— Съехал-с, — доложила конфидентка. — Как только от вас вышел, позвал денщика и велел тому собирать вещи.
— Как съехал? — удивилась Анна. — Куда?
— Неизвестно-с, — развела руками Катя. — Денщик привел коляску извозчика, погрузил в нее пожитки, они сели сами и уехали.
— Что-нибудь велел передать?
— Нет-с! — покрутила головой Катя.
— Записку оставил?
— Нет-с.
— Ты хорошо смотрела? — спросила Анна, к которой пришло осознание, что случилось нечто непоправимое. — В комнату его заходила?
— Точно так-с! — подтвердила Катя. — Нету.
— Сама посмотрю! — сказала Анна, вставая.
— Ваше сиятельство! — Катя рухнула на колени. — Умоляю: не ходите!
— Это с чего? — фыркнула Анна и, обойдя конфидентку, вышла из будуара. Пройдя коридором, остановилась у комнаты Платона, чуть помедлила, а затем решительно распахнула дверь. Войдя внутрь, осмотрелась по сторонам, недоумевая, отчего так пыталась задержать ее Катя. И тут ее взгляд упал на стул у окна. На его спинке висел офицерский мундир. Анна подошла ближе. В комнате было сумрачно, но она разглядела, что это мундир, который сшили для Платона. Эти эполеты, галуны, позументы она выбирала лично. На сиденье лежали аккуратно сложенные рейтузы, рядом со стулом стояли сапоги — все сшитое по ее желанию и под ее присмотром. Анна растерянно глянула в сторону и заметила на столе какие-то предметы. Подошла. Рядышком лежали подаренные ею Платону знак ордена Святого Георгия, часы и пистолеты. Он вернул все, более того, Анна осталась ему должна. Ведь его часы и пистолеты разыграли в лотерею.
Анна обессилено опустилась на стул. Она поняла, что это означает…
В Петербурге мне пришлось задержаться. Во-первых, построить новый мундир вместо оставленного у Анны. Гвардейскому поручику явиться в Военное министерство в драном было бы верхом наглости. Разумеется, не следовало так демонстративно возвращать Анне ее подарки — мальчишество. Но это я понял погодя. В ту минуту мной руководили гнев и обида. Понятно, что не ждал поцелуев за свой поступок, но тыкать меня носом в происхождение? Подумаешь, голубая кровь!
С мундиром вышло на удивление быстро: портные Петербурга сидели без работы, поскольку большая часть офицеров пребыла в действующей армии. Сделали за пару дней — я приплатил за срочность, деньги-то есть. Заодно нашел ювелира, у которого приобрел знак ордена Святого Георгия — оказался в наличии. То ли заказчик не забрал, то ли заложил кто и не выкупил. Хотя драгоценного в ордене мало — серебро и эмаль. Так что через пару дней, весь из себя нарядный и сияющий, я отправился из гостиницы в Военное министерство. Почему из гостиницы? Подумав, я решил не ехать к Виллие. Не хотелось что-либо объяснять и выслушивать сочувственные слова. Выгнали, так выгнали. Не был аристократом, нечего и привыкать.
В Военном министерстве меня принял какой-то важный столоначальник. Не сразу. Для начала я объяснил встретившему меня служащему, по какому делу прибыл, и тот, уважительно глянув на кресты на моем мундире, отвел в нужный кабинет. Немолодой чиновник внимательно меня выслушал и удивленно поднял брови.
— Необычное дело, господин поручик! — сказал, покачав головой. — Знаете, что? Погодите здесь, я схожу, посоветуюсь. Чаю?
— Спасибо, недавно пил, — отказался я.
— Тогда ждите. Я скоро.
Он вышел, оставив меня в кабинете одного. На большом столе лежали бумаги, которые чиновник даже не подумал прибрать. Непуганые здесь люди: а вдруг я шпион и сейчас выведаю страшную тайну? Ха-ха.
Скучал я недолго. Чиновник, как и обещал, вернулся быстро.
— Его сиятельство военный министр примет вас, — сообщил с порога. — Прошу следовать за мной.
Сам военный министр? Какого-то поручика? Не фига себе! Это все равно, что в моем времени Шойгу пригласит к себе заглянувшего в министерство обороны лейтенанта. Ну, ну.
Аракчеев встретил меня любопытным взглядом. Выглядел граф весьма представительно и моложаво.
— Здравия желаю, ваше сиятельство! — приветствовал я его с порога. — Поручик гвардии Руцкий прибыл по вашему приказанию.
— Просьбе, господин поручик, просьбе, — улыбнулся Алексей Андреевич в ответ. — Захотел на вас посмотреть — уж, больно, любопытный случай — чтоб из гвардии просились в армию… такое редко бывает. Многие стремятся наоборот. Проходите, присаживайтесь! — он указал на стул.
Я подчинился.
— Когда были произведены в поручики? Списков с вашим именем в министерство не поступало.
— Вот! — я достал из предусмотрительно захваченной папки жалованную грамоту и, встав, положил ее перед Аракчеевым.
— Любопытно, — сказал граф, прочитав ее. — Отдельным именным указом государя… — он покрутил головой. — Могу узнать, за что?
— Отличился накануне битвы под Бородино, захватив у неприятеля четыре пушки и командира батареи.
— В представлении начальника штаба Второй армии такого не было, — сказал министр. — За дело у Семеновских флешей ваше имя в реляцию вписано, а насчет этого — нет. Прокофий Петрович заглянул в ваш формуляр, — кивнул на стоявшего рядом чиновника.
Глубоко копают. В чем меня подозревают?
— Хотите сказать, ваше сиятельство, что получил чин не по заслугам? — обиделся я.
— Упаси Боже! — покрутил он головой. — Кто я, чтобы оспаривать волю монарха? Но, согласитесь, любопытно. Еще два месяца тому вы были статским, да еще мещанином. Потом — сразу чин подпоручика, а теперь вот новый чин, да еще по гвардии. Никогда прежде не слышал о таком.
И вот что ему ответить? Отделаться ничего не значащими словами? Дескать, император так решил, а ваше дело исполнять? Но зачем настраивать против себя министра? Да и не за что. Вопреки тем потокам грязи, которые вылили на Аракчеева историки — особенно, советские, он сделал много полезного для России. Например, реформировал артиллерию, унифицировав калибры пушек и упорядочив структуру артиллерийских частей. Сам из бедных дворян, прошел все ступени службы. Печально известные военные поселения? Так их придумал Александр I, Аракчеев только проводил задуманное царем в жизнь. Но собак повесили на него.
— Если вы, ваше сиятельство, располагает временем, готов рассказать мою историю, — предложил я.
— Извольте! — кивнул он.
И я рассказал все — от момента обнаружения меня голым у дороги. Старался быть кратким, но все равно говорил долго. Слушали меня внимательно — как хозяин кабинета, так и стоявший рядом чиновник. В отдельные моменты Аракчеев удивленно качал головой.
— То же самое я поведал государю, — завершил я рассказ. — Его императорское величество вызвал меня из действующей армии для услуг по лекарской части. Каких, говорить не буду, это тайна. Но вовремя лечебных процедур государь попросил рассказать о пережитом, что я и сделал, как сейчас. Его императорское величество счел, что князь Багратион совершил ошибку, не представив меня к награде за дело с пушками, и исправил ее. Вот и все.
— Теперь понятно, — кивнул Аракчеев. — Кстати, господин поручик. Из действующей армии прислали образцы новых пуль для ружей. Очень хвалили их действие. Мы испытали их и нашли, что отзывы справедливы — пули летят заметно дальше и бьют сильнее. Мы уже наладили выделку пулелеек для них и скоро отправим первую партию в армию. В сопроводительных бумагах написано, что пули предложил какой-то лекарь Руцкий. Это вы?
— Да, ваше сиятельство, — подтвердил я.
— Тогда вам причитается орден, — улыбнулся Аракчеев. — Правда, вы настолько осыпаны наградами, да еще за столь короткое время, что неловко писать представление.
— Не пишите, — пожал я плечами. — Не за орден старался.
— Извините, но не правы, — покрутил головой министр. — Заслуга перед Отечеством непременно должна быть отмечена. Сделаем так. Направим пулелейки в войска, попросим командующих прислать отзывы после применения пуль в сражениях, а на их основе уже приготовим представление. Согласны?
— Так точно.
— А теперь вернемся к вашему прошению. Вы настаиваете на переводе вас в армию из гвардии? Я бы мог направить вас для дальнейшего прохождения службы в Лейб-гвардии Финляндский егерский полк. Он отличился в сражениях с неприятелем, но понес существенные потери. Большая убыль в офицерах. Георгиевского кавалера там примут с большой охотой. Можете рассчитывать на должность командира роты.
Нафига мне такое счастье? Ходить строем и стоять под картечью? По-другому не выйдет: такова местная тактика.
— Прошу направить меня к моим боевым товарищам, ваше сиятельство. Я сроднился с ними в сражениях.
— Воля ваша, — кивнул министр. — Что ж. Поздравляю с чином капитана, Платон Сергеевич! Порфирий Петрович поможет вам оформить необходимые бумаги, заодно внесут дополнения в ваш формуляр. Там многого нет, например, сведений о вашем участии в сражениях. Не задерживаю.
— Благодарю! — сказал, вскакивая.
— Удачи вам, господин капитан! Надеюсь, еще услышу о вас.
На том и расстались.
Глава 14
Из Петербурга мы с Пахомом отправились верхом. Нет, можно было получить предписание в Военном министерстве, погрузиться в казенную коляску и тащиться от одной станции к другой. Только это долго и мешкотно. Лошади на станции могут оказаться в разгоне или уставшие — жди, пока отдохнут. И не факт, что поедешь после. Подскачет некто, старше тебя чином, и заберет, а ты снова кукуй. Важных персон на дороге полно: война, курьеры и офицеры снуют между старой и новой столицей. В Москву, ясен пень, не заезжают, но до Твери, как минимум, едут. Так что нафиг.
Коней выбрал Пахом. Навестил чуть ли не всех лошадиных барышников Петербурга, посмотрел, приценился и привел меня на конюшню.
— Этих надо брать, — сказал, указав на двух гнедых кобылок и мерина соловой масти. — Лучше не найти.
— Неказистые какие, — почесал я в затылке.
— Зато крепкие и выносливые, — возразил Пахом. — Казачьи кони. Кобылки — трехлетки, к седлу приучены. Мерин постарше будет, но еще крепкий, в упряжке ходил. Под вьюк сгодится. Нам коляску брать не с руки.