Правда, в обратном действии, когда ты знаешь и должен указать проверяющему, кто ведёт контроль, приходится проявлять максимум внимания. В это время нет тех возможностей, что будут позже. Отсутствует мобильная связь, видеокамеры и прочие технические примочки. Надеяться нужно на свою память и умения. На них я и рассчитывал, прихватив на следующий день альбом.
Парковаться у дома мы не рискнули и выбрали площадку чуть в стороне. Илья обещал подавать сигналы, если из нужного подъезда будут выходить мужчины подходящего возраста. Позицию он занял за деревом так, чтобы несильно было заметно со стороны. Лето, пора отпусков. Не так много людей ходит на работу. Прождали мы до десяти утра и без нужного результата.
— Можно было сразу предположить, что если нет поблизости припаркованной «Волги», то её хозяин отсутствует, — логично рассудил Мишка.
— Или хозяин «Волги» проживает по другому адресу, или имеет гараж, — добавил я.
— Значит, ориентируемся на автомобиль. Ежедневные проверки. Пока в течение двух недель, — поставил задачу Илья.
— К бабушке в гости зайдёшь? — спросил я на обратном пути.
— Обязательно! — спохватился он. — Это вы меня своими делами отвлекли. Завтра же с утра и зайду. Ты предупреди её.
Отпуск прошёл безрезультатно. Выяснили, что квартира коммуналка. Соседка Александра Дмитриевича — одинокая женщина с ребёнком. Мы проверяли адрес утром и вечером. В первом случае высматривали подходящих по возрасту и комплекции мужчин, во втором ждали появления света в окне. Такое случилось, когда у меня оставалось всего три дня до начала работы.
— Как выйдешь на службу, напишешь заявление, подколешь документ от осведомителя и передашь дело по инстанции, — оговорил со мной порядок действий Илья.
Проследить за объектом получилось не сразу. Только задействовав два автомобиля, мы вычислили гараж. И уже от него в последний день моего отпуска повели подозреваемого. «Волга» была чёрная. Номер тот, что старушка записала. Мужчина внешне подходил под описание. Я его успел зарисовать несколько раз в разных ракурсах и подивился странному вкусу дам. Впрочем, им виднее. Предположил, что срабатывало всё в комплексе: уверенность, действительно отличная фигура, холёная морда и престижный автомобиль.
«Волга», за которой мы следили, двигалась в потоке машин всё дальше на запад столицы. Илья с каждой минутой становился всё более мрачным.
— Спорим, что он едет в МИД? — подал я голос.
— И спорить не буду, — сжал Илья крепче руль. — Телефон следователя у тебя есть? У МВД дело мы забираем. С утра приходишь на работу, заполняешь бумаги и садишься печатать всё что знаешь, а я смотаюсь за делом в милицию.
Понаблюдав за тем, как пристраивает свой транспорт объект слежки, мы не стали дальше мозолить глаза и развернулись в обратную сторону.
— У меня ведь ещё неделя отпуска, — озвучил Илья. — На море не съездил, на рыбалке не был, что за жизнь?
— Не прибедняйся. Если бы тебе всё было в тягость, давно бы перешёл в другое управление, — заметил я.
На самом деле немного развлечься днём возможность была. Мой день рождения мы отметили в ресторане «Прага». У меня в нём блат и каждая собака знает в лицо. Праздновали втроём: Михаил, Илья и я. В очередной раз я подивился ценам. При хорошей зарплате питаться в ресторанах недорого. Качество обслуживания, конечно, хромает, но в столице это не так заметно. К тому же меня знали и считали щедрым клиентом, не жмотом.
С домашними мой двадцать четвёртый день рождения отметил скромнее. С отцом съездили к бабушке, немного посидели за столом без деда. Он в последнее время из госпиталей не выбирается. Совсем плох стал. Для маман мои дни рождения очередной стресс и напоминание, что она не молодеет. Я не в обиде. Мне хватало поздравлений друзей. Жаль, в этом году не услышал их от Светки.
На даче мы с Ильёй побывали и даже провели там три дня (Мишка в это время следил за домом подозреваемого). Так что заявление Ильи, что он совсем не отдыхал летом, слегка преувеличены.
— А я ведь думал тебя на первое время в «портные» определить, — продолжил свои подколки Илья. — Поработал бы с полгодика «ножницами»…
— Ещё не поздно, — ответил я, ничуть не веря, что меня могли посадить на обработку прессы, вырезать из легальной периодики статьи. Какая-то часть аналитики, безусловно, использует и эти данные. Но у меня, похоже, собственное дело появилось.
Первый день на службе прошёл в беготне и суматохе. Личную печать для опечатывания сейфа и двери получить, кучу бланков заполнить, биографию (в который раз!) написать, с тем, что ознакомлен с правилами вплоть до схем пожарного выходов, расписаться. С биографией обычно случалось недопонимание со стороны тех, кто читал мой опус. Особенно тот момент, где я вставлял предложение: «В одиннадцать лет я стал членом Союза художников». Надеюсь, хоть здесь перепроверять и уточнять не станут, дядя Вова в курсе моей непростой биографии.
К обеду закончил бумажные дела и был сопровождён для ознакомления в столовую, где немного передохнул.
Вторую половину дня я уже работал в кабинете, куда меня определили. Напечатал на машинке (лента дрянь, нужно поменять) всё, что удалось нарыть по делу Романовой, собрал в папку имеющиеся документы, включая записку старушки, свои рисунки, и отправился на приём к генерал-майору. Звание у меня после выпуска — старший лейтенант. Да и не принято у молодых вот так просто к начальству заходить, но попросил секретаря доложить о себе.
— У Владимира Петровича в три часа встреча с подполковником Савельевым, — сообщили мне.
— Я по тому же делу, — показал папку в своей руке.
Секретарь ещё немного посомневался, но позвонил, и буквально сразу я получил разрешение зайти в кабинет.
— Сашка, я не понял! Думал, мы отметим, отпразднуем твоё вливание в наши ряды. А тут Илья что-то с утра наплёл, куда-то уехал, и у вас сразу дела образовались. В первый день работы? — не поверил он.
— Светку Романову помните?
— Убили её, я в курсе, — нахмурился Владимир Петрович.
Передав начальнику тощую папку, я начал вводить его в курс дела. На моих глазах из добродушного «дяди Вовы» Владимир Петрович превратился в генерала. Стал раздавать по телефону указания, спросил, подъехал ли Савельев, я так понял, что к моему сообщению он отнёсся на полном серьёзе. Владимир Петрович начал рассказывать мне все трудности сложившейся ситуации.
Оказывается, заводить дела и вообще как-то разрабатывать сотрудников МИДа разрешено только, имея неопровержимые доказательства, которые можно получить путём долгой и кропотливой работой. Причиной тому, что КГБ не могло взять «за жабры» любого из министерства, был Громыко. Андрей Андреевич, будучи министром иностранных дел, ревностно относился к своей вотчине.
— «В МИДе предателей нет и не может быть» — вот его слова, — процитировал Владимир Петрович министра.
Доказательства шпионской деятельности должны быть неопровержимыми. Мне вспомнилось, что именно на эти годы придётся большое число перебежчиков на Запад именно из МИДа. Не помнил я их. Всплывала в памяти фамилия не то Шевченко, не то кого-то с созвучной «украинской» фамилией, приближенного к Громыко.
Меня всегда удивляли книжные персонажи попаданцев, которые чётко и внятно могли перечислить подобных «героев». На самом деле нужно или интернет держать под рукой, или специально заучивать и зубрить, надеясь на то, что случится оказия перенестись в прошлое, а тут ты такой во всей красе и умный. При этом не забывать, что попаданцев может занести с одинаковым успехом во времена мамонтов, Петра I и так далее. Не факт, что вызубренные маньяки СССР пригодятся.
Не знаю, был ли настоящим шпионом этот Александр Дмитриевич или так совпало, и Светку не он отравил, разбираться всё равно нужно, но я такого шпиона не помнил.
Безусловно, известные и склоняемые всеми личности отложились в голове, но тоже без точных дат. Бывали, конечно, исключения. И только по той причине, что я когда-то изучал и читал интересную мне тему. К примеру, взрыв автобуса в 1971 году в Краснодаре. Кто помнит? А я помнил, потому что в детском саду был в группе мальчик (кажется, Коля), чья мама погибла в том автобусе. И в моей голове не сохранились бы эти данные, но меня потрясло больше всего, что уже через год у Коли была другая мама. В том возрасте мне казалось, что самое худшее, что могло случится в жизни у человека, — это смерть мамы, и другая женщина её не сможет заменить.
Спустя много лет взрыв автобуса если и вспоминали, то с излишними деталями. Автобус почему-то превратился в троллейбус и так далее. Я и сам забыл, какой именно вид транспорта взорвал шизофреник. И когда появилась возможность через интернет найти документы и фото, то почитал. Почитал и запомнил.
Отвлекусь немного от автобуса и того шизофреника и вернусь снова к детскому саду, где мне довелось провести время до поступления в школу. Дети в нём, как мне запомнилось, обычные, не то чтобы уж сильно баловались. Был там у нас в группе один шебутной мальчишка. Он был меньше всех по росту, этакий воробушек-забияка. Во время дневного сна вечно на что-то отвлекался, смеялся. Маленький, смешливый, мешал детям спать. В один из дней воспитательница, наорав на него, стащила с койки и поставила на подоконник. Затем она спустила с него трусы и выставила на всеобщее обозрение как нам, так и тем, кто мог видеть мальчишку со стороны улицы.
На рёв и причитания ребёнка женщина не велась. Проучив таким образом его и унизив (боюсь даже думать, какие комплексы он заимел в старшем возрасте), она спустя полчаса вернула его обратно. Позже, когда я уже учился в школе, узнал, что эта воспитательница стала заведующей детским садом, а затем заслуженным педагогом или типа того. М-да уж…
Но вернёмся к четырнадцатому июня 1971. Сдав всё что можно в универе досрочно, я купил билет на поезд и поехал в Краснодар, решив, что смогу провернуть операцию по предотвращению террориста тихо и без проблем.
Начнём с того, что я не знал, когда и на какой остановке гражданин Волынский сел в автобус. В интернете указывалось время взрыва 8:30. В районе восьми утра я стоял на остановке и тихо паниковал, думая о себе не самые лицеприятные вещи. Чего сам попёрся? Чего «в органы» не заявил? Наконец дождавшись нужного автобуса под номером один, я еле втиснулся в него и принялся оглядываться по сторонам.