инута – и лодки заколыхались на воде. Саперы, а это были они, споро скрепили лодки между собой цепями с крюками на концах, которые продевали в вколоченные в борта кованые кольца. В считанные минуты лодки образовали вдоль берега длинную, извилистую линию. Свисток дудки, и ближние к помосту суда стали толкать к стремнине. Сидевшие в них саперы взялись за шесты, а затем – за весла. Дальше лодки подхватило течение. Изломанная линия наплавного моста развернулась поперек реки и перекрыла ее полностью. Когда передовая лодка ткнулась бортом в противоположный берег, из нее выскочили саперы и обухами топоров стали заколачивать в песок толстые колья. На это ушло не более минуты. Справившись, солдаты завели за опоры концы цепей от борта лодки. Тем временем другие, помогая себе веслами и шестами, выровняли суда, и закрепили их якорями, сброшенными с носов. После этого забрались на помосты и стали сшивать их скобами. Звонко застучали топоры. Генералы наблюдали за этим действом, не скрывая изумления. Наконец, руководивший построением переправы офицер-сапер, пробежал по помосту на левый берег, встал там и скрестил руки над головой.
– Двадцать две минуты, господа! – сообщил Брусилов и защелкнул крышку часов. – Неман, конечно, не Одер, поуже будет, но и саперы Антона Ивановича имели всего день для отработки упражнения. Если дать больше времени, управятся быстрее.
– Эта переправа выдержит повозки? – засомневался Рагоза.
– Проверим! – ответил Брусилов и сделал знак адъютанту. Тот переломил ракетницу, вставил в казенник новый патрон и выпалил в небо заряд – в этот раз черного дыма. Из-за кустов послышалась команда, и на берег вылетел эскадрон драгун. Перестроившись по двое в ряд, кавалеристы взбирались на помост и рысили к противоположному берегу. Там, спешившись, оставили лошадей на попечение коноводов, а сами стали взбираться на обрыв, изображая атаку. Постепенно их фигуры скрылись за гребнем. Заревел мотор, и к переправе выполз броневик на гусеницах, за ним – второй. Машины взобрались на помост и покатили к левому берегу. От лодок с помостом по воде стали расходиться круги, переправа слегка проседала под тяжестью машин, но держала их уверенно. Преодолев мост, броневики съехали на песок, повернули и двинулись вдоль обрыва, разыскивая пологое место. Нашли и стали взбираться.
– Вот и все, господа! – сказал Брусилов. – Демонстрация окончена.
– Удивили, Алексей Алексеевич! – покачал головой Верховный главнокомандующий. – Представьте мне командира, чьи солдаты строили мост.
Брусилов глянул на адъютанта. Тот убежал и спустя несколько минут вернулся с капитаном со знаками различия саперов. Взобравшись на помост, тот вытянулся перед Алексеевым.
– Здравия желаю, ваше высокопревосходительство! Командир саперной роты шестнадцатого полка седьмой дивизии капитан Самойлов!
Алексеев внимательно посмотрел на стоявшего перед ним офицера. Немолод, лет сорока. Мундир потерт, но вычищен и отглажен. Сапоги блестят.
– Как звать вас, капитан? – спросил.
– Семен Савельевич, ваше высокопревосходительство!
– Как быстро вы построили этот мост, Семен Савельевич?
– За неделю, ваше высокопревосходительство! Можно и быстрее, коли материалы будут. Тут главное не лодки и помосты сколотить, а отковать крюки и цепи нужной длины.
– Ежели прислать саперов с других фронтов, научите их делать такие переправы?
– Не вижу препятствий, ваше высокопревосходительство! Ничего хитрого.
– Молодец! – сказал Алексеев. – Давно ротой командуете?
– Седьмой год, ваше высокопревосходительство.
– Антон Иванович! – Алексеев повернулся к Деникину. – Почему такой замечательный офицер засиделся в должности и чине? Непорядок. Немедленно ставьте его на батальон. Я же, властью, дарованной мне государыней, позабочусь о его чине. Поздравляю вас подполковником, Семен Савельевич!
– Рад стараться, ваше высокопревосходительство!
– Свободны!
Отпустив новоиспеченного подполковника, Алексеев повернулся к командующим.
– Все поняли, господа? Немедля присылайте к Антону Ивановичу саперов, и чтобы к середине октября они могли вот также быстро ладить переправы. Это наш шанс удивить и, следовательно, победить противника. Возвращаемся в Гродно. Как форсировать Одер, мы теперь знаем, осталось определиться, как будем громить неприятеля на левом берегу…
Совещание в Ставке Верховного главнокомандующего завершилось к вечеру. Генералы отправились на вокзал, где ждали литерные поезда, которые развезут их по фронтам. Зайдя в свой вагон, Брусилов приказал подать ужин и пригласил разделить с ним трапезу командующих армиями. Генералы с радостью согласились – проголодались все. После ужина Брусилов отпустил командующих, попросив Деникина задержаться.
– Что ж вы так обмишулись с сапером, Антон Иванович? – спросил, закурив. – Толковый офицер, а седьмой год на роте.
– Виноват, Алексей Алексеевич! – повинился Деникин. – У саперов не так просто вырасти в чинах – возможностей меньше. Это не пехота. В передовых порядках не наступают, командиры гибнут редко, вот и нет вакансий. О Самойлове я случайно узнал. Попросил подобрать умелых саперов, предложили его роту – лучше всех в армии переправы ладила. После такой демонстрации я и сам бы его в должности повысил.
– После Одера у саперов появятся вакансии, – вздохнул Брусилов. – Под огнем переправу придется наводить. Артиллерийскую подготовку мы, конечно, проведем, но подавить огневые точки полностью не удастся. Саперы первыми ступят на неприятельский берег, потери среди них будут большими. Объявите, что все, подчеркну, все, кто будет строить наплавной мост, будут представлены к наградам – от нижних чинов до офицеров. Крестов и орденов жалеть не будем.
– Понял! – кивнул Деникин. – Позвольте спросить, Алексей Алексеевич? Идея моста, который строят на берегу, а потом течением разворачивает поперек реки… Это Валериан Витольдович?
– Он, – кивнул Брусилов. – И ведь что поразительно, Антон Иванович? Наплавные мосты давно известны, их еще древние греки строили. И саперы наши это умеют. Но чтоб сначала у берега, а потом течением развернуть, никто не додумался. А ведь так просто!
– Светлая голова у человека! – сказал Деникин. – Недаром его цесаревна в мужья выбрала.
– Сомневаюсь, что она, – возразил Брусилов.
– То есть? – удивился Деникин.
– Ольге Александровне двадцать один год. Какие в таких летах соображения у девиц? Чтоб росту больше, лицо посмазливей, да мундир понарядней. Валериана Витольдовича цесаревна, конечно, сама приглядела, но решение приняла императрица. Испытала человека в деле, поняла, что он собой представляет, после чего приблизила к себе. Мудрая у нас государыня! Выпьем за ее здоровье!
Брусилов плеснул в бокалы коньяка из пузатой бутылки, генералы встали и выпили.
– Благо для России, что подле трона будет Валериан Витольдович, а не какой-то паркетный шаркун, – сказал Деникин после того, как оба сели. – Выпьем за него?
– Наливайте! – кивнул Брусилов…
Кабинет премьер-министра Британии на Даунинг стрит, 10. Присутствуют: премьер-министр, назначенный на эту должность королем после одобрения его кандидатуры Палатой общин взамен погибшего Ллойд-Джорджа, начальник Скотленд-Ярда, директоры МИ-5 и МИ-6.
– Итак, джентльмены, – начал совещание премьер-министр, – неделю тому я дал вам поручение расследовать гнусное убийство моего предшественника, сэра Дэвида Ллойд-Джорджа, графа Дуйвора, виконта Гвинеда, и отвел на это семь дней. Срок вышел. Я готов выслушать ваши доклады. С кого начнем?
– Наверное, с меня, – встал начальник Скотленд-Ярда.
– Сидите! – махнул рукой премьер-министр. – Мы не в Палате общин.
– Достоверно установлено, – начал глава полиции Лондона, опустившись на стул, – что бомбу в спальню сэра Дэвида принесла горничная Марджори Галлахер.
– Ирландка? – сощурился премьер-министр.
– Ирландцем был ее покойный муж. Сама Марджори из Уэльса. Протестантка, как и ее супруг. Ирландку-католичку никогда не взяли бы на службу в резиденцию премьер-министра.
– Продолжайте!
– В день покушения Галлахер дежурила в резиденции. В обязанности такой горничной входит уборка помещений в случае возникновения нужды, подготовка постелей для премьер-министра и его супруги, выполнение прочих работ по требованию управляющего. На службу Галлахер пришла с большой картонной коробкой, в которой, по ее словам, лежали бисквиты, которые она привезла из Франции, чтобы угостить сослуживцев. Однако никто из них этих бисквитов не попробовал. В коробке находилась бомба.
– Зачем Галлахер ездила во Францию?
– У нее есть дочь Полли восьми лет, болевшая туберкулезом. Накануне Галлахер попросила управляющего отпустить ее на неделю с целью показать дочь французским докторам. По ее словам, они добились больших успехов в лечении этой болезни. Мы наводили справки: утверждение ложно. Французы, как и мы, не умеют исцелять от туберкулеза. Но управляющий этого не знал и горничную отпустил. Через неделю она вернулась с бомбой.
– Кто дал ее горничной?
– Позвольте, я расскажу о расследовании подробно?
– Слушаю.
– Подозрения на Галлахер пали с самого начала. Приготовив постели сэру Дэвиду и его супруге, она покинула резиденцию, хотя это запрещено: дежурная горничная должна находиться в помещении на случай возникновения нужды в ее услугах. Полицейскому у входа Галлахер сказала, что ее отправили со срочным поручением. Выглядела она при этом взволнованной. Как мы установили позже, за углом ее ждало такси с неизвестным мужчиной в салоне. Согласно показаниям таксиста, он отвез Галлахер и неизвестного к пристани у Лондонского моста. Там пара села на паровой катер, который доставил их к устью Темзы, где преступников ожидала яхта. Принадлежность этого судна установить не удалось, экипаж катера не видел его названия из-за темноты и плохого освещения. Однако капитан катера утверждает, что слышал, как пассажиры и матросы яхты говорили по-французски.