огнал. Какая разница?
Награждали нас во дворце губернатора. Мы с Карловичем прибыли заранее — и не только мы. Будущие орденоносцы, офицеры числом около двух десятков, собрались за час до награждения — так нам приказали. Церемониалом распоряжался незнакомый подполковник. Он завел нас в зал, где выстроил в шеренгу по званиям — от полковника до прапорщика. Генералов не было: их наградами обошли. Императрица сочла, что они прозевали наступление врага — так говорили офицеры. Отметили только участников боев. У одного офицера была забинтована голова, у двоих — руки покоились на косынках через плечо. Просто так в Российской империи не награждают, и орденов здесь немного. Нет Святых Станислава и Анны, которые были в моем мире. Первый Россия заимствовала у поляков, второй — у немцев. Были включены в список российских наград по причине присоединения земель и династического брака. Здесь этого не случилось. У того же Карловича орденов всего два. Георгий за беспорочную службу[174], и Александр Невский, полученный на Кавказе, где молодой врач Рихтер спасал раненых в ходе очередной заварушки. Было это еще прошлом веке.
Нас распорядитель поставил на левом фланге. Карлович насупился — неуважение. Надворный советник по чину равен подполковнику, зауряд-врач — капитану. Спорить, однако, не стал, но обиду, похоже, затаил. Здесь неуважение к чину — оскорбление.
Строй будущих орденоносцев застыл в ожидании. Начальство не спешило. Делать было нечего, и я стал вспоминать. Шухера мне удалось избежать. Незамеченным выбрался на центральную улицу, где поймал извозчика. Он доставил меня к дому Леопольда. К ужину я опоздал, за что получил внушение.
— Что вы себе позволяете? — напустился на меня Карлович. — Заставляете ждать двух пожилых людей, к тому же старших по чину. Мы уж тревожились — не случилось ли чего?
— Успокойся, Николай! — вмешался Леопольд. — Что могло случиться? В городе полно войск и полиции. Посмотри на его мундир! Хорош! Наверняка слонялся по улицам, показывая себя. Не удивлюсь, если с барышней познакомился. Так? — подмигнул он мне.
— Познакомился, — не стал врать я.
— Кто она? — заинтересовался Карлович.
— Не знаю. Проводил до дому, а там понял, что она не для меня.
— Это с чего?
— Особняк в центре города, целое поместье. Море слуг. Такая барышня не для зауряд-врача.
— Это еще как сказать! — обиделся за меня Карлович. — Вы, Валериан Витольдович, будущая звезда хирургии. И не спорьте! Вас Бурденко к себе звал, а это дорогого стоит. Я Леопольду рассказал, и он со мной согласился. Не стоит принижаться перед какими-то нуворишами. Еще неизвестно, откуда у них богатство.
— Постойте! — заинтересовался Леопольд. — Как вы познакомились с такой барышней? Они по улицам не ходят.
— Так она и не шла. Ехала в коляске.
— А вы?
— Попросил подвезти.
Леопольд захохотал.
— Орел! — сказал, крутя головой. — Эх, молодость! Помнишь, как мы с тобой? — толкнул он в бок Карловича. — Расскажи!
— Будет тебе! — смутился надворный советник. — Незачем учить молодежь дурному.
— Он и сам не промах. Надо же! — он покрутил головой. — Напроситься подвезти… Ладно, молодой человек! Мойте руки — и за стол!
Я пошел мыть руки. И только там заметил кровь по ободкам ногтей. Повезло, что старички на руки не смотрели! Зато перчатки не пострадали. Они составная часть парадного мундира, но, уходя от Лазаря, я сунул их в карман. Не привык ходить в перчатках посреди лета. С них кровь бы не оттер…
— Господа офицеры!
Строй замер. В зал вошли два генерала, их сопровождала многочисленная свита. Знакомые лица: Деникин и Брусилов. Последнего поддерживал под локоть адъютант. Награждать должен был Алексеев, но нам сообщили, что главнокомандующий занедужил. А вот Брусилов пришел. Видно, что слаб, но, видимо, не утерпел. Характер у командующего фронтом, как я успел убедиться, горячий.
Вошедшие следом солдаты внесли стол и покрыли его скатертью. Офицеры из свиты разложили на нем грамоты и коробочки с орденами. Прежде, как мне рассказали, их не давали. Награжденному вручали грамоту с подписью монарха, сам орден кавалеры заказывали ювелирам. Но потом кто-то сообразил, что со знаками торжественней. Империя не разорится — знаки изготавливают из серебра. Есть золотые, но эти ордена высших степеней и поэтому редки. В этом отношении Российская империя скупее СССР. Там и орденов было больше, и золота для них не жалели.
Церемония началась речью Деникина. Брусилов сидел в принесенном для него кресле и только кивал. Я не вслушивался в слова генерала. «Грудью встали на защиту Отечества… Кровью своей оросили поля битвы…» Пафос. Какая торжественная церемония обходится без него? Наконец, Деникин умолк и приступил к награждению. Вызываемые к столу офицеры получали грамоты и коробочки с орденами, поворачивались к строю и рявкали:
— Служу престолу и Отечеству!
В отношении некоторых награжденных Деникин произносил несколько слов, сообщая об их подвиге. «Поднял роту в атаку на приблизившихся германцев, штыковым ударом отбросил противника, не дав тому захватить траншею…» Сколько, интересно, солдатиков полегло при этом ударе? Им награда не светит. Полетит домой сообщение о гибели сына или мужа-кормильца — и забыли. Не умеют здесь воевать по-современному. Наступающего врага нужно бить из пулеметов, а не штыками. Бросать гранаты… Они, вроде, есть — сам бросал, но солдаты, за редким исключением, применять их не умеют — боятся. Со штыком привычнее. Оттого и потери велики. Но когда в России жалели солдат? Хотя к Второй чеченской даже у нас научились. Там потери были невелики, как и в войне с Грузией. Официально их войнами не признали, заменив формулировкой «боевые действия». Каких действий, против кого? Хорошо, хоть льгот немного отвалили. Благодаря им, я и получил свою квартирку, не то б скитался по съемным…
Церемония потихоньку двигалась, очередь дошла до нас. И тут с кресла поднялся Брусилов. Адъютант попытался подхватить под локоть, но Брусилов отмахнулся.
— Позвольте мне, Антон Иванович!
Деникин отступил в сторону.
— Сегодня в этом строю рядом с боевыми офицерами стоят два военных врача, — Брусилов посмотрел на нас с Карловичем. — Их мы награждаем редко. Считается, что герои на передовой, а врачи находятся в безопасном тылу. Это не так. Противник неоднократно обстреливал наши лазареты из орудий. Все вы знаете о трагедии в Новоселках. Иногда мне кажется, что супостат делает это специально…
Не кажется. Убийство медицинского персонала — обычный прием в войне. Первыми его использовали японцы, воюя с американцами на островах Тихого океана. Они целенаправленно отстреливали санитаров. Каски с красными крестами выделяли их массе наступающих. А нет санитара — нет и помощи раненым. Многие умрут, ее не дождавшись. Потери врага увеличатся… В Сирии боевики рьяно стреляли в наших врачей, и я тому доказательство…
— В ходе последнего наступления германские кавалеристы попытались захватить наш лазарет. Перед этим обстреляли его из ружей. Если б не мужество и находчивость медиков, история Новоселок повторилась бы. Зауряд-врач Довнар-Подляский сумел организовать оборону. Под его руководством раненые солдаты отбили наступление германцев. Супостат при этом потерял полтора десятка солдат и офицеров. Наши потери — три человека. Если б все так воевали! Сегодня герой среди нас. Поблагодарим его!
Генерал хлопнул в ладоши. Его поддержала свита, затем подключился строй. Хлопали, впрочем, без энтузиазма. Похоже, офицеров задели слова генерала. Им поставили в пример какого-то докторишку.
— Рядом с Довнар-Подляским — надворный советник Рихтер. Его лазарет лучший на фронте. Процент излеченных раненых, я это специально узнавал, самый высокий. Трудясь день и ночь, врачи и другой персонал госпиталя, спасают жизни офицеров и солдат. Их мастерство я испытал на себе. Мое ранение считалось смертельным. Но, как видите, я перед вами, — Брусилов улыбнулся. — Господин надворный советник, подойдите!
Николай Карлович протопал к столу.
— За великий труд по спасению солдат и офицеров указом ее императорского величества Марии Третьей надворный советник Николай Карлович Рихтер награждается орденом Святого Владимира четвертой степени.
Карлович принял из рук Брусилова грамоту и коробочку и повернулся к строю.
— Служу престолу и Отечеству!
А глаза-то влажные — растрогался. Не каждый день о тебе так говорят.
— Зауряд-врач Довнар-Подляский!
Пытаюсь изобразить строевой шаг. А что, когда-то ходил.
— Ваше высокопревосходительство! Зауряд-врач Довнар-Подляский прибыл для вручения награды!
— Орел! — Брусилов улыбнулся. — Не удивляйтесь, господа! Перед тем, как перейти в лазарет, этот молодой человек воевал в окопах в чине вольноопределяющегося. Так что пороху понюхал. Отсюда и его действия по отражению германцев. Указом ее императорского величества зауряд-врачу Довнар-Подляскому пожалован орден Святого Георгия четвертой степени. Особо отмечу — боевой орден.
Брусилов протянул мне грамоту и коробочку. Я взял и попытался повернуться, но он остановил меня.
— Это не все. За спасение жизни командующего фронтом указом ее императорского величества зауряд-врач Довнар-Подляский награжден орденом Святого Владимира четвертой степени.
Во дают! Откуда такое счастье? В моем мире меня наградами не баловали, а тут сразу две. За спиной ропот. Орденами в Российской империи награждают скупо, а тут сразу два и какому-то юнцу. Наживу я врагов!
— Понимаю ваше удивление, господа! — Брусилов решил объяснить. — Но судите сами. Как бы отразилась на боевом духе войск весть о гибели командующего фронтом? А ведь я фактически погиб. Шрапнельное ранение в грудь, задета артерия… Опытные врачи сказали, что шансов выжить у меня не было, и они не взялись бы оперировать. А вот Валериан Витольдович не сомневался. Не тратя время на размышления, сделал сложнейшую операцию — и вот я перед вами. Так что награда по заслугам.