— А то нет? Раз в деревне — значит, бедная. Иначе в городе зацепилась бы. Училась на медные деньги, жила в общежитии… Там и научили. В общагах они такую школу проходят — клейма ставить негде!
— Не смей! — возмутился Крайнев. — Я у нее первый…
— Ага! — хмыкнул Пищалов. — Рассказывай! Это называется гименопластика — восстановление девственности. В каждой больничке по десятку баб в день шьют. Простейшая операция…
— Сам практикуешь? — съязвил Крайнев.
— Инка делала, — грустно сказал Пищалов. — Призналась, как ругаться стали. Чтоб уколоть больнее. Дескать, и девичество мое не тебе, козлу, досталось… Господи! — пригорюнился Пищалов. — За что это мне?..
Крайнев обнял его за плечи.
— Прости! — тихо сказал Пищалов.
— За что?
— За девушку твою. Гнал я. Ты плохую не выберешь. Это я дурак.
— Ты не дурак. Ты порядочный.
— Значит, дурак порядочный, — подытожил Пищалов. — Планы есть на сегодня?
— Дела.
— Какие дела в субботу? Ну да! — Пищалов хлопнул себя по лбу. — Деревня…
— Подвезу? — предложил Крайнев.
— Куда мне спешить? — отмахнулся Пищалов. — Гони, Витя! Небось, глаза проглядела…
Бланки аусвайсов подрядились сделать за неделю, как Крайнев ни просил ускорить.
— Нельзя! — сказал директор типографии, немолодой, седобородый мужчина со строгим лицом. — Вещь редкая. Все подбирать надо: бумагу, коленкор на обложку, скрепку… И тираж… Зачем столько?
— Большая массовка. Кино снимаем.
— Для кино? — удивился директор. — С полной аутентичностью? Кто ж ее разглядит?
— Режиссер требует.
— Понял! — заулыбался директор. — Читал о нем: все должно быть по правде… Повезло вам! Сделаю за полцены! Друзьям буду хвастаться…
Крайнев не стал его разубеждать и поехал по магазинам. Одежду подходящего размера он нашел быстро, обувь тоже. Едва он объяснил, что нужно, продавец отвела его в подростковую секцию. Здесь Крайнев без труда нашел высокие ботинки на прочной подошве со шнуровкой.
— Мода возвращается, — улыбнулась продавец, когда он попросил упаковать выбранную пару. — В молодости моей такие носили. Дочке покупаете?
— Рано мне такую дочку! — засмеялся Крайнев.
— Девушкам дарят туфельки! — укорила продавец.
— Давайте и туфельки! — согласился Крайнев. — Лодочки, прочная подошва и широкий каблук. По земле ходить…
Сложнее пришлось в секции нижнего белья. Он быстро выбрал необходимое, но у бюстгальтеров застрял. Молодая продавец, когда он объяснил проблему, засмеялась и позвала подруг из соседних отделов.
— У кого похожая? — спросила весело.
— Вот! — указал Крайнев. — Размер одежды такой, но сама грудь больше.
— Семьдесят пять «Д», — подвела итог продавец и добавила уважительно: — Повезло вам…
К себе Крайнев вернулся во второй половине дня, наскоро перекусил и сел перебирать подарки. Вначале он старательно удалил, срезал, выпорол все ярлычки и этикетки. Затем долго разглядывал сами вещи. Они ему нравились. Он гладил кожу, щупал материал и вдруг понял: если не вручит это немедленно, то просто умрет. Задохнется. В этот раз он не стал противиться. Быстро переоделся и, сообразив на ходу, снял со стены большое зеркало в старинной резной раме…
Соня пришла, когда он стал терять терпение. Плюхнулась на стул и положила голову на вытянутые руки.
— Устала, как собака! — сказала жалобно.
— Да еще голодная! — укорил Крайнев. — День не емши…
Соня глянула на него изумленно. Крайнев молча поставил перед ней миску горячих щей (он протопил печку), положил ложку и кусок хлеба. Пока она ела, он сидел напротив и смотрел взором строгого родителя. Когда миска опустела, он убрал ее, поставив взамен сковородку со скворчащей яичницей.
— Я столько не съем! — взмолилась Соня.
— Надо бы! — сурово сказал Крайнев. — Ладно, помогу…
Потом он напоил ее чаем и, войдя в роль, даже промокнул губки чистым полотенцем.
— Может, и спать меня уложишь?! — прыснула Соня. — Как деточку?
— Обязательно! — согласился Крайнев. — Только деточку надо раздеть.
— Ты что? — испугалась Соня. — Вдруг кто войдет?!
— Дверь на запоре, — успокоил Крайнев.
— Все равно… — застеснялась Соня.
— Вчера у нас получалось!
— Ночью. Сейчас день…
— Кто здесь врач? — Крайнев упер руки в бока. — Кто вчера совал меня в лохань и трогал за всякие места?
Соня вздохнула и стала медленно раздеваться. Время от времени она жалобно поглядывала на Крайнева, ожидая, что он передумает, но он не сжалился. Сбросив с себя все, она попыталась нырнуть под одеяло, но Крайнев перехватил.
— Деточку надо переодеть, — сказал строго. — Закрываем глазки и не подглядываем!
Он усадил ее на койку и начал с чулок. Соня догадалась, что происходит, и сидела смирно, кусая губы, чтоб не рассмеяться. Крайнев застегнул на ее талии пояс, прикрепил к нему резинки чулок, затем, бережно приподняв, надел панталончики. Соня не утерпела, приоткрыла левый глаз и, заметив кружева, тихо ойкнула. Крайнев погрозил кулаком. Бюстгальтер оказался в самый раз. Прикрыв это великолепие короткой рубашкой, в годы его юности называвшейся «комбинашкой», Крайнев отступил и критически оглядел творение своих рук.
— Можно смотреть? — робко спросила Соня.
— Рано! — осадил ее Крайнев.
Все так же не торопясь, он надел ей клетчатую юбку с поясом на широкой резинке, застегнул блузку. С ботинками пришлось повозиться — длинная шнуровка с непривычки давалась плохо. Соня в нетерпении заерзала, он успокоил ее, погладив по ножке. Остался завершающий этап. Достав из сумки карандашик помады, он подкрасил ей губы.
— Оп-ля! Готово!
Соня вскочила и торопливо стала себя осматривать, трогая то блузку, то юбку, то ботиночки.
— Зеркало бы!
— Эйн, цвей, дрей! — гнусным голосом волшебника из сказки произнес Крайнев и вытащил из-за шкафа зеркало. Соня уставилась в свое отражение и долго не могла оторваться, поворачиваясь то одним, то другим боком. На лице ее отражался такой сонм чувств, что Крайнев испытал неизъяснимую радость.
— Это все мне? — тревожно спросила Соня.
— У меня другой размер, — успокоил Крайнев.
— Откуда это?
— Купил.
— Давно?
— Недавно.
— Значит, любишь! — сделала вывод Соня. — И таился… Дать бы тебе! — она прошлась взад-вперед по комнате и присела на койку. — Ботинки великоваты.
— Снимай!
— Что ты! — испугалась Соня. — Это ерунда! Они такие красивые!
Несмотря на все возражения, Крайнев стащил ботинки. Глаза у Сони налились влагой и, когда та готова была излиться, Крайнев движением фокусника достал из мешка туфельки. В два счета они оказались на маленьких ступнях, и влага на Сониных глазах мгновенно высохла. Она вскочила и затопала по комнате.
— Не жмут?
— Нисколечки! Как ты угадал размер?
— Сердце подсказало, — Крайнев поднял с пола ботинки.
— Не смей! — Соня вырвала их и прижала к груди.
— Хотел поставить под вешалку, — засмеялся Крайнев. — Специально взял чуть больше — под шерстяной носок. Осень на дворе.
— Буду их по грязи носить?! — возмутилась Соня. — Старые починю!
— Господи! — Крайнев сел и взялся за голову.
Соня смотрела на него испуганно.
— Я тебе десять таких куплю! Завтра же! Ботинки она жалеет…
Взгляд Сони выражал удивление, и Крайнев развел руками:
— Хоть бы поцеловала…
Она с визгом бросилась ему на шею. Ботинки Соня не выпустила, они больно стукнули Крайнева по спине. Украсив его лицо следами помады, Соня спрятала ботинки в шкаф для одежды и закрыла дверцу на ключ. Крайнев только вздохнул.
— Подержи зеркало! — попросила Соня.
…Сначала она сняла блузку, затем юбку. Оставшись в нижнем белье, она долго рассматривала свое изображение, затем робко взялась за панталончики. Крайнев поощрил ее взглядом.
— Резинка хорошо держит, — заключила Соня, сняв панталоны и обследовав чулки. — Пояс не нужен.
— С поясом лучше! — возразил Крайнев и взглядом дал понять для чего.
Соня покраснела и кивнула. Но панталончики все же надела.
— Это немецкое? — спросила, щупая ткань. — Никогда не видела подобную красоту! — Не ожидая ответа, она села на койку и принялась рассматривать юбку с блузкой. — Появлюсь в этом, камнями забросают.
— Почему?
— Во-первых, красивая; во-вторых, еврейка; в-третьих, лучше всех одета. А самое главное — увела завидного жениха.
Крайнев хмыкнул.
— Да-да! — подтвердила Соня. — Меня больные каждый день спрашивают: к кому он ходит? Особенно интересуются мамаши с дочками на выданье.
— Почему у тебя?
— Считают нас родственниками. Ты нас сюда привез, устроил, наказал не обижать. А сейчас… Я не должна быть с тобой! Не свободна, муж в Красной Армии… Получается — сука… — Соня всхлипнула.
Крайнев хотел утешить, но в этот момент в дверь постучали.
— Говорила же! — вскочила Соня.
Крайнев отодвинул занавеску, глянул и побежал открывать. На крыльце стояла Настя.
— Сказали: ранили тебя! — радостно защебетала она. — Пришла проведать.
— Ерунда! — махнул рукой Крайнев. — Царапина…
— Поедешь домой? — улыбнулась Настя.
Крайнев покачал головой. Настя посмотрела на него снизу вверх, в глазах ее плеснулось изумление. Крайнев догадался, выхватил из кармана носовой платок и, чувствуя себя полным идиотом, стал торопливо стирать с лица следы помады. Внезапно взгляд Насти переместился за его плечо и застыл. Крайнев оглянулся. Позади стояла Соня. Как была: в одном белье, уперев руки в бока.
— Я пойду… — дрогнувшим голосом сказала Настя и сбежала с крыльца.
Крайнев догнал ее только за оградой. Жестко взял за плечи, развернул. По щекам Насти бежали крупные слезы. Он мягко отер их тыльной стороной ладони.
— Она не имела права! — зарыдала Настя. — Я первая тебя увидела!
— Настенька… — ласково сказал Крайнев.
— Первая! Первая! — топнула ногой Настя. — А она… Губы накрасила… У нее муж на фронте!