— За тем и приехали, — сказала Ольга.
— Для начала я попробую воздействовать на грудину. Необходим контакт с кожей. Чем ближе свечение к пораженному органу, тем сильнее эффект. Вам следует раздеться до пояса. Груди можно прикрыть, в спальне есть чистая простыня. Возражения есть?
Ольга покрутила головой.
— Тогда проходите в спальню. Елена Васильевна поможет вам раздеться. Как будет готово, позовите.
Ольга и фрейлина встали и скрылись за дверью спальни. Та оказалась небольшой. Железная кровать с никелированными шарами и плюшевым покрывалом, пышная подушка у спинки. Еще имелась небольшая тумбочка с настольной лампой и стул. Скромно, даже аскетично. Поверх покрывала лежала сложенная простыня.
Лена расстегнула пуговки на спине наследницы и помогла ей спустить верх платья до пояса. «Надо было блузку надеть, — подумала Ольга. — Но кто ж знал?» Фрейлина расстелила поверх одеяла простыню. Ольга легла на нее лицом вверх. Фрейлина стащила с нее туфельки и стала прикрывать груди концами простыней.
— Не стоит, — сказала наследница. — Он врач. Зови!
Лена вышла и вернулась с мужчинами. Довнар-Подляский взял стул и сел рядом с кроватью. Вытянув руку, положил ладонь между грудей пациентки. Та оказалась прохладной, Ольга невольно вздрогнула.
— Не напрягайтесь, Ольга Александровна! Все будет хорошо.
От его руки стало истекать тепло. Оно лилось ласково и нежно, и Ольге стало хорошо. Она закрыла глаза. Накатило воспоминание. Она, маленькая, лежит в кроватке, а отец гладит ее по спинке. У него мягкая и ласковая рука. Ольге необыкновенно приятно, и она прикрывает глазки от удовольствия…
Тепло внезапно исчезло. Ольга открыла глаза. Врач все также сидел перед ней, но его руки на ее груди больше не было. Выглядел Довнар-Подляский уставшим. Осунувшееся лицо, тени под глазами…
— На сегодня все, — сказал ей. — Продолжим завтра. Одевайтесь и проходите в гостиную.
Он встал и вышел. Следом ушел Горецкий. Лена помогла Ольге встать и одеться.
— Как ты? — спросила, покончив с пуговками.
— Хорошо, — ответила Ольга, прислушавшись к ощущениям. К своему удивлению, она чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Как будто не было долгого дня с утомительными визитами, слабости и чувства разбитости. Она будто проснулась после крепкого сна.
— Сколько это продолжалось? — спросила фрейлину.
— Пару минут, — ответила Лена. — Так интересно! У него ладонь будто просвечивалась насквозь. Никогда такого не видела!
— Я — тоже, — сказала Ольга. — Идем.
Они вернулись в гостиную. Довнар-Подляский и Горецкий сидели за столом. Увидев женщин, они встали.
— Чаю? — предложил Довнар-Подляский.
— С удовольствием! — ответила Ольга. Она вдруг ощутила зверский аппетит. Странно. К доктору они отправились после ужина.
Гости и хозяин расселись за столом. Довнар-Подляский налил в чашку заварки, разбавил ее кипятком из самовара и подал Ольге. Затем придвинул вазу с наколотым сахаром и поднос с баранками. Горецкий сделал то же для Елены. Затем мужчины налили чая себе. Ольга положила в чашку кусок сахару, размешала его ложечкой и сделала осторожный глоток. Чай оказался хорош. Горячий и сладкий, он ласкал нёбо и язык. Ольга взяла баранку и впилась зубами в сдобную мякоть. Чай и свежая выпечка оказались необыкновенно хороши, Ольга не заметила, как съела несколько баранок и выпила две чашки. Пришла в себя от устремленных на нее взглядов.
— Вкусно! — сказала, смутившись.
— У вас отменный аппетит, Ольга Александровна, — сказал Довнар-Подляский. — Это радует.
— Хороший признак, — согласился Горецкий. — И на лице появился румянец. Похоже, лечение помогает.
— Завтра продолжим, — сказал хозяин квартиры. — Нужно закрепить результат.
— Разумеется, — согласился Горецкий.
Ольге не понравилось, что о ней говорят так, будто ее здесь нет.
— А вы как чувствуете себя? — спросила хозяина квартиры.
— Будто мешки грузил, — улыбнулся он.
— Это так тяжело?
— Силы тянет. Но вы не беспокойтесь. К утру они восстановятся.
— Что вы чувствуете, когда лечите?
— Это зависит от пациента. Если рана чистая, то, как будто вода стекает с ладони. Если воспалена, ощущаю сопротивление. Будто «воде» что-то мешает. Приходится «толкать».
— А со мной?
Он задумался.
— Впечатление, как будто мял рукой мяч из гуттаперчи. Я давлю, а он сопротивляется. Но потом слегка поддался.
Сравнение показалось Ольге забавным, и она рассмеялась. Довнар-Подляский улыбнулся.
— Расскажите о себе, Валериан Витольдович? Кто ваши родители, где росли, учились?
— Рад бы удовлетворить ваше любопытство, Ольга Александровна, но, увы, не могу. Потерял память вследствие клинической смерти. Афанасий Петрович в курсе. (Горецкий кивнул) Хорошо, не утратил медицинские знания. Так что в двух словах. Живу один. Родители умерли, близких родственников не имею.
— А друзья?
— Остались в лазарете, откуда меня перевели в Минск. Здесь пока не завел.
— А эта ваша стажер Полякова?
— Знакомая. Я оказал небольшую услугу Елизавете Давидовне, и ее отец попросил присмотреть за дочерью, когда та выказала желание служить в госпитале.
Ольга удивленно посмотрела на него.
— Вы оказали услугу, и взамен получили просьбу о новом одолжении? Странно.
— Мы в ответе за тех, кого приручили, — улыбнулся он. — У китайцев говорят так: если ты спас жизнь человеку, то в ответе за него до конца дней. Поскольку вмешался в его Судьбу.
— Вы спасли Полякову?
— Можно сказать так, — ответил Довнар-Подляский, и по его тону Ольга поняла, что он раздосадован. — Хотя, думаю, жизни ее ничего не угрожало. Только кошельку, — он улыбнулся. — Такую потерю ее отец пережил бы.
— Не посвятите в подробности?
— Думаю, это не интересно, — сказал он. — Не сочтите меня невежливым, Ольга Александровна, но я устал и хотел бы отдохнуть.
— Извините! — сказала Ольга и поднялась. Следом встали другие. — Не провожайте нас, Валериан Витольдович! Отдыхайте! Благодарю за лечение и угощение! До свидания!
Она направилась к выходу. Подскочивший Горецкий открыл перед ней дверь. Они вышли на площадку.
— Идите вперед, Афанасий Петрович! — приказала Ольга. — Мы — следом!
Горецкий поклонился и стал спускаться по ступенькам лестницы. Ольга дождалась стука двери в подъезд и повернулась к фрейлине.
— Как он тебе?
— Симпатичный! — улыбнулась Лена. — Но себе на уме. У него есть какая-то тайна, это притягивает. Тебе понравился?
— Грубиян он! — хмыкнула Ольга. — Мы в ответе за тех, кого приручили, — передразнила она. — Наглец! Выставил нас, как прислугу. Я это ему вспомню!
Фрейлина в ответ только улыбнулась. Они спустились по лестнице и вышли на улицу. Подскочивший подполковник помог им сесть в автомобиль. Дорогой все молчали. По прибытию Ольга отозвала в сторону жандарма.
— У меня к вам поручение, Викентий Игнатьевич.
— Слушаю! — вытянулся жандарм.
— Разузнайте по своим каналам, что связывает врача Довнар-Подляского с семьей Полякова, в частности, его дочерью. Это важно.
— Сделаем, ваше императорское высочество!
«Вот так! — подумала Ольга, отходя. — А то: „думаю, это не интересно…“ Мне вот, например, интересно. Очень…»
Глава 14
— Разрешите доложить о выполнении поручения, ваше императорское высочество?
— Слушаю, Викентий Игнатьевич!
— Как мне удалось узнать, Довнар-Подляский познакомился с Поляковым, отбив его дочь у разбойников.
— Где он их отыскал?
— В Минске. Госпожа Полякова запозднилась у подруги и возвращалась домой затемно. На пустынной улице на ее экипаж совершила нападение шайка Рваного. Известная личность, проходившая по учетам в полиции. За ним числились дерзкие ограбления с применением оружия, убийства и немилосердность к жертвам. Кучера Поляковой оглушили кистенем, ей самой приставили нож к горлу. Чем бы кончилось, неизвестно, но поблизости случился Довнар-Подляский. Он достал пистолет и перестрелял разбойников. Затем посадил Полякову в экипаж и отвез ее домой, не забыв и кучера.
— Так вот взял и перестрелял? Он же врач!
— Службу Довнар-Подляский начал вольноопределяющимся в Могилевском полку. Воевал. Награжден орденом Святого Георгия четвертой степени. Не каждый офицер такой имеет.
— Совсем забыла. В газетах писали, что он отбил атаку на лазарет. Теперь все ясно. Как Поляков отблагодарил спасителя дочери?
— Не могу знать, ваше императорское высочество. В гостях у него доктор побывал, это известно. Но вот чем кончилось… Касаемо их отношений. Точных сведений нет, но существуют предположения. Не знаю, интересны ли они вам?
— Не стесняйтесь, Викентий Игнатьевич!
— Мои коллеги из Минского жандармского управления полагают, что Поляков метит Довнар-Подляского в зятья.
— Их сведениям можно доверять?
— Абсолютно. Коллеги — профессионалы высшей пробы. Раскрыли германскую шпионскую сеть в Минске. Один из агентов проник даже в штаб корпуса. Представляете? Их всех взяли в один день, резидент, правда, успел застрелиться. Но и без того молодцы.
— Для чего Полякову Довнар-Подляский? Он же беден.
— Зато древнего рода. Его предки сидели на троне Польши. Породниться с таким — мечта парвеню из евреев. К тому же врач. Будет зарабатывать деньги, а не тянуть их из тестя.
— И вправду… Спасибо, Викентий Игнатьевич!
— Рад стараться! Могу спросить?
— Да.
— Сегодня поедете к Довнар-Подляскому?
— Непременно. У нас ним дела по медицинской части. Можете не сопровождать.
— Никак не возможно, ваше императорское высочество! Головой отвечаю за вашу безопасность.
— Тогда не смею препятствовать. Как стемнеет, подавайте автомобиль. Раньше нельзя. Не хочу привлекать внимание обывателей. А то пойдут сплетни.
— Понял, ваше императорское высочество!
— До вечера, Викентий Игнатьевич!..
— Какое жалованье у зауряд-врача, Лена?