Правда, один всё-таки схватил Лекаря за кошелёк, когда бард задел ботинком стебель. Толя стал отмахиваться, но я был уже тут как тут, срезав без единого звука шипящий бутон.
Он так и трепыхался на кошеле у Лекаря, словно злая собачонка, но спустя пару секунд отвалился. Я осторожно подхватил цветок и хотел положить на пол, но тут меня коснулся Кент.
– Чувак, – он оттянул свой кошель, – Не разбрасывайся ингредиентом.
Усмехнувшись, я отправил цветок ему в инвентарь.
Ещё одна неприятность произошла прямо в конце прохода, где извивающиеся растения уже темнели на фоне светящегося проёма.
Там, возле самого выхода, что-то царапало по полу мелкими ножками, и я сделал знак всем остановиться. Мой земледелец внутри чётко мне сказал, что не узнает, что это, пока не увидит.
Вздохнув, я сделал знак Биби прицелиться из рогатки, а сам приблизился вперёд с кинжалом наготове. В углу копошилась какая-то тыковка, у которой из-под круглого тела выглядывала куча зелёных тонких ножек.
Размером тыква была с футбольный мяч, но всё моё нутро просто передёрнуло, когда я осознал, как это существо похоже на паука. Интересно, есть в мире люди, которые не испытывают отвращения при виде пауков?
Тыковка вдруг переступила, развернулась, показывая мне много семенных глазков. И тут мне пришло знание, что это спелый плод гномьего плюща… и что лучше его не трогать, если мы хотим остаться в живых.
Пауко-тыква с интересом так и копошилась в углу, что-то там разыскивая, а я мысленно приказал всем следовать мимо на цыпочках. Всем, кроме Лекаря, потому что моя «воля лидера» так и не видела его.
– Ну, а чего стояли-то? – громко спросил Лекарь на самом выходе, проходя мимо тыквы.
– Да твою за ногу! – я метнулся к Толе, выдёргивая его из пещеры.
Многочисленные семечки, вылетающие из глазок тыквы, проскочили за спиной барда, ударяя в стенки. Тыква заверещала истерическим визгом, метнувшись вслед за нами – десятки лапок застучали, шар стал раздуваться, словно сейчас должен был взорваться…
– Пипец! – только и успел сказать я, когда мимо моего плеча промелькнуло зелье.
Оно воткнулось в плод плюща, и тот подкатился к нам уже окаменевшим раздутым мячом. К счастью, так и не взорвался.
Биби довольно улыбнулась, опустив рогатку. Рядом с ней стоял Кент.
– Чувак, – усмехнулся он, – Такие мелочи уже не могут остановить нашу группу.
Я тоже улыбнулся в ответ.
Потом мы отошли на всякий случай подальше от входа в пещеру, где гномий плющ волновался, чуть ли не вылезая в проём своими цветами. Кажется, растения очень расстроились, что мы загубили их единственный плод.
– Блин, и на ингредиент не пойдёт, – вздохнул Кент, пиная окаменевший шар. При этом тонкие ножки легко обламывались.
– Братва, это всё круто, – кивнул Бобр, – Но мы-то сами где?
Теперь мы осмотрелись.
Огромный широкий коридор, уходящий вдаль. Голубой мрамор, из которого были сделаны стены и пол, кажется, излучал сияние– из-за этого здесь было очень светло.
Белоснежные колонны, поддерживающие высокий потолок уходили так далеко, что конца коридора не было видно.
А между колоннами высились огромные статуи гномов в доспехах. В их руках были такие же молоты, как у Бори в руках, и все гномы положили их на плечо, будто это по всему коридору стояла молчаливая стража.
Высоко между колоннами висели голубые знамёна, на которых золотой вязью были выведены гномьи руны.
– Второй уровень подземелья, бро? – спросил у меня Бобр.
Я кивнул.
А Фонза, глядя наверх, на гобелены с какими-то лозунгами, прошептала:
– Кажется, этот город гномов ещё древнее, чем мне казалось…
Глава 9, в которой не совсем король
– Поясни? – попросил я у Жени, когда мы тихонько двинулись по коридору, – Тебя тут что-то смущает?
– Ну-у-у… – Фонза смотрела наверх, – Вот как бы объяснить…
– Слышь, сеструха, ты только это, без совокупности как-нибудь, – Бобр состроил умоляющее лицо.
Он нёс на плече ярко светящийся молот, и очень смахивал на этих гномов, статуи которых возвышались у стен между колоннами. Чем-то этот коридор напоминал восьмой уровень в Прорыве, только там всё было из чёрно-красного обсидиана, а здесь же всё было намного жизнерадостнее.
Смотреть на сияющий голубой мрамор было одно удовольствие, вот только тишина и пустота немного угнетали. Словно здесь уже тысячи лет не ступала нога гнома. Ладно, пусть будет нога разумного гнома – Гвоздарь-то наверняка здесь бродит, раз в его кузницу можно пройти по второму уровню.
Иногда между колоннами вместо статуи зиял вход в другой коридор. Помельче, не такой величественный, и очень скоро уходящий в темноту.
Но я помнил наказ Молчаря не сходить с главной дороги, поэтому любопытство тиммейтов пресекал на корню. Пусть лучше вон рассказы Жени слушают.
Фонза так и крутила головой, и пришлось её спросить ещё раз:
– Же-еня-я. Ну, так чего там с древностью-то?
– Так, короче, – она прищурилась, заметив на постаментах под статуями ещё какие-то руны, – Вы знаете, когда жили Аим и Рандом?
– Конечно, – кивнул Бобр, – Давно.
Фонза усмехнулась.
– Ну, а греческие боги? Аид там твой любимый, всякие Дионисы, Зевсы?
– Хм… – Боря замялся, – Очень давно.
– Какие точные периоды ты называешь, – улыбнулась Фонза, – В общем, принято считать, что Аим с Рандомом жили около одной-двух тысяч лет назад.
– Ну, я так и сказал – давно. Можно подумать, у тебя разлёт прямо меньше.
– Ну да. А вот Аид и остальные боги – это всё история гораздо более давняя. Остались только мифы, и это вроде бы порядка… ну-у-у… тысяч шесть, или семь лет назад. Может, восемь.
– Ну, а Гимли Кольцетреский? – спросил уже я.
– Он был в середине, – ответила Фонза, – Хотя, возможно, ещё застал последних богов. Откуда-то же узнал он про кольцо?
Я задумался над её словами.
– А как же Балин Оркобой? – спросил я, – Он же брат Гимли, и сюда, на гору Ямантау, пустил людей построить академию всего тысячу лет назад. Он хоть Гимли-то видел?
– Ну, может, маман родила его на пару-тройку тысяч лет попозже, – хохотнул Бобр, – И, когда Балин ещё под стол ходил, Гимли уже задевал столешницу макушкой.
Мы все засопели, пытаясь не рассмеяться. В подземелье гномов Бобр явно рисковал, отпуская такие шутки.
А Биби обиженно буркнула:
– Не смешно.
– Ну, раньше гномы жили дольше… да и люди тоже, – Фонза показала на статую, – И родство у гномов немного по-другому определяется. Балин вполне мог быть просто братом по крови.
– Опять эта кровь, – недовольно проворчал я.
– Так, ладно, понятно всё с этими древностями, – Бобр явно терял терпение, – Ты скажи, чего с этим уровнем не так?
Но Женя опять в разговоре зашла совсем с другой стороны.
– Это вроде бы стражники самого Балина, – словно не слушая Борю, сказала Фонза, – И тут написано, что они до последнего стояли против западных гномов.
– Погоди, – сказал я, – Против гномов? А между гномами что, была война?
– Получается, была. И вроде как люди предложили Балину помощь в борьбе.
– Опять факторы, – вздохнул Бобр, – Зато логично, ядрён батон.
– Мне интересно другое… – Женя говорила невпопад, будто мыслями была уже где-то там, в глубокой древности, – Флаги, висящие сверху, говорят нам о каком-то Торине, который родился… кхм… эмм…
– Торин? – мы все удивились, – А это ещё кто?
Но Женя опять нас не слушала. Она загибала пальцы на обеих руках, поглядывала на них, что-то складывая в уме.
– Он родился одиннадцать тысяч лет назад, этот Торин. Ну, если переводить на привычное нам летоисчисление нюбсов.
– То есть, ещё древнее Аима и Рандома? – удивлённо спросил Бобр.
Я улыбнулся и кивнул Боре:
– Да он ещё древнее даже твоего любимого Аида с мармеладом.
Боря нахмурился:
– Ядрён батон, все эти ваши совокупности… Так, Жендос, объясни-ка, – он повернулся к Фонзе, – Сначала Аид, потом Гимли, и в конце уже наши Аимы и Рандомы?
– Ага, – кивнула Женя.
– И, типа, этот Торин – вообще раньше всех был?
– Не знаю, – Фонза пожала плечами, – Но, если верить этим гобеленам, то да, невероятно древний.
– Можно ли мне вмешаться в разговор? – скромно спросил Лекарь, – Я так полагаю, если греческие боги были восемь тысяч лет назад, а самый первый Прорыв был одиннадцать с лишним тысяч назад…
– Ну да, у нюбсов это время считается «ледниковым периодом», – кивнула Фонза.
– То получается, этот Торин был почти в самом начале времён? – даже Толю проняло, – Какая невообразимая древность.
– А что там написано? – уже с большим интересом спросил я, показывая наверх.
Хотя на самом деле мне было глубоко фиолетово до этого Торина, ведь к сегодняшним событиям он никакого отношения не имел. Всё, что сейчас меня интересовало – это как добраться до Гвоздаря и затеять с ним разговор.
– Написано: «благодаря Торину гномы пришли в этот мир». Ну, если я правильно поняла.
– Братва, а ведь Молчарь как ругался, помните? – оживился Бобр.
Кент подхватил:
– Точно, чувак. «Торинова борода»! Гномы всё время её вспоминают.
Живой разговор хорошо разбавлял скуку в этом тихом месте, потому что вечному коридору, казалось, нет ни конца ни края. История про какого-то супердревнего Торина оказалась довольно-таки интересной, и Фонза пыталась прочесть её по сохранившимся надписям на стенах и на гобеленах.
– А теперь уже Гимлевы стражи… – вдруг сказала Фонза, остановилась и задумалась.
– Да и статуи уже погрубее, – заметил Лекарь.
В коридоре что-то изменилось. Он словно стал старше, чуть более потёртым. Всего несколько шагов назад – и статуи, и пол, и колонны будут гораздо новее.
Женя подошла к статуе, которая всё так же изображала гнома с молотом на плече. Да, Толя был прав, черты гнома были уже не такими утончёнными – рука художника тут делала более грубые штрихи, не размениваясь на мелочи.