, духовники, барды используют так называемую ману, или энергию духа. Разбойники или охотники, например, энергию бодрости. Тонус, если по-другому. А вот ополченцы — ярость! — и он изящно махнул пальцами, чем вызвал море улыбок.
— А ремесленники? — не удержался я.
— Я вроде бы просил тишины? — недовольно отозвался кастолог, — Энергию созидания, но это не суть важно.
Лютый был тут как тут:
— Э, ремесля. Ты смотри, экономь её на грядках, а то вдруг помидору не успеешь посадить, и закончится? И помрёшь на помидорах от переутомления!
Опять раздался смех. Бобр рядом со мной встрепенулся, но я толкнул его локтем.
Нафиг, я себе дал установку опыт не тратить. Сначала надо накопить, освоить всё, что нужно, потом разборки.
Дальше кастолог начал объяснять, как маги накапливают ману, и перечислил всякие методики вроде медитации и тому подобного.
— Ману надо накапливать, и вы пока не понимаете процесса. Со временем у вас будет получаться автоматически. К счастью, накопленная мана не исчезает, если вы не применяете заклинания.
Биби рядом шепнула:
— Так вот почему иногда не получается ничего… Мана-то кончается.
— Ом-м-м, — Аргон вдохнул, повёл ладонями у живота, будто что-то поддерживая, — Вы её почувствуете, если будете заниматься. Маги, представляйте синий шар в области живота. Закройте глаза, попытайтесь увидеть.
Наши маги стали заниматься. Лекарь, Биби, и даже Блонди стояли и дышали, изображая йогов, да ещё подняли одну ногу, по рекомендациям препода. Оказывается, друид, пока в человеческой форме, тоже использует ману.
— Что касается энергии тонуса, — препод подошёл к соломенному манекену, потом упёрся в него ладонями.
Он стал давить, приподнимаясь на цыпочках, пританцовывая при этом.
— Вы должны ощутить энергию, как жёлтый шар, — он прикрыл глаза, — Оказывайте сопротивление манекену, тогда вы ощутите эту самую энергию. Она всегда есть в вас.
Некоторые, у кого класс подходил, начали заниматься. Я выбрал манекен, пошёл к нему. Но вдруг меня в плечо толкнули.
Лютый!
— Ремесля, у тебя вон, — он кивнул в сторону стоящих у стены столов, — Иди, созидай.
И он упёрся в манекен. Стал давить, пританцовывая.
Я сжал кулаки, понимая, что сейчас заработаю проступок. Рядом Бобр тоже набычился, но тут кастолог призвал к вниманию:
— Ополченцы!
— О, это я, братан!
— Ярость — это ярость. Злость, гнев, — кастолог тряхнул чёлкой, отчеканивая каждое слово, потом подошёл к манекену и стукнул его кулаком.
Тот даже не шелохнулся, а Аргон Энелевич вдруг зарычал:
— Р-р-р-ры!!!
Он стискивал кулаки, оскаливал зубы, и рычал. Только делал это как-то утончённо, расправляя плечи, будто на луну выл, а не на манекен злился:
— Ар-р-ры-ы! Ар-р-р-ры!
Это стало вызывать смех, но кастолог не обращал внимания. Уж очень увлёкся своей «яростью».
Бобр переглянулся со мной, потом прошептал:
— Мне кажется, он только теорией тут владеет.
Я кивнул.
— Надо будет у Тай Луна уточнить…
Делать нечего, Боре пришлось уйти к манекену, и пробовать вызывать внутри себя красный шар, заполняя его яростью. Здоровяк стоял и рычал, смущённо переглядываясь с такими же «рычальщиками».
«Ярость», оказывается, была на нуле в спокойном состоянии, и воинам, чтобы использовать свои умения, для начала надо было вступить в сражение и набить кому-то морду. Ну, или самим получить.