ревших животных, который в результате уничтожит сам себя. Поймите главное: каждое проявление насилия, что видит человек в течение всей жизни, даже самое малое, пустяковое, непременно отложится в его сознании. Он запомнит на всю жизнь, что ближайший человек может сделать больно, он потенциальная угроза здоровью и его хоть немного, но нужно остерегаться, быть начеку. Капля за каплей, этот яд способен отравить весь сосуд, превращая его в мину замедленного действия, которая может рвануть в любой момент и обернуться для всех настоящим кошмаром.
Наставник запнулся, пожевал губами и немного призадумался, посмотрел на яркие лампы над головой и прищурился от напирающего потока света. Я заметил, что эта история невероятно близка ему, он с таким вдохновением рассказывал о событиях прошлого, смотрел в зал ярко горящими глазами, ловил чужие восхищённые взгляды, но потом в его интонациях обнаруживались нотки явного разочарования и сожаления. Но тогда мне так не казалось. Я слушал с упоением, жадно впитывал каждое слово и не обращал внимания на подобные детали.
– Теперь мы подошли к нашему основному вопросу. – Наставник оставил созерцание ламп, свои думы и снова обратился в зал. – Я даже скажу больше, я одновременно отвечу на оба оставшихся вопроса нашей встречи: «Кто мы и зачем мы здесь?». Когда мы отбирали людей, тех, кто будет строить новый мир, мы не питали никаких иллюзий, что все они будут кристально честными и безгрешными. Такого не бывает, ведь все мы люди. Тем более следует учитывать среду, долгие годы психоэмоционального ада, в котором мы жили, – это сломало многих, если не всех. Тогда мы были бесконечно далеки от совершенства и не обладали ничем, кроме жгучего желания что-то изменить, сломать старые смердящие устои. Но самое главное – это наличие желания и чистых порывов души, не так ли? Мы понимали, что нам не дожить до счастливого будущего и не суждено увидеть нашу Мечту, но это неважно. Всё, чего мы хотели, чтобы наши дети, внуки и правнуки застали время, когда они смогут жить в гармонии с самими собой и окружающими. Но для этого их нужно оградить от главного страха, всеми силами препятствовать прорастанию этого зерна недоверия, злобы, что неизбежно толкает людей на преступления. Наша служба явилась лучшим ответом на новый вызов времени. Главной целью Стражей стала защита спокойствия людей. Всеми силами мы пытаемся оградить их от любого негатива, и тогда с каждым новым поколением в людях будет накапливаться всё меньше и меньше негативной энергии, пока в один прекрасный момент она окончательно не исчезнет. Тогда служба Стражей окажется больше не нужна, а наш долг будет исполнен. Но это перспектива далёкого будущего, а пока наша с вами задача это будущее как можно скорее приблизить. Вы должны понимать и осознавать, какая ответственность ляжет на ваши плечи, и сквозь талую вуаль времён на вас с надеждой будут смотреть все наши предки. Хотя их уже нет с нами, и они никогда не увидят воплощение тех счастливых дней, но этот мир – их великий дар и наследие, а эта служба… – Наставник развернулся и указал пальцем на нарисованный на доске символ Стражей. – Это всё, что у нас есть, единственная преграда на пути нашего полного забвения и последний шанс для человечества.
– Простите, – позвал всё тот же любопытный паренёк позади меня. – Но что значит этот символ?
– Это символ Стражей, четыре буквы С, соединённые и сплочённые в единое целое, чем-то напоминает листок четырёхлистного клевера, по приданиям приносящего удачу. Чем же мы похожи? Не все уверены, что он существует на самом деле, но все верят в него как символ чего-то хорошего. Вот и с нами так же. К сожалению, мы вынуждены скрываться от народа, не афишировать широко нашу деятельность, поскольку, по иронии, сами являемся источником насилия. Но мы осознанно выбрали этот путь и готовы принести себя в жертву ради будущего всего человечества.
– И всё же, господин Наставник, что означают эти буквы?
– Это просто аббревиатура, означающая «Скрытая Служба Стражей Системы», но для вас, молодой человек, она должна означать только одно: «Смелость, Стойкость, Скорость, Сила» и прочие замечательные достоинства будущего Стража, которые вы непременно должны проявить, чтобы окончить обучение.
Тут моё альтер эго из прошлого не выдержало и в запале небывалой радости от всего происходящего громко воскликнуло:
– Я бы лучше назвал нас Стражами Мечты, ведь именно её мы призваны защищать?
Наставник резко повернулся и уставился на меня с восхищением. В зале раздался сдержанный смех.
– Зря смеётесь, – подметил он. – Весьма тонкое и точное замечание, вот только Система и наша мечта неразрывно связаны и не существуют друг без друга. Молодой человек, не подскажете, как вас зовут? Ну же, не стесняйтесь, ваше имя?
Я попытался вспомнить своё имя, но в голову снова вступила сильная боль, а в глазах помутилось. Свет из ламп над головой становился всё ярче и ярче, он стремительно заполнял всё пространство вокруг, обволакивая меня плотной молочной пеленой. Голос Наставника становился всё тише и быстро отдалялся, пока окончательно не растворился в прошлом, а свет с радостью снова поглотил меня.
Первое, что я почувствовал, – это невыносимая и ноющая ломота. Она волнами проходила по всему телу, пульсировала, заглядывала в каждый укромный уголок и отдавалась судорогами в мышцах. Потом я ощутил более ясную и сильную боль в левом плече, она краткими приступами стучалась изнутри и рвалась наружу. Очень яркий свет продолжал обжигать глаза, но теперь он свернулся и уполз в одиночную лампу, склонившуюся в метре надо мной. Я зажмурился, невольно поднял правую руку и попытался закрыться от него, но свет казался всепроникающим. Тело по-прежнему ощущалось тяжёлым, ватным и непослушным, с большим трудом мне удалось закрыть ладонью глаза. Через миг я ощутил обжигающий холод под спиной, уже ставший таким знакомым. Я был здесь совсем недавно и помню эту кушетку с неприятной металлической поверхностью, прогорклый технический запах и тихий шелест незнакомых механизмов. Как же холодно, похоже, эти изверги из технического отдела снова раздели меня до трусов, чтобы препарировать. Вскоре ощущение собственного тела снова вернулось ко мне, а сознание обрело ясность и чёткость восприятия окружающей действительности.
Техник, в это время дежуривший неподалёку, заметил мои шевеления и подошёл к кушетке.
– Вам не кажется, что мы слишком часто стали видеться? – с осуждением в голосе спросил старший Техник Васильев. – Второй раз за день, подумать только! Вы не всесильны, Страж, впрочем, как и я, вы должны это помнить. Я вас предупреждал, что следующая рана может стать смертельной, но вы меня не послушали. Стоит только вам выйти за дверь, как вы снова лезете на рожон.
– Свет… – пробормотал я пересохшими губами. – Выключите свет…
– Да-да, конечно. – Васильев дотронулся до виртуальной клавиатуры, висящей в воздухе около кушетки, и свет отключился.
Я с облегчением уронил тяжёлую руку на стол, повернул голову к Технику, поймал его недовольный взгляд и сразу же отвернулся обратно.
– Васильев, сейчас мне меньше всего нужно ваше осуждение, лучше помогите подняться, – попросил я и протянул здоровую руку.
– Вам желательно поменьше двигаться, а то рана снова начнёт кровоточить, – ответил он очень спокойным и назидательным тоном.
Васильев проигнорировал моё замечание, но всё же схватил меня за руку, приподнял и усадил на кушетке. Пока я прилагал все эти неимоверные усилия, левое плечо снова прострелило острой болью. Я скривился, зашипел и схватился за рану, аккуратно прикрытую белоснежной марлевой повязкой. Потом отнял руку от раны и посмотрел на ладонь. Сквозь марлю просочились и теперь поблёскивали на свету несколько капелек крови. Я вопросительно посмотрел на Васильева.
– Мы сделали, что смогли, – с огорчением покачал он головой. – Вы получили серьёзную рану, Страж, очень серьёзную. Потеряли много крови, кость оказалась раздроблена, нам еле удалось вытащить пулю, чтобы не раскрошить вам всё плечо. Я пытался закрыть рану несколько раз, накладывал различные блокировки на ваше сознание, хотел унять боль и перехватить сигналы в мозг об этом ранении, но увы. Ваше сознание ещё не оправилось от прошлого потрясения, оно продолжает раз за разом создавать эту рану. Поэтому терпите, мы сделали всё, что смогли. Удивительно, что вы вообще ещё живы. Если доживёте до завтрашнего утра, то вам должно значительно полегчать. Сон – лучшее лекарство для больного разума, поэтому сейчас же поезжайте домой и хорошенько отоспитесь.
Васильев прищурился, посмотрел на меня странным пытливым взглядом, будто что-то хотел спросить, но почему-то не решался.
– А Кира? Что с ней? Она жива? – с тревогой спросил я.
– Ваша напарница выжила, не волнуйтесь. Как ни странно, но её рана оказалась не такой серьёзной, хотя и поразила область живота. Мы уже починили её и отправили домой. С ней всё в порядке, не переживайте. Но сегодня её лучше не беспокоить, она тоже достаточно натерпелась за целый день, пусть отдохнёт. Впрочем, как и вы, Страж. Тяжёлый выдался денёк, столько событий. – Васильев снова испытующе просверлил меня взглядом. – Я до сих пор поражаюсь, как вы смогли выжить там?
– Это я виноват… – пробубнил я в ответ. – Она пострадала из-за меня.
– Так, а вот про вину подробнее, – с оживлением отозвался Васильев. – Вы ведь воспользовались тем кубом, да? Я прав? Сначала не хотел в это верить после слов другого Палача, но ваша мозговая активность, она… другая. А я ведь предупреждал: не совершайте глупостей. Ну зачем? Зачем, скажите на милость?!
– У меня не оставалось иного выбора, если бы не рискнул, то мы оба бы погибли.
– Вы оба были бы целы, если бы научились выполнять приказы, а не лезть под пули при первом удобном случае. Эх, ладно, не мне решать, кто тут прав, а кто виноват. Разбирайтесь сами. – Васильев сокрушённо покачал головой. – Но всё же вам удалось выжить после использования «Белого шума», это ещё ни у кого не получалось. Более того, перегрузка мозга, наоборот, помогла вам выжить при ранении и дождаться помощи, она отсрочила отключение. Вот это меня интересует прежде всего. Вы первый, кто выжил, и можете оказать всей Системе неоценимую услугу, если поделитесь с нами информацией. Расскажите об ощущениях, воспоминаниях, мыслях, обо всём, что приходило вам в голову в тот момент, как вы себя чувствовали и что изменилось. Но самое важное, как вам удалось избавиться от этой программы? Насколько нам известно, она глубоко проникает в код Консоли, но у вас не осталось и следа присутствия «Белого шума». Кроме некоторых остаточных проявлений в энцефалограмме вашего мозга. Вам повезло вовремя избавиться от программы, иначе повреждения носили бы необратимый характер. И всё же как вам это удалось?