– Некогда, да и не нужно. Он не очнется.
– Уверены? Ведь умрет от болевого шока.
«Не фронтовик вы, – хотел сказать Михаил. – Не служили в медсанбате». В последний миг он сдержался и промолчал – не время ссориться с коллегой. Просто кивнул.
Сестра внесла в операционную стойку с прикрепленной сверху банкой крови, поставил ее у стола. Лиза ловко ввела иглу в вену раненого. Михаил снял тампон, наклонился над раной, затем протянул руку.
– Ланцет!
Ощутив в ладони рукоять инструмента, выдохнул и сделал первый разрез. Чувства ушли. Михаил видел перед собой широкую рану с разрезанными и отведенными в сторону ребрами, поврежденный сосуд, который он сначала пережал с двух сторон зажимами, затем зашивал, мысленно порадовавшись, что пуля задела его только с краю. Покончив с этим, он прочистил раневой канал, и стал зашивать разрез, аккуратно сводя ребра к прежнему месту. Время от времени Лиза сообщала, что пульс пациента становится реже, наполнение падает, и Михаил приказывал влить очередную порцию крови, после чего продолжал операцию. Так длилось, пока он не завязал последний узелок.
– Как раненый? – спросил Лизу, закончив.
– Пульс падает, – сообщила та.
– Еще кровь!
– Кончилась. Второй группы у нас было пять банок, вся вышла.
Понятно. Донорскую кровь в госпитале научились заготавливать, а вот хранить долго – нет. Поэтому брали немного, приурочив это дело к предстоящим операциям. Видимо, среди раненых, намеченных к операции сегодня, один был со второй группой.
– Будем делать прямое переливание! – Михаил засучил рукав. – Подай систему.
– Уверены? – спросил Гольцов. – Если князю станет хуже, то вы после потери крови не сможете ему помочь.
– А вы на что?! – не сдержался Михаил. – Я свое дело сделал. Остальное за вами. Врачей полный госпиталь. Лучше рукой князя займитесь – там рана! – добавил он в сердцах.
Лиза протерла ему спиртом локтевой сгиб, ловко нашла иглой вену, затем ввела вторую в сосуд раненого. Михаил встал у стола, молча глядя на серое лицо друга. Запекшуюся кровь с него стерли, но так стало даже хуже. Особо жутко было смотреть на синие, помертвевшие губы. Местами на них алели капельки крови, вылетавшие со рта. Дышал друг редко и хрипло.
– Достаточно? – спросила Лиза, оторвав его от этого зрелища.
– Нет! – помотал головой Михаил. – Еще!
Он стоял так, пока не ощутил подступившую слабость. Закружилась голова. Но одновременно он с радостью увидел, как постепенно исчезает с лица друга бледность, а с губ – синева.
– Хватит!
Лиза ловко избавила его от иглы и перевязала сгиб локтя бинтом.
– Илья Савич, проследите, чтобы князя отнесли в палату и приставили сиделку, – распорядился Михаил и шагнул от стола. Голову повело, он качнулся. Подскочившая Лиза взяла его под руку.
– Что-то мне худо, – сказал Михаил.
– Столько крови отдал! – сказала любимая, не понятно: похвалив его или отругав. В предоперационной она помогла ему снять окровавленный халат и помыть руки, затем сделал это сама. Все так же придерживая жениха под руку, она вывела его в коридор. Там у Михаила зарябило в глаза от блеска погон и орденов. Толпа незнакомых ему людей в мундирах заполняла коридор, подступив чуть ли не к самим дверям предоперационной. Впереди Михаил разглядел начальника госпиталя Елаго-Цехина и… цесаревну.
– Как он? – метнулась к нему Ольга.
– Я сделал все, что мог, – тихо сказал Михаил. – Все, что мог…
Лицо наследницы исказилось.
– Князь жив! – поспешила Лиза. – И жить будет. Могу заверить в этом, ваше императорское высочество!
– Почему уверены? – недоверчиво спросил Елаго-Цехин.
– Потому что его оперировал лучший хирург Москвы! – гордо сказала Лиза. – А, может, и России. После Валериана Витольдовича, конечно, – добавила она, смутившись.
– Я хочу его видеть!
Ольга попыталась пройти в операционную, но начальник госпиталя торопливо взял ее под локоток.
– Погодите, ваше императорское высочество! Не сейчас. Я распоряжусь, чтобы вашего жениха перенесли в отдельную палату, устроили на койке, приставили сиделку. Тогда и присоединитесь к ней. Господа! – повернулся он к мундирной толпе. – Прошу покинуть госпиталь. Новость вы слышали, остальное – наша забота. Князь перенес тяжелую операцию и очень слаб. В таком состоянии опасна даже малейшая инфекция.
Толпа колыхнулась и стала редеть. Скоро коридор очистился. Остались только Ольга, начальник госпиталя и двое гвардейцев – охрана цесаревны, как понял Михаил. Стоять ему было трудно, и он прислонился спиной к стене.
– Что с вами? – спросил Елаго-Цехин.
– Михаил Александрович перелил Валериану Витольдовичу свою кровь, – ответила за него Лизу. – Заготовленной не хватило. Много крови отдал, поэтому сейчас ему худо.
– Спасибо! – Елаго-Цехин схватил руку Михаила и потряс. – Я этого не забуду.
– Я – тоже! – добавила Ольга. – Если с Валерианом… – она не договорила. – Вы сможете рассчитывать на меня, Михаил Александрович!
– Благодарю, – тихо сказал Михаил.
Лиза отвела его в ординаторскую. Там Михаил повалился на кушетку, но спокойно полежать ему не дали. Сестра принесла поднос со сладким чаем и булками. Лиза заставила его съесть все, затем села рядом, взяла за руку и нежно погладила ее пальчиками.
– Знаешь, – сказала тихо. – Сегодня я увидела тебя другим. Мой прежний робкий и деликатный жених исчез. Взамен появился решительный и суровый мужчина, который знал, что делать, и заставил прочих выполнять его распоряжения.
– Тебе не понравилось? – насторожился Михаил.
– Наоборот, – покачала головой Лиза. – Таким ты мне нравишься еще больше. Сегодня ты походил на Валериана Витольдовича: он точно также вел себя на операциях.
– Я у него учился, – сказал Михаил. – Но ты зря сказала, что я лучший хирург Москвы.
– Пусть знают! – фыркнула Лиза. – Тем более что оно так и есть. Или ты думаешь, я полюбила посредственность?
Михаил почувствовал себя неловко.
– Надо бы узнать, как там Валериан, – сказал, скрывая смущение.
– Схожу, – кивнула Лиза. – А ты лежи. После такой потери крови нельзя вставать. Попрошу Порфирия Семеновича, чтобы он выделил тебе палату. Свободные есть.
Она встала и вышла. Михаил некоторое время лежал, вспоминая детали прошедшей операции, и пришел к выводу, что все сделал правильно. Успокоенный это мыслью он не заметил, как уснул. Вернулась Лиза. Подойдя к кушетке, она некоторое время смотрела на спящего жениха, затем наклонилась и нежно поцеловала его в губы.
Глава 18
Мария встретила начальника Отдельного корпуса жандармов ледяным взглядом. Татищев поежился и отвесил поклон.
– Здравия желаю, ваше императорское величество!
– Хочу спросить, генерал, – сказала Мария, не ответив на приветствие. – Как случилось, что в центре Москвы, среди бела дня террористы без помехи расстреляли члена императорской семьи? Где были ваши люди? Вы уверяли меня, что после взрыва в Кремле и ареста виновных, революционеры боятся даже смотреть в сторону монарших особ. А на деле?
– Виноват, ваше императорское величество! – выпалил Татищев. – Готов понести наказание. Здесь мое прошение об отставке, – он открыл принесенную с собой папку.
– Легко отделаться хотите, Дмитрий Николаевич! – процедила императрица, жестом приказав папку закрыть. – Ушел в отставку – и взятки гладки? А кто будет выявлять просчеты и исправлять ошибки? Тот, кто придет вам на смену? Так пока он войдет в курс дел… Впрочем, – императрица пожала плечами, – если настаиваете… Я приму вашу отставку, но без пенсии и права ношения мундира. Устраивает?
– Э-э-э… – выдавил Татищев.
– Вижу, что нет, – усмехнулась Мария. – А раз так – докладывайте! У вас ведь есть, что сказать?
– Так точно, ваше императорское величество! – поспешил Татищев. – Первым делом замечу, что в князя стреляли не революционеры.
– Вот как? – императрица подняла бровь. – Кто же?
– Англичане. Подданные британской короны Джон Браун и Гарри Смит. На их телах обнаружены эти паспорта.
Татищев извлек из папки два картонных чехла[316]. Мария брезгливо взяла их, вытащила листы паспортов, развернув, внимательно рассмотрела. После чего вернула документы Татищеву.
– Зачем британцам понадобилось убивать князя? – спросила задумчиво.
– Неизвестно, – пожал плечами Татищев. – Теперь не спросишь – оба мертвы. Но их подручный, российский подданный Тимофей Сукин, жив. Получил пулю от филера, но не умер. Его допросили. Сукин утверждает, что целью британцев изначально был Мещерский. Они велели ему узнать распорядок дня князя, что сей подлец и сделал. Причем, действовал хитро: познакомился с кучером и дворником князя, подпоил их и выведал от них нужное. Мы навели справки о Брауне и Смите. Прибыли в Москву десять дней назад под видом туристов, поселились в доме, который снял для них Сукин, жили тихо, на людях не показывались. Еду им носили из трактира. Потому британцы не попали в поле зрения жандармов. За иностранцами мы присматриваем, но этих упустили… Виноваты, государыня!
– Вы упомянули филера, – сказала Мария. – Как он оказался на месте покушения?
– Их было двое – Прохоров и Волков. По приказу начальника Московского охранного отделения Заварзина присматривали за Мещерским.
– Плохо смотрели, раз допустили покушение!
– У них было указание не попадаться на глаза князю, держаться в отдалении. Мещерский не желал, чтобы его охраняли, потому они и не успели. Все произошло очень быстро. Коляска с британцами выскочила навстречу экипажу Мещерского. Террористы на ходу стали стрелять из «маузеров», князь ответил из «браунинга». Британцев он убил, но и сам получил пулю в грудь. Подскочившие филеры подстрелили кучера террористов, сели в коляску князя и доставили его в госпиталь. Успели привезти живым. Даст Бог, поправится, – Татищев перекрестился.
– Молебен за здравие закажите! – кивнула Мария. – Потому, что, если не выживет, отставки вам не миновать.