– Ну что? – шепотом спросил Никита. – Жить буду?
– Будешь. – Баба Сима отодвинула блюдце. В отличие от Никиты она не улыбалась. Наоборот, Эльзе показалось, что ее настроение резко испортилось. – Ладно, – сказала она после недолгой паузы, – мы тут с Эльзой собрали кое-что. Помоги-ка отнести.
Чтобы отнести все то, что собрала баба Сима, им пришлось сделать несколько ходок. Напоследок она сунула в руки Эльзе плетеную корзину, наполненную пластмассовыми судочками и пакетами.
– Еда. На первое время. Вам же сегодня не до готовки, у вас же сегодня свадьба. – Сказала и как-то так посмотрела на Никиту, что тот вдруг покраснел. Или Эльзе это просто показалось. – Ты мне девочку не обижай, – сказала, понизив голос почти до шепота. – Ей уже и так досталось.
– Не буду, – пообещал Никита, и Эльза знала, что он не соврал. Вот только на душе все равно отчего-то было неспокойно.
– Интересная какая бабулька! – сказал Никита, когда они остались одни в своей квартире. – Мне кажется, ты ей нравишься.
– Мы с ней почти незнакомы. – Эльза принялась разбирать корзинку. Стола на кухне не было, поэтому судки и пакеты она выложила прямо на подоконник, а пока выкладывала, подумала: «Хорошо, что зима. Продукты пока можно хранить на балконе». – Просто встречались на лестнице, и все. Я даже не знала, что она такая. – Из бумажного пакета торчал край багетной булки, и Эльза не удержалась, откусила. – Знаешь, она ведь хотела меня к себе забрать. В тот самый день, когда мы с тобой… – булка была хрустящей и очень вкусной, – в тот день, когда мы снова встретились.
– Тебе не нужно мыкаться по соседям, Эльза! – Никита внес с кухню два венских стула. – У тебя есть своя квартира. У тебя есть квартира, и ты здесь единственная хозяйка! – На один из стульев он поставил свою спортивную сумку, порылся в ней несколько мгновений, вытащил бутылку шампанского, встряхнул. – Будем отмечать!
Отмечали в гостиной. Надувной матрас застелили подаренным бабой Симой клетчатым пледом, вместо стола сервировали венские стулья. Белые розы Эльза поставила в изголовье. Вазы не нашлось, зато на балконе нашлась трехлитровая банка. Получилось креативно. По крайней мере, так сказал Никита. А у самой Эльзы просто не находилось слов.
– Не переживай, Элли! – Никита разлил шампанское по чашкам, выложил на блюдце тонко нарезанные кусочки колбасы и сыра. – Барахло – дело наживное! Все у нас будет. Послезавтра я получу зарплату. Что купим в первую очередь: стол или шкаф? Если по объявлению, то получится вполне бюджетно.
– Кресло-кровать, – сказала Эльза, нюхая шампанское. В носу щекотало от колючих пузырьков, и она чихнула.
– Зачем нам кресло-кровать? – спросил Никита, глядя на нее поверх своей чашки.
– Чтобы спать.
– Ну, что же, все логично! – Он отсалютовал ей своей чашкой. – За нас, Эльза!
– За нас, Никита!
До самой ночи они пили шампанское, закусывали его бутербродами и печеньем бабы Симы и строили планы на будущее. Планы получались грандиозные! По крайней мере, у Никиты. Он собирался взять еще дежурств, на сей раз не на «Скорой», а в больнице. Эльза решила, что тоже возьмет. В конце концов, в отличие от Никиты, ей не нужно после ночных смен ходить еще и на учебу. Она так и сказала тоном, не терпящим возражений, а Никита лишь усмехнулся в ответ.
– Разберемся! – сказал он, падая на спину и закидывая руки за голову. – Мы со всем разберемся, Элли!
Эльза спала. Это было не тяжелое наркотическое забытье, а самый обычный сон. Кажется, она даже улыбалась. Кошка улеглась рядом, обхватила лапами Эльзину руку, на Никиту посматривала с недоверием.
Он уселся в кресло, вытянул перед собой ноги. Несмотря на тяжелый день и веселую ночь, сон не шел. Ему нужно было подумать. Подумать и над тем, что случилось с Эльзой за годы его отсутствия, и над тем, как им теперь жить дальше. А еще про чумного доктора, или кого он там видел за окном. Кого-то определенно видел. Или что-то?
Вот такая формулировка вопроса ему совсем не понравилась. Человек за окном был реальным, точно таким же реальным, как птицы. Человек реальный, птицы реальные, вот только ситуация с их участием виделась какой-то совсем нереальной, попахивала чем-то библейским. А Никита, как убежденный агностик, от всего библейского был очень далек.
– Разберемся, – сказал он шепотом кошке, и та мурлыкнула в ответ. Удивительное дело!
Кстати, кошка тоже удивительная. Ладно, про собачью преданность и в кино показывали, и в книжках писали, но чтобы про кошачью… И вообще, сколько в ней веса? Килограмма два с половиной, такая же худая и изможденная, как хозяйка, а при этом какая силища! Тридцать две птички уложить – это не всякому тигру по плечу, а у кошки Зены получилось.
Никита встал, прихватил с кухни хозяйственные перчатки, взял стоящий у двери мусорный мешок, вышел на веранду, включил свет. Снаружи уже забрезжил рассвет, но естественного освещения было еще мало, чтобы разглядеть в деталях то, что он планировал разглядеть. После грозы воздух пах свежестью, мокрой землей и немного озоном. Красота! Была бы красота, если бы вокруг дома не валялись трупы мертвых птиц.
Никита высыпал содержимое мешка на пол, присел на корточки, приступил к изучению и сортировке. Много времени это не заняло, в результате его изысканий на полу образовалось две кучи, одна маленькая, и одна большая. В маленькой куче лежало девять птиц с очевидными физическими повреждениями, свернутыми шеями и следами от кошачьих зубов, а вот остальные двадцать две пташки на первый взгляд казались целыми и невредимыми, просто мертвыми. Или не совсем невредимыми? При ближайшем рассмотрении Никита обнаружил засохшую кровь возле глаз и клювов. Врач внутри его тут же забил тревогу, принялся вспоминать, могут ли птицы быть переносчиками геморрагических лихорадок. В теории выходило, что могут, но только переносчиками, а тут вроде как клинические проявления болезни. Короче, дело ясное, что дело темное и требует углубленного изучения, лучше бы микробиологического. И вирус бешенства тоже не стоит сбрасывать со счетов. Вот об этом позаботиться нужно будет в первую очередь, пока у них с Эльзой еще есть возможность привиться.
Никита сгреб птиц обратно в мешок, спрыгнул с крыльца на землю, обошел дом по периметру. Больше всего его интересовало то место, где он видел «чумного доктора». Земля мягкая, влажная после дождя, на ней должны остаться следы.
Вот только не было следов. Никаких человеческих следов, одна лишь россыпь птичьих перьев. Словно бы в этом самом месте ощипали несколько десятков несчастных птичек. Причем птичек разных видов, если судить по перьям. Неожиданно и довольно странно. Утром, когда рассветет окончательно, надо будет проверить землю под забором. Ведь как-то же «чумной доктор» попал на участок. Не по воздуху же…
Под окнами Никита нашел еще с дюжину мертвых птичьих тел. С этими все было ясно: они бились о стекло до тех пор, пока не расшиблись насмерть.
Бешенство… Елки-палки, очень похоже на бешенство… И раны от птичьих когтей и клювов тут же предательски зачесались, и внутри стало как-то холодно и щекотно от недобрых предчувствий.
Дожидаться, пока рассветет окончательно, Никита не стал, тут же позвонил Никопольскому.
– У аппарата, – послышался в трубке неожиданно бодрый голос, словно адвокат не спал в такую-то рань, а ждал Никитиного звонка. – Слушаю вас внимательно, господин Быстров.
– У нас форс-мажор. – Здороваться Никита не стал, сразу же перешел к делу. – Мне срочно нужно в город.
– Что-то с Эльзой? – В голосе Никопольского послышалось волнение.
– С Эльзой все в порядке. – Ну, скажем, далеко не все и далеко не в порядке, но речь сейчас не о том. – Этой ночью мы подверглись странному нападению.
– Конкретизируйте.
– Птицы. На дом напали птицы. Почти пять десятков. Я сейчас как раз занят уборкой их трупов.
– Птицы? – Казалось, Никопольский не удивился. Еще одна странность в копилку странностей. – Только птицы?
– А вам мало? – Никита прижал телефон плечом, забросил в мусорный мешок последнее тельце. – Эти птички вели себя очень необычно. Ничего подобного я раньше не видел. Черт, да я даже не слышал о таком! – Он завязал мешок на узел. – У меня есть кое-какие опасения, нужно провести аутопсию.
– Птиц?
– Ну, мы с Эльзой пока еще, слава богу, живы. Так что да, птиц.
– Вы хотите, чтобы я организовал аутопсию ваших птиц? – Никопольский не иронизировал, Никопольский просчитывал варианты.
– Нет, я хочу, чтобы вы присмотрели за Эльзой, пока я съезжу в город и все решу. Если птички бешеные…
– Они не бешеные, господин Быстров.
– Мне бы вашу уверенность, господин Никопольский. Так вы приедете?
– Буду через полчаса. Как себя чувствует Эльза?
– У нее абстинентный синдром. Как думаете, как она должна себя чувствовать?
– Эльза очень необычная пациентка, и ваш рассказ – еще одно тому подтверждение. На кого нападали птицы?
– На нас… – Никита застыл с мешком в руке. – Хотя постойте, птицы рвались к Эльзе. Мы с Зеной просто пытались ее защитить и попали под раздачу.
– С Зеной?..
– Кошкой. Эльзину кошку зовут Зена.
– Давно?
– С сегодняшнего дня.
Необычный у них получался разговор. Вроде бы и серьезный, но в то же время какой-то сюрреалистичный. И главное, Никопольский не удивлялся!
– Ждите. Я скоро приеду. – И в трубке воцарилась тишина.
Ждать Никопольского Никита решил в доме, опасался, что Эльза может проснуться в его отсутствие.
Не проснулась. Только кошка Зена посмотрела на него своими зелеными глазищами, почти такими же зелеными, как у Эльзы, мурлыкнула уже как-то по-свойски, типа, не бойся, человек, все под контролем. Ну, а раз все под контролем, то можно выпить кофе. Потому что день его ждет долгий и волнительный, возможно, полный открытий чудных.
Никопольский приехал, как и обещал, ровно через полчаса. Его черный «Мерседес» почти бесшумно, крадучись вполз на участок. Вот только сразу в дом адвокат не пошел, обошел его по периметру, осмотрел окровавленные окна, внимательно изучил землю под ними.