ке отдавались волной ужасной боли по всему телу. Я закашлялся, и изо рта закапала небольшая струйка крови, вычерчивая на бетонном полу предсмертный силуэт. Поток Системы разрывал меня на части, он беспощадно мстил за моё наглое вмешательство. В глазах снова помутилось, и теперь всё, что я мог различить, – это слабые очертания предметов на складе, горы разных коробок, деревянных ящиков, контейнеров вроде тех, за которыми мы прятались, а ещё неясные силуэты Отступников с оружием в руках, которые прятались за укрытиями. Слух частично вернулся ко мне, и, несмотря на остатки пронзительного шума в ушах, я уже мог различить голоса и звуки шагов. Они медлили, обсуждали меня и держались в стороне. Один из Отступников отделился от остальных и быстро подошёл ко мне. Он покружился, как коршун вокруг добычи, изучил меня, а потом вскинул пистолет и направил мне в лицо. Похоже, что это конец. Я смирился с тем, что мне уготовлено, и прекрасно знал, понимал, на что иду, это был мой личный выбор. Жалею только о том, что из-за моих необдуманных и экспрессивных действий пострадала Кира, меньше всего на свете я желал такого исхода. Я молил всех, кого можно, все известных и неизвестных мне богов, старых и новых, я молил судьбу, удачу, всю Вселенную прислать нам помощь быстрее, чем иссякнет последняя капля жизни у моей напарницы. А потом я просто закрыл глаза и отдался на волю судьбы.
– Нет! – рявкнул кто-то рядом со мной. – Я сам с ним разберусь!
Я открыл глаза. К тому Отступнику подошла ещё одна тень и опустила его оружие.
– Я должен его убить! Он положил столько наших… ты… ты видел, что он там натворил? Как ты можешь останавливать меня? Мне всё равно, что ты там говорил, этот Страж должен подохнуть! – возмутился мой несостоявшийся убийца.
Второй силуэт подошёл к нему вплотную и схватил за лацкан верхней одежды.
– Я сказал, что сам разберусь, ты меня понял?! – повелительно сказал мой временный спаситель и отшвырнул незадачливого подчинённого.
Мой несостоявшийся палач отправился вглубь склада, что-то сердито бурча себе под нос. Размазанный тёмный силуэт главаря этой шайки подошёл ко мне ближе, рассмотрел меня внимательно и поцокал языком.
– К тому же он и так уже мёртв, – сказал незнакомец своим подельникам и покачал головой. – Непомерные амбиции, тщеславие, излишняя самоуверенность – всё это приведёт службу Стражей к своей погибели. Один из них уже стоит перед нами на коленях и ждёт своей участи. Довольно иронично, не находите?
Мне не удавалось разглядеть его лица, но я смог понять, что на Отступнике был надет длинный тёмный плащ с накинутым на глаза капюшоном. Это был он – Кукольник, таинственный человек в капюшоне. Я понял это сразу, почувствовал всеми фибрами души, как только его силуэт замаячил перед моими глазами, но до последнего отказывался верить. Может, это шестое чувство, а может, связь с Системой через мой сгорающий мозг пропала не до конца, но я точно знал, чья тень мелькала передо мной.
Силуэт нагнулся, поднял мой деактивированный меч и покрутил в руках.
– Какая красивая и смертоносная игрушка, – мечтательно сказал он, а потом снова со звоном бросил его на пол. – Но такая бесполезная для человечества.
Потом он немного задумался и снова посмотрел на меня.
– Какой же ты дурак, Страж, – очень спокойно и уверенно продолжил Кукольник. – Зачем ты использовал «Белый шум», к чему это самопожертвование? Чего ты добился своей смертью? Ты же знал, на что идёшь, знал, что эта программа спалит твой мозг. – Тень ткнула меня пальцем в лоб и назидательно толкнула голову. – И всё равно ты сделал это!
Я не мог ничего ответить, даже если бы захотел. Хотя у меня всё равно не было ответа на его вопрос. Я сделал это потому, что не мог поступить иначе, есть нечто больше и важнее, чем моя жизнь, ему не понять. Я издал только сдавленный кашель, выплёвывая сгустки крови. От лишних телодвижений снова стрельнуло в левом плече, и я рефлекторно схватился за него здоровой рукой.
– Хотя в чём-то я тебя понимаю. Самопожертвование – это так красиво, но так глупо, – продолжил он свою назидательную тираду. – Вот чего ты добился, скажи мне? И свою милую напарницу не спас, и себя загубил. Жертвенность ради высших идеалов – это великое счастье, Страж, но вся твоя страсть должна исходить не только отсюда, – он ткнул мне пальцем в грудь, а затем снова в лоб, – но и отсюда, и желательно, чтобы второе главенствовало. Понимаешь… Палач, жизнь людей – это особая ценность, это дар, и его нужно беречь. Каждая жизнь бесконечно ценна. Представь себе, даже твоя.
Я поднял на Кукольника свои мутные, скрытые за молочной завесой глаза и посмотрел в его лицо, по крайней мере, в ту размытую кашу из оттенков, где оно должно находиться.
– Да-да, Страж, не удивляйся, ты тоже по-своему ценен и должен сыграть куда большую и более важную роль в этом театре абсурда. – Он развёл руки в стороны, показывая всё вокруг себя. – Запомни, никому не станет лучше от твоей смерти. Ты мог жить, мог сделать ещё кучу полезных и правильных дел, быть полезным обществу, но ты поступил иначе. Ты почему-то решил, что твоя жизнь принадлежит только тебе одному, ты распоряжаешься ею как своей личной собственностью ради каких-то мимолётных целей. Для чего ты убил себя? Ради кого? Ты думал, что это жертва была ради других? Нет, нет и ещё раз нет, Палач. Ты обычный эгоист, и эта жертва была только для себя любимого. Если бы ты истинно хотел служить Системе, народу, стремился сделать всё для их благополучия, то ты бы жил, берёг и ценил свою жизнь, чтобы как можно больше успеть сделать за отведённый тебе срок. Мёртвым ты никому не поможешь. Если и стоит идти на подобный шаг, то только в совершенно безвыходной ситуации, но таких я пока не встречал.
Кукольник походил из стороны в сторону, потом присел напротив меня на корточки и посмотрел размытым взглядом в мои заплывшие предсмертной пеленой глаза.
– Скажу больше, когда есть это, – он снова ткнул пальцем в лоб, – то всегда можно найти решение любых проблем, не тратя человеческие жизни, в том числе и свою.
– Помоги мне… – почти беззвучно прошептал я.
Я не понимал, зачем произношу эти слова, зачем молю злейшего врага о помощи. Почему я вообще решил, что он может помочь? Возможно, мой разум повредился настолько, что я уже не контролировал себя, не понимал, что происходит вокруг, и был готов в любой момент потерять сознание и уйти в бессловесность.
– Что-что? Ты что-то хочешь мне сказать? – с интересом спросил Кукольник и придвинулся поближе.
– П-помоги… – прохрипел я, затем упал на правый локоть, склонился к полу и снова зашёлся в кашле.
– Помочь? Тебе? – искренне удивился Кукольник. – Посмотрите, кто-то тут передумал умирать? А как же самопожертвование?
– Нам пора, уходим! Мы взяли то, за чем пришли, – крикнул кто-то из глубины склада. – Скорее! Они уже здесь!
Кукольник нагнулся к моему уху и прошептал:
– Мы ещё встретимся…
Он положил руку мне на голову, сдавил с огромной силой, и я почувствовал, как шум в ушах начал быстро спадать, зрение обретало былые цвета и чёткость бытия, а тяжесть и давление внутри головы рассеивались, выпуская из своей смертельной хватки. Она уходила, Система покидала меня, оставляя наедине с Тьмой. Кукольник довольно хмыкнул, вскочил и убежал куда-то вслед за своими подельниками. А я рухнул на пол не в силах больше держаться, перекатился на спину и уставился в потолок. Лампочки, свисающие высокого потолка, мирно раскачивались, прощались со мной, дарили последние частички света, провожая в вечную Тьму. Я умирал, был уверен в этом и не знал, что сделал со мной Кукольник. Уже простился со светом, улыбнулся ему сквозь ускользающее в темноту сознание, и прежде, чем Тьма обхватила меня и увлекла за собой, я успел увидеть Зета. Он склонился надо мной со своим привычным угрюмым и бородатым выражением лица, обхватил руками, поднял с холодного бетонного пола и побежал к выходу, унося меня прочь.
Теперь я понимаю, почему людей тянет во Тьму, зачем они стремятся укрыться в ней, сбежать от жизни, почему большинство предпочитает жить во тьме невежества, в окружении сладких иллюзий и самообмана. Потому что это просто. Да, это невероятно легко – сдаться Тьме, отдать ей на откуп все свои идеалы и страхи, передать на попечение всю свою жизнь, оставив себе только иллюзорную, извращённую свободу. И быть свободным от всего: от мира вокруг, людей, любимых, даже от самого себя. Тьма заменяет собой всё, она вытесняет все смыслы и цели, саму тягу к жизни, а в обмен дарит необременительное и примитивное существование, избавление от физической боли и душевных терзаний.
Я тоже поддался этой Тьме и впервые был безгранично рад её присутствию. Я обнял её, наслаждался, лелеял и был счастлив, что вырвался из бесконечной череды забот и страданий. Я просто устал. Устал от вечной борьбы за жизнь, за своё будущее… нет, за наше будущее, устал от этой неутомимой и всепожирающей боли. Но она не только в израненном плече или побитой за длинный день виртуальной оболочке, она глубоко внутри, терзает меня, душит, я разрываюсь от противоречий. Это схватка с собственной совестью, петля, из которой невозможно выбраться. Я тот, кто я есть, со своими идеалами, принципами служения обществу и заботы о людях, любовь и беспощадность, наполняющие единый сосуд. Но что если они меняются местами, ненависть обращается сочувствием, а неприязнь пониманием? Что станет со мной как олицетворением этого идеала, когда он начнёт рушиться, явится в ином свете? Я вижу, как на глубине этого сосуда ещё теплится слабый огонёк сомнений, его не видно в кромешной Тьме, но я знаю, что он там, ждёт своего часа, чтобы из чуть тлеющего уголька в одночасье разгореться в страшный пожар, который одним махом выжжет всю мою прежнюю сущность.
И вот я молю, кричу во Тьму, чтобы прекратить эту боль. Я не могу больше терпеть и день за днём медленно сгорать, умирать от кровоточащей раны внутри себя. Я знаю, из этой петли есть только два выхода, и каждый человек делает свой выбор. Можно сделать шаг вперёд, разжечь в себе этот огонь, выпустить его на волю и пусть он спалит вас, огненным вихрем пронесётся по всем уголкам души, уничтожит всё то, что приносит боль. Потом на этом пепелище вы построите новый мир, возродитесь как новый человек и своей внутренней гармонией заразите всех вокруг, разжигая такой же огонь внутри каждого встречного. Но есть и второй путь – сделать шаг назад, обратно в свою иллюзорную пещеру, в свой мир кривых зеркал, отдаться Тьме, не думать больше об этих противоречиях. И она уймет ваши страдания, снимет все тяжёлые думы, она окунёт вас в безмолвие. Вы проживёте эту жизнь в своём собственном выдуманном мире, где нет места сомнениям, но зато всё станет наконец таким простым и ясным. Но, увы, подобный путь не для меня: это удел слабых духом, тех, кто привык сдаваться под напором любых обстоятельств. Нет, я не такой! Я решительно отринул лоно Тьмы, скинул невидимые оковы, уже успевшие обвить меня. Нет, не друг ты мне, а враг, и всегда им останешься! Я хочу видеть сны, жить полной жизнью, хочу очнуться, снова увидеть лицо Киры, её саркастическую улыбку, услышать её голос, зовущий меня, я хочу на свет…