одически поджимая губы. Пока я разглядывал свою цель, позади меня, у входа, что-то тихонько шваркнуло. Я вскочил, выдернул из-за пояса пистолет и направил его в темноту.
– Вы же сказали, что дома никого нет! – осуждающе возмутился я.
– Да успокойтесь вы, – испугался старик. – Уберите оружие. Дома действительно никого, кроме нас, нет. Барсик не считается.
– Барсик?
Из темноты появилось два зелёных огонька, они медленно приближались, а я продолжал держать их на мушке, отслеживая каждое движение. Вот уже рядом со мной показалось что-то не очень большое, тёмное и мохнатое, подобралось к моим ногам, село рядом, посмотрело на меня вопросительным взглядом и сказало своё твёрдое «Мяу!».
– У вас есть домашняя программа? – поразился я.
– Фи, программа, – ответил старик и сморщился. – Это мой кот, Барсик. Правда, он хороший?
– Мяу, – глубокомысленно подтвердил кот.
– Ну, наверное. – Я немного растерялся, убрал пистолет обратно за пояс и сел на табуретку.
Кот ещё раз требовательно мяукнул и, не дождавшись того, о чём просил, развернулся, дошёл до старика и запрыгнул к нему на колени.
– Их же давно запретили? Они несут слишком большую нагрузку на Систему из-за сложного механизма эмуляции поведения? – я пристально наблюдал за мохнатым попрошайкой, а он за мной.
– Некоторым разрешали, – пожал плечами Шолохов. – У меня были большие заслуги перед Системой… в своё время. Думаю, я заслужил хотя бы его, – сказал он. И погладил кота, на что тот довольно мяукнул.
– Заслуги? Какие? – заинтересовался я.
Шолохов встрепенулся и опустил взгляд на огонёк свечи.
– Ладно, давайте заканчивать. Делайте то, зачем пришли. Только у меня будет маленькая просьба. Я вижу, вы неплохой человек, Страж, позаботьтесь, пожалуйста, о моём Барсике, очень прошу. Он хороший, добрый, воспитанный, вот увидите!
С этими словами он поцеловал кота в загривок и снял с колен. Я смотрел на это с некоторым недоумением и явно ощущал что-то неладное.
– Дмитрий Иванович, можно сначала вопрос? Что вы натворили?
– Вот те раз! – удивился Шолохов. – С каких это пор Палачей интересуют детали? Вы должны выполнять приказ, и всё.
– Так, это уже интереснее, тогда у меня сначала будет другой вопрос. Вы изначально знали, кто я, потом спросили о напарнике, назвали Палачом, что происходит? Откуда вы столько знаете о нас?
– Я многое знаю о тебе и твоей службе. За всю свою жизнь я научился видеть и определять Стражей на расстоянии. Твоя походка, движения, неуловимый запах смерти, следующий за тобой по пятам, – всё это выдаёт в тебе профессионала особого уровня.
Тут на меня внезапно снизошло озарение.
– Подождите-ка, дайте вашу руку!
Я схватил его за запястье, провёл пальцами по месту вживления чипа и всмотрелся в открывшееся окно, но старик быстро одёрнул руку.
– Хватит! – раздражённо воскликнул Шолохов.
– Да у вас провал в биографии длиною в жизнь, ничего нет, вообще ничего! Вы ведь Страж, да? Бывший Страж? Вот откуда вы всё знаете.
– Был когда-то. – Старик сдался и чуть заметно кивнул. – Когда был таким же юным и безрассудным, как ты.
– Ого! Так что же вы всё-таки натворили? За что вас следует отключить?
– Эх, Страж, лучше бы ты не задавал лишних вопросов, а делал своё дело, как тебе и положено. Не думал я, что с тобой будет столько проблем, я надеялся на быстрое решение.
– Подождите! – Я вскочил как ужаленный. – Что вы хотите этим сказать? Какое быстрое решение? Что вы сделали?
– Это неважно, заканчивай с вопросами! Всё, что я сделал, было осознанно, и хочу получить за это наказание.
– Осознанно? Вот как. – Я обратно уселся за стол и с некоторым разочарованием посмотрел на Шолохова. – Так вы сами захотели отключения? Похоже, вам нужна помощь Техника, а не Палача. Я, конечно, понимаю, что лучшее средство от головы – это топор, но не до такой же степени? Давайте я позвоню Техникам, и вам помогут.
Старик грозно вскочил с места и с досадой ударил кулаком по столу.
– Не нужно никому звонить! Вы получили задание, Палач, так имейте же честь и выполните его, – громко сказал Шолохов. А потом вернулся на место, с тяжестью выдохнул и стал говорить тихо, отвернувшись в сторону: – Теперь вам некуда деваться, вы должны отключить меня и доставить мой чип в башню. Не нужно меня лечить или лезть в душу. Всё, о чём я прошу, – это дать мне спокойно умереть… пожалуйста.
– Но… Но почему? Я не понимаю, – не унимался я. – Почему вы так жаждете отключения? У меня это совсем не укладывается в голове. Ладно, ещё молодые люди совершают глупости, они наивные, порывистые, но вы?! Доживите свой век спокойно, зачем вам всё это? Прячетесь здесь в кромешной темноте, как загнанный зверь, совсем обезумели. Скажите, почему вы перестали платить за свет? У вас денег нет? Разве вам не делают выплаты? Дмитрий Иванович, в вашем возрасте надо жить и радоваться каждому новому дню, а не приближать смерть всеми способами.
Шолохов ничего не ответил, только ниже опустил голову, закрыл глаза и начал глубоко дышать. За окном в это время снова сверкнула молния, и стёкла затряслись от грохота. Наблюдая за начинающейся бурей, я ушёл в собственные мысли, борясь, но сдаваясь под давлением внутренней боли.
– А знаете что? – сказал я, очнувшись от размышлений. – Всё, хватит с меня на сегодня странных событий и смертей. Считайте, что вам не повезло со мной или, наоборот, повезло, это как посмотреть. Возможно, я пожалею об этом импульсивном решении, но поймите меня правильно, я должен разобраться, что с вами случилось, должен понять. Я чувствую, что-то изменилось в Системе за последнее время, и вы мне поможете понять, что именно. Сделаете это – и тогда я выполню вашу просьбу, обещаю.
– Вы не можете так поступить, Страж, вы связаны обязательствами, вы должны выполнить задание, – пробубнил старик.
– Да, вы правы, должен, и я его выполню.
Шолохов с недоумением уставился на меня, но я в ответ улыбнулся, встал и вышел в прихожую. Там я открыл Консоль, выбрал пункт «Звонок» и нашёл в списке человека по имени Макс. Рядом с его именем красовалось две кнопки: «Видеозвонок» и «Личный вызов». После выбора второго варианта Консоль свернулась, воздух всколыхнулся, и в нём появилась телефонная трубка необычной формы, в виде гладкой дуги из глянцевого пластика. Она упала мне прямо в руку, и после продолжительных гудков человек на том конце всё-таки ответил:
– Стил, ты с ума сошёл? Я просил мне не звонить! – ответил встревоженный голос.
– И тебе привет, Макс! У меня нашлось применение твоим талантам, быстрее приезжай на улицу Возрождения девять…
– Какое ещё Возрождение? Ты чего? Ночь на дворе, за мной могут наблюдать ваши верные псы, ты забыл? Они вечно околачиваются у моего дома.
– Макс! Быстро взял такси, свои инструменты и приехал на улицу Возрождения, дом девять! Чтобы через двадцать минут был здесь, для тебя есть работа по профилю. Не забывай, кому ты обязан жизнью.
– Да-да, Стил, ты же не позволишь мне забыть об этом до конца этой самой жизни. Куда конкретно приезжать?
– Квартира шестьдесят один.
– Ох, сейчас буду…
Макс отключился, и трубка в моей руке поспешила растаять в воздухе. Я вернулся на кухню. Дмитрий всё ещё сидел за столом, погружённый в молчаливую меланхолию, смотрел на дрожащий огонёк и медитативно поглаживал своего кота, который снова забрался ему на колени.
– Сейчас приедет мой друг, он поможет, – неловко сказал я, усаживаясь на табурет.
– Может, тогда чаю, пока ждём? – с долей смирения спросил старик, оторвавшись от свечи.
– Не откажусь.
Мурлычущий кот во второй раз был спущен на землю, от чего он обиженно мяукнул и побрёл восвояси. Шолохов, шаркая ногами, подошёл к плите, чиркнул спичкой и поставил на горелку ковшик с водой.
– Извините, – сказал он. – Чайник у меня только электрический.
Старик достал из навесного шкафчика старое засохшее печенье, высыпал его на стол, сделал нам по бокалу крепкого чая и вернулся на своё место.
– Этот ваш Макс, он ведь взломщик? – спросил старик, делая из чашки глоток.
– Как вы узнали?
– Бросьте, Страж, сколько можно удивляться? Я полжизни отдал служению Системе и не такого повидал. Я понимаю, что вы хотите сделать. Не боитесь? Если об этом узнают, вас отключат.
– Не узнают, не должны. Макс – наш штатный взломщик, мы часто прибегаем к его помощи по долгу службы. Тем более он многим мне обязан.
– И давно Стражи начали сотрудничать с Отступниками? – спросил Шолохов, посмотрев осуждающе и очень пронзительно.
– Нет, то есть там не всё так просто, – с некоторым замешательством ответил я и отвернулся в сторону.
Некоторые время мы сидели в тишине. Я держал в руках горячую чашку, грел руки и смотрел сквозь темноту в кухонное окно, где иногда ярко проносились всполохи разрядов, неся за собой грохочущий рокот грома.
– Дмитрий Иванович, можно вам задать один вопрос? Для меня он очень важен. Как вы считаете, жители Системы сильно изменились за это время? Они стали хуже или лучше? Насколько мы приблизились к мечте?
Шолохов сдавленно крякнул и предосудительно покачал головой.
– Изменились? Ты даже не представляешь как, Страж…
– Всё так плохо? Есть у меня один знакомый, примерно вашего возраста, он считает, что люди нынче, особенно молодое поколение, совсем потеряли связь с реальностью. Он сравнивает их с цветами, оторванными от почвы. А моя напарница видит проблему в повсеместной инфантильности общества.
– Ну а ты как считаешь? – спросил старик и с интересом прищурился.
– Даже не знаю, – искренне недоумевал я. – Я вижу вокруг чужих друг другу людей, они все разобщённые, как отдельные листики в потоке воды, плывут по течению, сталкиваются лениво, расходятся и продолжают свой путь. Возможно, это всё глупости, но я не понимаю, как мы можем вместе достичь нашей общей мечты. Все люди превратились в одну большую, инертную и апатичную массу, они ничего не хотят и ни о чём больше не мечтают. Всё, что им нужно, – это плыть по течению, чтобы их не трогали и не тревожили. Я не знаю причин этого, я говорю лишь то, что вижу на улицах каждый день. Хотя что тут ещё скажешь, если даже старики стремятся поскорее покинуть этот мир.