– Так это Отступники разнесли весь район? Они же разобрали его по кирпичику.
– Возможно. – Кира на секунду отвлеклась от вождения, повернулась ко мне и скривилась в загадочной улыбке. – А может, всё ещё хуже. Не знаю, насколько это правда, но я как-то услышала сплетни в женской раздевалке… Не смотри на меня так, я не специально, рядом просто проходила. В общем, один Наблюдатель рассказывал, что это сами толстосумы приказали всё уничтожить после своего отъезда, что не смогли забрать с собой, чтобы никому ничего не досталось. А вот, кстати, и наш дом!
Каменный образ искомого дома медленно и пугающе выплыл из серой дымки по правую сторону от дороги. Его вальяжные бока, подёрнутые глянцем от треснутой мраморной окантовки, зловеще поблёскивали под бурными потоками воды, стекающей с крыши. Этот дом ничем не отличался от большинства остальных на этой улице: такой же огромный трёхэтажный особняк с некогда великолепным и изысканным убранством. Когда-то его тоже обрамляли великолепные образчики декоративного искусства, выточенные из мрамора скульптуры, всевозможные ангелы с арфами или трубящие в горны и различные картины из мифов древности. Невероятные, величественные полотна человеческой фантазии, застывшие в камне на века, словно встретили когда-то на своём пути зловещий взгляд Медузы Горгоны. Большинство из этих украшений уже наполовину разрушены, куски мрамора, гранита и просто каменная крошка устилали всё вокруг подножия здания и утопали в грязи, обломки торчали из земли, словно памятники великому прошлому. Только внешнее убранство дома отличало его от остальных, рисунки и росписи на стенах отражали всю глубину художественной мысли хозяев, а оформление сада, как вычурный способ самовыражения, хаотичный и безыдейный. Но сейчас всё зачахло, искорка жизни погасла и затерялась, а дома слились в общую серую массу, образуя настоящее кладбище бездумной погони за роскошью.
В отличие от других, этот дом непонятным образом пугал меня, в серости его мёртвых стен было что-то непонятное и гнетущее, он будто притаился, как хищник в предвкушении новой жертвы. Мне вдруг захотелось развернуться и как можно скорее уехать отсюда.
– У меня нехорошее предчувствие насчёт этого места, – тихо сказал я и поёжился. – Аж в дрожь бросает. Здесь вообще кто-нибудь живёт? Ты же сказала, что все уехали?
– Как видишь, не все. – Кира пожала плечами и указала на метку навигатора. – Вероятно, остались некоторые смельчаки, решившие, что они бесповоротно заражены. Умирают теперь в одиночестве от головной боли. Хотя денег на блокираторы у них явно полно.
– Как тут вообще можно жить? Всё какое-то жуткое, мрачное, а дом выглядит совсем заброшенным.
– У нас в Системе теперь везде жутко и мрачно, – ответила Кира, а затем остановила машину у края дороги напротив дома и показала пальцем куда-то наверх здания: – Вон там, видишь? На третьем этаже в правой части дома зашторены окна. Похоже, что там и живёт наш клиент.
Кира была права, все окна в этом здании были заколочены досками изнутри, кроме тех, на которые она указала. Похоже, что вся правая часть дома под самой крышей была обитаемой. Напарница заглушила двигатель и вслед за мной начала пристально вглядываться в зашторенные окна, пытаясь разглядеть в них хоть какие-то признаки жизни.
– Как хоть зовут нашу несчастную цель? – спросил я сам себя и прикоснулся к открытой Консоли автомобиля, где отображалась карта с текущим координатами. – Ого, Анри Дюбуа… еле прочитал, что это за имя такое?
– Древнее, – бросила Кира, не отвлекаясь от наблюдения за окном.
– В каком смысле? – изумился я.
– Неужели не знаешь, а кто тут у нас специалист по древности? – Кира улыбнулась и покосилась на мой меч. – Я как-то читала, что подобные имена использовали наши далёкие предки, причём из другой, далёкой страны. Ты же знаешь этих богатеев. Жируют, пируют, гниют и разлагаются. Их жизнь пуста и скучна, вот и начинают придумывать себе разные извращения, чтобы хоть как-то скрасить своё существование. Некоторые придумывают себе новую жизнь, меняют имена, обстановку, возводят вокруг себя другие декорации, создают сцену и устраивают свой личный мини-бенефис, где всё ненастоящее. Вся их жизнь – это иллюзия, где они счастливы.
– Ого! – Я даже присвистнул от удивления. – Не думал, что ты читаешь подобное.
– Ах ты, свинтус! – Кира в шутку толкнула меня в больное плечо. – Мало ты обо мне знаешь. Ладно, хватит уже оттягивать неизбежное, пойдём, покончим с этим.
Мы повыше застегнули куртки и с большой неохотой выскочили из машины. Кира сразу побежала к входу, а я немного задержался в пути, осторожно ступая по набухшей грязи, бурлящей под ногами. Дождь тем временем всё ожесточённее хлестал по земле и продолжал усиливаться, пока день неуклонно приближался к вечеру. Но моё любопытство оказалось гораздо сильнее страха промокнуть. Я внимательно вглядывался по сторонам, рассматривал то, что осталось от некогда цветущего уголка нашей Системы, и мне снова становилось не по себе. Бессознательное кричало внутри меня, билось в истерике, таинственный, глубинный страх сковывал каждый мой шаг и умолял вернуться, покинуть проклятое место. Вечер ещё не стал полноправным властителем Системы, но Зелёная улица уже погрузилась в свинцовые сумерки. Весь район покоился под мрачным океаном облаков, лишённый источников света и людских голосов, он быстро отдался на волю дождю и хлынувшей тьме. Хотя улица была на окраине города и не так далеко от оживлённого центра, но сейчас она представлялась оторванной от жизни, затерянной во времени и людской памяти, местом, которое отторгает сама Система.
На полпути до парадного входа с небольшим бетонным навесом я остановился у небольшого фонтана округлой формы. Он стоял прямо посреди дороги и, по всей видимости, когда-то венчал цветущий сад перед домом. Фонтан был неглубоким, с маленьким бордюрчиком, в центре которого разместилась колонна с проложенными в ней трубами. Раньше она служила пьедесталом для симпатичной фигурки в виде пузатого, маленького ангелочка, который мило и задорно дул в широкую трубу, однако вместо музыки каменный музыкант исторгал потоки воды. Но не сейчас… Публика оказалась не способна оценить творчество маленького гения, его постамент был разбит, часть сторон треснула и раскрошилась, а труба, ощетинившись ржавчиной, угрюмо торчала ввысь. Сама статуя ангелочка лежала в грязи у моих ног с одним отломанным крылом и наполовину погрузилась в бурлящее коричневое месиво из земли и глины. Только один его глаз смотрел на меня из-под земли и плакал сотнями дождинок, стекающими по мраморной поверхности. Его пустой каменный взгляд устремился прямо на меня… в этот момент где-то далеко раздались раскаты грома и стрелой пронеслись по пасмурному небу. Я вздрогнул.
– Стил, ты чего застрял? Пошли уже, хватит ворон считать, – окликнула меня Кира, остановившись у парадного входа.
Я решил последовал её совету, чтобы быстрее покинуть этот пустой, осуждающий взгляд. Промокшие и встревоженные, мы вошли внутрь здания. Странно, но массивная входная дверь из тёмного дерева оказалась незапертой. Она с тяжестью отворилась, издав протяжный и жуткий скрип, словно её никто не открывал уже долгое время. К нашему удивлению, внутреннее убранство оказалось гораздо скромнее, чем вычурный фасад здания. Нас встретило тесное простенькое помещение с однотонными стенами непонятного грязного цвета и несколькими крошечными светильниками, что слабо поблёскивали в царящем полумраке. По бокам комнаты располагались большие двери, служащие главным входом в разные половины дома, а в дальнем конце – деревянная лестница, ведущая на следующие этажи. Здесь, в небольшой прихожей общего пользования, уже не было нужды демонстрировать своё тщеславное нутро перед конкурентами жизни из соседних домов, а когда теряется смысл выпячивать свою гордыню, то карета вновь превращается в тыкву, а сумасбродные излишки – в голые безразличные стены. Когда дверь за нами захлопнулась, то в нос сразу ударил мерзкий и зловонный аромат из вековой сырости и затхлости.
– Фу, это ужасно… – Напарница закашляла в кулак. – Этот запах… Пойдём скорее наверх.
Кира поморщилась от окружающей обстановки, стряхнула с себя незваных попутчиков в виде осевших на плечах капелек воды и осторожно направилась в сторону лестницы. Я последовал за ней, стараясь ступать как можно осторожнее, но половицы под ногами то и дело предательски скрипели. Несмотря на то, что дом сделан из камня, внутри всё оказалось отделано деревом и пластиком, что немного разбавляло общий старинный стиль местной архитектуры. В полной тишине и полутьме, под провожающие нас звуки скрипящих ступенек, мы поднялись на последний, третий этаж и подошли к красивой резной двери из красного дерева, ведущей в правую часть здания. Как только мы приблизились, из-за неё послышался слабый звук, какая-то мелодия, даже песня, очень мелодичная и плавная. Она играла со странным шипением или посторонним шумом, но за дверью было не разобрать. Я сразу насторожился, сложил два пальца правой руки в привычный жест и провёл ими по воздуху. В открывшемся окне Консоли быстро выбрал нужный пункт меню и создал свою увесистую «слонобойку», которая поспешила вернуться из мира небытия в заботливые руки своего хозяина. «Вернуться» – это, безусловно, неверное слово, каждый раз оружие создавалось заново и затем удалялось из нашего мира, но мне было приятнее думать, что оно где-то там, ждёт меня и рвётся на помощь.
Кира смерила меня подозрительным взглядом.
– Там кто-то есть, – шепнул я и кивнул в сторону двери.
– Ага, одинокий старик, к тому же инвалид. Смотри, как бы он тебя клюшкой не забил до смерти! Как зайдёшь, сразу в него весь магазин… только целься в голову.
– Не смешно, – обиделся я. – Мало ли чего.
Кира смотрела на меня из темноты с саркастическим прищуром и таинственно улыбалась. Её очень забавляли издевательские шутки и мои обиды. Потом она игриво хмыкнула и точно так же создала свой пистолет-пулемёт, пару магазинов и небольшой фонарик. Кира поймала мой вопросительный взгляд и, передразнивая меня, прошептала: