С десяток чаек летели за плавсредством и Ольга успешно скормила им бублик. Я щёлкнул несколько кадров и почувствовал, что стала болеть голова. Ещё и запах от двигателя, который приводил в движение посудину, раздражал. К тому же скорость увеличилась.
— Ух! Ух! — восторгалась группа молодёжи, сидящая на сиденьях через проход.
У меня на каждый такой «ух» что-то нехорошо ёкало в районе горла. А потом я почувствовал тошноту. Отчего-то амплитуда скачков по волнам стала казаться сильнее. Какие три балла, да тут все девять! Вон как брызги летят! Эти экскурсоводы совсем с головой не дружат? Кто им позволил народ в бушующее море вывозить?
— Саша, пусти! — неожиданно сорвалась с места Ольга и, переступив через его ноги, кинулась к бортику. Звук, издаваемый девушкой, был более чем понятный.
Наверное, ещё минут пять я стеснялся последовать её примеру. Но тут кого-то стошнило с верхней палубы. Нас обдало своеобразным душем из морских брызг и… того самого, и я вывалил обед за борт.
Наша компания разделилась. Теперь мы не сидели дружно на одной скамье, а каждый отыскал для себя свободное место у бортика. Другие пассажиры тоже довольно быстро перераспределились. Те, кто не ощущал морской болезни, ушли на нос, заверяя, что там не так сильно качает. Всё может быть, но носу окна застеклённые, а мне сподручнее, когда открытый бортик рядом.
К тому моменту, как посудина развернулась и взяла курс на Сочи, мой объект наблюдения лежал пластом на скамье, судорожно подрагивая всем телом. Еды и жидкости в наших организмах не осталось, а спазмы продолжались. Мы здесь не помрём? А то меня генерал убьёт, если с Тригоном что-то случится.
Швартовку я помнил смутно. Втроём мы, шатаясь, вышли на пирс и стояли некоторое время, покачиваясь рядом с такими же бедолагами.
— Жалобу на них нужно написать, — выдала оригинальную мысль Ольга.
— Нас предупреждали о волнах, — напомнил я. — Сами согласились.
— У пирса не такие сильные волны, — прошептал Александр.
— Нужно воды попить, — сообщил я. — У нас сейчас обезвоживание.
Возле уличного фонтанчика мы надолго задержались. Пили, умывались, снова пили. Ольга сообщила, что лучше не оглядываться и на море не смотреть, иначе начинает тошнить даже на расстоянии.
Представляете, каким меня сине-зелёным застал сосед по комнате? Всполошился, заволновался. Успокоил его тем, что всё нормально. Объект цел, невредим и имеет чистый желудок.
Глава 11
В Москву я улетал на день раньше Тригона. Свою задачу я выполнил, проследил, познакомился. Дальше его поведут без меня. В целом отдохнул неплохо, пора и на работу. Это Саша Увахин мог позволить себе длинные каникулы. К слову, второй паспорт мне изготовили почти сразу, как я приступил к работе в КГБ. Вопросов ни у кого не возникло. По деятельности службы некоторые комитетчики имеют удостоверения разных служб. Про загранпаспорта я вообще молчу.
На самом деле, как и где изготовлялась подобная полиграфия в КГБ, я не был в курсе. Это в прошлой жизни пришлось столкнуться с работой специалистов РЦ. Если иностранец терял паспорт, то его «находили» и возвращали владельцу в очень редких случаях. Подобного рода документы всегда пересылают по инстанции. У экспертов должны быть самые свежие сведения об изменениях секретных отметок в паспортах, штампах виз и прочих нюансах. Иностранец, к примеру из ГДР, мог потерять документ где-нибудь в Крыму, а отсылали паспорт секретной почтой в разведцентр того округа, чьи специалисты курировали данную страну. Многое, конечно, ГРУ оставляло у себя в Москве, но и окружным РЦ перепадало.
Естественно, госструктуры не только в СССР, но и в других странах занимались подделкой удостоверений личности. Всё делалось на высочайшем уровне. Не кустарно сляпанный документ на коленке, а профессиональная работа. Печати и штампы отливались неотличимые от оригинала.
Мой же паспорт на Увахина был самый что ни на есть настоящий. Правда, постоянно иметь при себе я его не мог и сдал вместе с отчётом после завершения задания.
С Ильёй созвонился сразу, как вернулся. Искренне порадовался рождению его сына, пообещал зайти в выходные дни отметить это событие.
— Жду на работе. Много чего интересного случилось, — ответил он на мои поздравления.
Отчего-то я подумал, что это касается обыска, устроенного в квартире Тригона. Как потом оказалось, информацией следственное управление не поделилось. Что и как нашли, прошло мимо нас.
Илья радовался тому, что арестовали Бирюкова, того маньяка, который младенцев воровал. Из плохого — взяли мужчину после совершённого первого убийства. Доказательств, видите ли, недостаточно! А то я не в курсе, как эти доказательства в милиции добывают. Если бы захотели, то за сутки получили бы чистосердечное признание.
— Людмилу застращал, — рассказывал Илья. — Она над Антоном трясётся. Гулять с коляской ходят вдвоём с тёщей. Та отпуск взяла на первое время, чтобы помогать.
— Маньяка арестовали, больше таких не припомню, — постарался я успокоить Илью. — По другим нашим делам есть подвижки?
— Какие подвижки? — отмахнулся мой начальник. — Ты чего волосы не перекрасил? Зайди вечером обязательно в парикмахерскую и иди, телетайпные ленты разбирай. Там для тебя по приказу товарища генерала копии сложили.
Полистал я документы без особого энтузиазма. Мысли были о другом. После вообще убрал все статьи и принялся печатать для Владимира Петровича своё «озарение» по сети магазинов «Океан». Изложил только те факты, которые легко проверялись.
«На рыболовецких судах в море во время качки получить точный вес тары с рыбой невозможно». Написав эту фразу, я невольно передёрнул плечами, вспомнив экскурсию на прогулочном катере. После нам сообщили, что на момент возвращения к берегу катера волны были уже четыре балла. Но даже при меньшей качке точно до грамма взвесить рыбу не получится. По этой причине рыбаки всегда накидывают в ящики несколько лишних килограммов, чтобы не было недостачи.
Те, кто принимает товар, бдительно следит за этим. И излишки получаются солидные, до сотни килограммов с каждого улова. А это неучтённые деньги и возможности совершать махинации. Без фамилий, но достаточно подробно я расписал схему и то, что главные устроители этой аферы активно скупают валюту.
— Что же ты всё таким озаряешься, что нам не по профилю? — поворчал немного Владимир Петрович и забрал листки.
Это я ему ещё про Рашидова и хлопок не написал. Действительно не по теме того, чем должно заниматься 2-е управление. И вернул генералу вопрос о Тригоне. Этот как раз-таки должен проходить полностью по нашему управлению, а все наработки отдали следователям.
— И без тебя есть кому заниматься этим делом, — осадил меня генерал.
Примерно я так и подумал. По оговоркам и тому, что происходило вокруг Тригона, стало понятно, что доказательства шпионской деятельности имеются косвенные, но генералы надеются получить из него двойного агента. Будем надеяться, что всё сложится удачно.
В гости к семейству Савельевых я отправился, предварительно посетив «Берёзку», чтобы прикупить для мелкого Антона дефицит. На самом деле хотел вначале в «Детский мир» сходить. Попутно вспомнил, что осведомителей нужно навещать и не давать забывать о себе. Осведомители требуют заботы и постоянного внимания.
Завернул я в знакомую комиссионку, чтобы напомнить о себе замдиректору, и никак не ожидал, что он проявит гражданскую сознательность.
— Геннадий Павлович, не соскучились? — радостно поприветствовал я Тулина. — Как дела, как здоровье?
— Вашими молитвами, — процедил он сквозь зубы.
— Надеюсь, документики написали?
— Подготовил, — ответил мужчина, чем меня сильно удивил.
И что мы имеем? «Гражданка Увахина принесла восьмого числа на комиссию новые импортные туфли, предположительно приобретённые в „Берёзке“». Нет, ну что за дрянь! Это я про маман. Ни страха, ни совести. Пора применять более жёсткие меры. Тулина я поблагодарил и помчался домой. Родительницу не застал, а отца ввёл в курс дела. После мы с ним на пару устроили шмон в квартире. К тому времени, как подъехал по моей просьбе Илья, перевернули вверх дном шкаф в спальне и секретер. Чеков нашлось на семьсот рублей. Плюс новые вещи в упаковках: колготки женские, нижнее бельё, несколько блузок и джинсы.
Илье я кратко обрисовал ситуацию, показал документ от осведомителя и попросил помощи.
В этот раз прессовали маман по полной программе. Илья своей корочкой кэгэбэшника помахал (меня по-прежнему не светили), затем друг перечислил номера статей, которые положены за спекуляцию и незаконную покупку чеков. Маман рыдала, клялась и божилась, что никогда больше, и так далее. Не уверен, что никогда, но присматривать за ней буду. Чеки изъял в свою пользу, за моральные, так сказать, издержки.
Вот с ними и сходил в «Берёзку», закупив для Антошки почти на двести рублей разных приятных мелочей и одёжку на вырост, не забыв и про Игоря. Людмила ахнула, всплеснула руками, когда распаковала всё, что я принёс. Илья хмыкнул и потащил показывать своего «богатыря».
— Мелкий совсем, — пожаловался мне Игорёк. — Я ему буквы показывал, а он даже не разговаривает.
— Ничего, вырастет. Посмотри, какой у него папа! Будет и у тебя большой брат, — приободрил я мальчишку.
Посидели немного, отметили рождение нового человека. Снова поздравил Илью, да и вернулся домой. С нашей службой лучше иметь по утрам светлую голову. Хотя меня давно ни на какие авральные дела не срывали. И только-только так решил, как меня вызвали на работу.
— Петров, машину за тобой послали. Срочно в управление! — разбудил меня звонок от Владимира Петровича.
Собрался я без вопросов и вскоре мчался на служебной «Волге» в сторону Лубянки.
— Наш художник и аналитик, — представил меня неким товарищам Владимир Петрович. — Тригона он рисовал не один раз, к тому же лично общался.
— Значит так, товарищ капитан, — кивнул мне на место за столом один из начальников, — в ходе операции и ареста гражданина Огородника произошло ЧП. Он успел проглотить капсулу с ядом и умер в реанимации.