– Не могу, – процедил я сквозь зубы, обшаривая вновь и вновь двойные двери своим скиллом, – Замок спрятали так, что…
– Дай, – Бобр протиснулся, положил ладонь на ручку.
– Боря! – мы все почти одновременно крикнули.
Но здоровяк уже толкнул, и двери с лёгким скрипом открылись. Ничего не произошло, только чернота подземелья приглашающе темнела впереди.
– Во, братва, – усмехнулся Боря, – Видали, у меня четвёртый уровень взлома.
Я на миг призадумался. Получается, замка просто не было?
А потом рявкнул:
– Бежим!
И мы вылетели наружу. Побежали, врубив фонарики на мобильниках.
Я всё оглядывался на аудиторию, но там пока ничего не мелькало. Бывшая столовая гномов исчезла в темноте, когда свет фонариков уже не доставал до неё.
– А что ты сделала, Женя? – спросил я, – Там, в аудитории. Неужели ты думаешь, что можешь поставить блок против самого Дворфича?
– Блок? – Фонза удивилась, – Не, ты чего… Он его в два счёта сломает.
– Чего-то пока не ломает, – усмехнулся Бобр.
– Я сделала переадресацию, – сказала Женя.
– Чего? – спросили мы все одновременно.
– Ложные координаты, – Фонза усмехнулась, – Тот, кто полетит в аудиторию Тёмной Эльфийки, улетит сначала в болото.
– Ого, Герыч, а девка-то у тебя шарит, – Боря показал мне большой палец.
– Что? У кого девка? – Фонза возмутилась.
Вот только впереди что-то матово блеснуло, и мы притормозили, удивлённо таращась на… Ташу собственной персоной.
– Здравствуйте, смертные, – вкрадчивым голосом сказала тёмная эльфийка.
Свет от мобильников отражался на её большой груди, плоском животе, упругих бёдрах. Кожа маняще отливала синеватым цветом, но все прелести были едва прикрыты кожаными ремнями, стягивающими тело так туго, что даже все полушария, казалось, делились на половинки.
– Воу, – только и сказал Бобр.
– Дворфич предупреждал, что ты окажешься в моём царстве тьмы, юный Гончар, – Таша улыбнулась мне.
Я так и бегал глазами по её лицу и телу. Как же хороша, просто невообразимо хороша. Кто-нибудь сказал бы, что с формами таких размеров может быть неудобно, да и она вообще должна, наверное, страдать сутулостью…
Но какая, нафиг, сутулость? Когда у неё такие… ух!
«Воля лидера» ещё пыталась что-то мне подсказать, но я уже не слушал. Вот бы сдвинуть совсем чуть-чуть вон тот ремешок, чтобы увидеть… Интересно, если кожа синего цвета, какого цвета у неё всё остальное?
– Думаю, смертные, вам просто спокойно надо пройти вслед за мной, обратно в аудиторию, и дождаться ректора.
– Ага, – Бобр, по-глупому улыбаясь, размашисто кивнул.
Как магия эльфийки действовала на девчонок, я не знал. Но их лица были полны ревности и зависти, и они тоже не спускали глаз с прелестей Таши.
Мы все повернулись следом за эльфийкой, освещая фонариками её спину. Круглые ягодицы, двигаясь при ходьбе, приковывали взгляды, и скоро все наши мобильники уставились в одну точку.
– Как же круто, чуваки, – выдохнул вдруг Бобр, – Прям на попе огоньки…
– О, смертный, уже стихи сочиняешь? – Таша обернулась, томно глянув на танка, и тот заулыбался, изо рта аж слюнка потекла.
– А что, можно и стихи? – оживился Лекарь.
– Конечно, милый, я люблю внимание, – прошептала барду эльфийка, игриво коснувшись пальцем его подбородка, – Особенно, когда оно подкреплено талантом.
Толя округлил глаза, качнул головой, тряхнул плечами. Кажется, он готов был выпрыгнуть из своего тела, до того хотел прочесть стихи.
– Ты прекрасна, тёмный эльф! – его громкий голос эхом разлетелся под сводами чёрного зала, – В твою честь я выпью эль…
– Изумительно, – хихикнула Таша и снова поманила за собой.
– Съем барашка для тебя… И жевать буду, любя!
Эльфийка кивала, помахивая ладонью в такт словам барда. Так мы и тянулись за ней безмозглой гурьбой.
– Силуэт как у богини, как манят твои цукини! – Лекарь раскинул руки, запрокинул голову, – Упоенью нет предела, лишь бы только не пердела…
Эльфийка остановилась, обернулась с лёгким удивлением.
– Бард?
У меня появился какой-то шум в голове, и я тряхнул головой, оторвав взгляд от пятой точки Таши. Даже Бобр поморщился, впервые в его взгляде промелькнуло раздражение.
– Донести чтоб изумленье, и восторг щенячий мой, покажу шкалу с деленьем, равнодушие где – ноль!
Эльфийка задумчиво потёрла подбородок. А я ещё раз мотнул головой, пытаясь отогнать наваждение. Бобр рядом проворчал:
– Толян, дай насладиться булками.
Таша снова поманила за собой, мы двинулись с места…
– Кто понюхал тролля лично, знает силу отвращенья. Абсолютно симметрично по шкале той восхищенье, – Лекарь снова ударил голосом, извиваясь, словно достигал кульминации.
– Да чтоб тебя, смертный, – эльфийка обернулась.
«Гончар! Гончар!» Моя «воля лидера» еле пробивалась сквозь чары Таши, пытаясь достучаться до разума.
– Толян, если не заткнёшься… – Боря уже набычился.
– Кто у огра разглядел в складке кожи червяков, тот примерно разумел силу Ташиных оков, – как ни в чём не бывало продолжал увлёкшийся Лекарь.
– Фу! – вырвалось у наших девчонок.
– Ядрён батон, Толян, – в руках Бобра появился молот гномов.
– Что у вас за бард? – возмутилась Таша, – Что за стихи такие?
– Да что вы смыслите в поэзии? – Лекарь совершенно искренне возмутился, – Вы знаете, что такое чувственный контраст, а?
– Чего? – эльфийка удивилась.
– Высшие чувства любви мало кому доступны, – чуть ли не нараспев произнёс Толя, – И я дарую слушателю для сравнения самые отвратительные чувства, которые он испытывал в жизни… Чтобы любитель настоящей поэзии мог хотя бы представить, насколько сильны те светлые эмоции, которые я пытаюсь передать!
– Эээ… – эльфийка нахмурилась, её брови подпрыгнули.
– Вот блин, чувак, – подал голос очнувшийся Кент, – Даже я слизь с огра не смог собрать, до того противно.
– Так и я о чём, – радостно вырвалось у Лекаря, и он довольно кивнул, – Поэзия контрастов, говлитовый век.
– Ну, братан, – набычился Бобр.
Вся эта перепалка длилась несколько секунд, когда до меня, наконец, дошло – магия Таши слетела. Но ещё пара секунд, и эльфийка опять перехватит управление.
Моя «воля лидера» так и вопила: «Да, Гончар, тугодум ты чеканный! Да!»
– Ну, смертные, повеселились, и хватит, – томно улыбнулась эльфийка.
Я тут же напрягся, ощутил это море замочков на ремнях, оплетающих тело Таши. Пипец, Бобр, прости! Насладишься зрелищем в следующий раз.
Щёлк! Щёлк! Щёлк!..
Словно микро-петарды затрещали, и ремни выкидывали освобождённые кончики. Они слетали с тела, наконец освобождая из плена такие большие, круглые…
– Бежим! – заорал я, толкая Бобра изо всех сил.
Тот, вытаращив глаза на силуэт обнажённой эльфийки в темноте, всё-таки побежал, но голова его так и была неестественно вывернута назад. Как только шею не свернул?!
Но эльфийка уже исчезала в темноте, где было едва видно, как она делает шаг к нам, при этом растерянно пытается собрать все ремешки вокруг.
– Смертные!!! – донеслось оттуда гневно.
Но мы уже неслись из всех сил, освещая дорогу мобильниками.
– Не прощу, братан! – Боря рядом чуть не рыдал, – А-а-а-а! Давай назад, а?!
– Ай килл ю, биг-босс! – зарычала Блонди, и Боря чуть присмирел.
Тут Фонза рядом вытащила из кошеля свитки, и сразу раздала нам всем:
– Ещё двойники, должны её отвлечь.
Мы кивнули, схлопнули свитки. Показали в сторону, и наши тупые копии, вытянув от удивления лицо, понеслись туда, чтобы посмотреть, что же там такое.
– Что там? Что там?! – доносилось из темноты уже в стороне от нас.
Некоторое время мы бежали молча, прислушиваясь к звукам за спиной. Изредка доносилось, как ругалась Таша – возможно, она погналась за двойниками. А возможно, до сих пор не может застегнуть все ремешки.
– Это не считается, Герыч, – прошипел Боря.
Я усмехнулся, а Блонди так и заурчала, показывая коготки танку. Тот засопел, пытаясь придумать хоть какой-то ответ.
– А почему двойники спрашивают «что там»? – поинтересовалась Биби.
Фонза пожала плечами:
– Да я ничего умнее не придумала. Применила программу простого любопытства: показываешь им в сторону, они и бегут туда. Ну, и подают звуковые эффекты, – Женя гордо заулыбалась, – Моя собственная разработка.
Я кивнул:
– Это круто, если честно.
Дальше мы бежали молча, и я только мысленно ругал себя. Таша нас просто, как щенков, чуть не одолела. И кто бы мог подумать, что бредовая поэзия Лекаря так поможет.
***
Пещера с ядовитым гномьим плющом нашлась, к счастью, довольно быстро. И помогла в этом, как ни странно, Айбиби.
Её талисман что-то подсказывал, и рыжая довольно скоро указала пальцем на чернеющий в свете фонариков вход. Там мерцали цветы на стеблях, оплетающих почти всю пещеру.
Я вышел вперёд, настраиваясь на внутреннего земледельца. Хотя мой сбор семян был всего лишь первого уровня, но на гномий плющ этого хватало.
– Народ, – сказал я, – Не дышим. Нюхать цветы нельзя, и в бутоны не смотреть.
– Ясно, братан, – кивнул Боря, подкидывая на ладони свой новый молот.
Его новое оружие чуть светилось в темноте, а раньше мы этого не замечали. Из-за длинной рукояти с боевым молотом нельзя было использовать щит, но Борю это не расстраивало.
Типа, какая разница, если всё равно и со щитом его всегда вырубают. Теперь наш танк хотел попробовать новую стратегию с двуручным орудием.
***
К счастью, пещеру мы прошли без особых приключений.
Гномий плющ шевелился, ощущая наше присутствие, и его бутоны, светящиеся изнутри, отлично освещали нам дорогу. Приходилось переступать через вьющиеся по полу толстые стебли, при этом не касаясь их.
Проходя в глубь пещеры, нам встречались уже переспелые растения. У них цветы извивались на тонких шеях, словно головы змей, и шипели со всех сторон, иногда выпуская вперёд раздвоенные тычинки, будто языки.