– Рассказывай, Соня. Расскажи все, что ты знаешь.
Какое-то время она шла молча, наверное, собиралась с мыслями, а когда наконец заговорила, голос ее звучал твердо:
– Нас разбудила тетя Шура, сказала, что нужно срочно уходить, что в усадьбе случился пожар и вообще творится что-то страшное. Это же дядя Гриша ее предупредил, да?
Сева молча кивнул. Соня тоже кивнула.
– Я так и подумала. Тетя Шура ничего толком не объяснила. Я спросила, где Ольга Владимировна и Таня, а она только рукой махнула. Мы решили, что они ушли без нас. В деревню. А сами мы в деревню не пошли, потому что никого мы там не знаем. Понимаете?
Они ничего не ответили. На лице Севы играли желваки, он хотел знать, что с Танькой, но боялся спросить.
– Мы решили идти в город. Так нам показалось правильно.
– Соня, расскажи про фон Клейста! – не выдержал Сева, а потом добавил чуть спокойнее: – Пожалуйста.
– Он мертв, – скала Соня. – Он мертв, я точно это знаю.
– Как он умер?
– Подорвался. – Соня словно бы разговаривала сама с собой, ни на кого не смотрела. – Он подорвался в своей машине. Сработала бомба. – Она перешла на шепот, как будто кто-то другой мог подслушать их разговор.
– Подорвался… – Митяй думал, что уже видел Севу всяким. Оказывается, ошибался… Сева выглядел так, будто только что сам превратился в упыря. Бескровная кожа, черные дыры зрачков, бессмысленный взгляд.
– Погоди! – Митяй решил вмешаться. Ему показалось, что это очень важно – взять на себя разговор с Соней. Сева не справится, Сева уже умер там… в машине фон Клейста. – Погоди, погоди! Давай-ка по порядку! Откуда ты знаешь, что он подорвался? Кто его подорвал?
Про Таньку пока лучше не спрашивать, Таньки там вообще могло не быть. Мало ли…
– Вы услышали взрыв?
– Нет, мы увидели пожар. – Соня куталась в пальтецо, но зубы ее больше не выбивали чечетку. – Мы боялись идти по дороге, поэтому шли по лесу, но дорогу держали в поле зрения, чтобы не заблудиться в темноте. Было темно…
– Хорошо, было темно, вы шли по лесу, – поддержал ее Митяй. – И что?
– И увидели зарево. Впереди что-то горело. Тетя Шура хотела обойти это место стороной, чтобы не приближаться, но я решила, что нужно посмотреть.
Упертая какая девчонка! Посмотреть она решила. Сам бы Митяй тоже посмотрел. Как мимо такого пройти?
– Это была машина фон Клейста.
– Откуда ты знаешь, что это была его машина? – заговорил Сева не своим, каким-то постаревшим голосом.
– Потому что это была его машина! – Соня снова перешла на крик, и Митяй предупреждающе дернул ее за рукав пальто.
– В ней были… – Сева осекся. – В ней кто-то был?
– Я не знаю, – сказала Соня шепотом. – Я думаю, там был фон Клейст. Подойти близко не получалось от жара, но мне кажется, я видела внутри какой-то силуэт.
– Силуэт или силуэты?! – Теперь уже Сева сорвался на крик.
– Я не знаю. – Соня поежилась. – Мне кажется, что там кто-то был в огне, но тетя Шура не позволила нам подойти ближе. Она сказала – собаке собачья смерть! И я с ней согласилась! Мы все с ней согласились! Я думаю, там были двое. Пусть бы их там было двое!
– Замолчи! – рявкнул Сева, и Соня испуганно вздрогнула, посмотрела вопросительно сначала на Севу, потом на Митяя, спросила, ни к кому из них конкретно не обращаясь:
– Что происходит? Что вообще здесь происходит? В усадьбе случилось что-то страшное. Тетя Шура не дала нам ни секунды лишнего времени. Мы видели, как горит часовня. Мне кажется, я слышала музыку, но не видела ни единого человека. Почему никто не тушил пожар? На Гремучий ручей напали партизаны? Ведь так?
– Ты в порядке, блондинчик? – Спросить нужно было как-то по-другому и другим тоном, но по-другому Митяй не умел.
Сева ничего не ответил, он стоял недвижимый, взгляд его уставился в одну точку. Митяй понимал, почему. Ему и самому было жаль Таньку. Вот до слез жаль! Беда в том, что плакать он разучился. И вообще, думать нужно о живых, а не о мертвых. Вот батя его живой. Пока… Но на всякий случай он попробовал быть обычным добрым человеком, поэтому сказал успокаивающе:
– А вдруг это была не его машина. Мало ли таких машин у фрицев.
Не получилось успокоить, даже крупицы надежды дать не получилось. Все испортила Соня.
– Это была его машина! – сказала она упрямо.
– Откуда тебе знать, если ты ничего не разглядела? – Митяй начинал злиться. В кои-то веки он попробовал быть хорошим, и вот ему мешают творить добро. – Почему ты в этом так уверена?
– Тетя Шура так сказала. – Обеими руками Соня вцепилась в автомат, взгляд у нее был решительный. Казалось, сейчас ее уже ничем не напугать.
– А твоей тете Шуре откуда это знать? Тоже еще нашлась специалистка!
– Она знала! – Соня больше не смотрела на него, она смотрела на Севу. Приблизиться не пыталась, но смотрела очень внимательно. – Она знала, что там взрывчатка, в его машине.
– Откуда? – На мгновение в пустом Севином взгляде мелькнула искра. – Откуда она могла знать?
– Ей рассказал тот, кто это сделал. Вот откуда!
– Батя? – спросил Митяй. Его батя такой – он и бомбу может под фашистского ублюдка подложить, и мир с ног на голову перевернуть, чтобы его найти.
– Нет. – Соня посмотрела на него с легким удивлением. – Это Ефим, шофер из города. Ты его не знаешь, а Сева знает. Он был из подполья, задание у него было такое – подорвать фон Клейста с бургомистром. Сначала он хотел подложить бомбу в доме, чтобы наверняка, но тетя Шура сказала, что в доме всегда есть кто-то, кроме немцев. То мы с Таней, то ее бабушка. А Ефим он не такой, он не мог рисковать мирными людьми.
– И он подложил бомбу в машину фон Клейста, – сказал Митяй с кривой ухмылкой.
– Фон Клейст должен был лично отвезти бургомистра на вокзал в город. Когда в усадьбе начался пожар, Ефим решил, что нужно действовать и подложил взрывчатку. Чтобы эти гады не сбежали, не ушли от наказания! Я надеюсь, что они там все сдохли в этой машине: и фон Клейст, и его сестра-ведьма, и бургомистр! И я не понимаю тебя Сева! Ты же тоже всегда этого хотел! Что изменилось теперь?
Митяй знал, что изменилось. В машине фон Клейста были двое: он сам и Танька. Бургомистром закусила перед смертью старая упыриха. Или Горыныч. Плевать! Фрицев не жалко, жалко Таньку. А еще, как ни странно, блондинчика. Что у них там было с Танькой? Было ли вообще хоть что-то? Какие могут быть амуры во время войны?!
– Ты как? – Он снова посмотрел на Севу, тот молча кивнул в ответ. Молодец, держится, хоть и видно, что хочет завыть. Или начать палить из автомата. Или и то, и другое. Митяй бы именно так и поступил, если бы с его батей что-нибудь случилось.
– Держись, – сказал он шепотом, чтобы Соня не слышала. – Мы за нее отомстим всем этим гадам.
Сева снова молча кивнул, и сразу стало ясно – этот будет мстить. В будущем пускай, но сейчас его нужно отвлечь, переключить на что-то другое. Ну, хотя бы попытаться.
– Откуда ваша тетя Шура узнала про бомбу? – спросил он Соню.
– От Ефима, я же уже говорила. Ефим нас встретил за территорией усадьбы. Он специально там караулил. Тетя Шура ему сказала, что дядя Гриша… что твой отец велел нам всем уносить из усадьбы ноги.
– И Ефим пошел с вами?
– Да. У него было оружие, а у нас не было ничего. Он сказал, что поможет нам добраться до города. А заодно он хотел убедиться, что у него все получилось. Он видел, как из ворот выезжала машина фон Клейста.
– Убедился? – своим новым неживым голосом спросил Сева.
– Ну… – Соня пожала плечами. Не легкомысленно, а равнодушно. Отныне ее перестала волновать судьба какого-то фашиста. – Я уже говорила, там все горело внутри. И вообще, – она замолчала, как будто что-то вспоминая, – она не прямо на дороге горела, а в подлеске. Я еще подумала, что ее взрывом отбросило, а Ефим сказал, что взрыв тут ни при чем, что тот, кто сидел за рулем, не справился с управлением. Торопились фрицы сбежать! Так торопились, что слетели с дороги. Не важно! – Она дернула плечом. – Теперь не важно! Они наказаны. Надеюсь, что и старуха тоже. Фон Клейст бы ее не бросил, правда, Сева?
Сева ничего не ответил. Он шел вперед, и шаг его делался все быстрее и быстрее. Если не уймется, им с Соней скоро придется бежать за ним бегом.
– Он точно сдох в этой машине! – вдруг сказала Соня очень громко и очень зло. – Сдох! Иначе они бы не прислали этих… карателей! А они прислали! Понимаете?! До города мы ведь так и не дошли. На дороге выставили патрули. И лес начали прочесывать. Так сказал Ефим, он выходил вперед, в разведку. Пришлось разворачиваться.
– Вы пошли в Видово? – догадался Митяй, догоняя Севу и шагая теперь с ним в ногу. – Вы пошли в Видово и попросили помощи у кого-то из местных, да?
– У Зосимовича. Это врач.
– Я знаю, кто такой Зосимович, можешь не объяснять.
– Ну да, ты же, получается, сам местный. – Она бросила на Митяя быстрый взгляд, а потом вдруг испуганно вздрогнула, зажала ладошкой рот. Вспомнила. Про мамку его вспомнила, по всему видать. Вот и прикусила язык.
– Это же твоя мама… – Не прикусила…
– Хватит.
– А ты тот парень, который пропал. – Такую разве заставишь замолчать. – Мне тетя Шура все по пути рассказала.
– Так уж и все? – усмехнулся Митяй. – А про упырей она тебе тоже рассказала?
– Что? – на Сонином лице отразилось недоумение. Он недоумения этого легче не стало, наоборот – сделалось тошно. – Скоро сама все поймешь.
Хотелось добавить: «Когда увидишь Горыныча». Но удержался.
Он удержался, а вот Соню словно прорвало. Она вдруг расплакалась. Она брела, утирая рукавом слезы, не глядя ни по сторонам, ни себе под ноги. Еще упадет, чего доброго. Чтобы не упала, Митяй взял ее под руку. Исключительно из-за этого! С Севы сейчас помощник был никакой. Севе самому сейчас была нужна помощь, но Митяй верил, что он справится. Сам Митяй же как-то справлялся.
– А в Видово вас накрыла облава? – спросил он лишь затем, чтобы не идти в гнетущей тишине.