– Совершенно верно. – Влас Петрович кивнул. – Григорий и ребята были в Гремучем ручье, когда вся эта чертовщина началась. Они все видели своими собственными глазами. Ирма фон Клейст мертва. Так ведь, Гриня?
Стелла бросила на дядю Гришу быстрый взгляд, во взгляде этом проскользнуло какое-то веселое изумление.
– И теперь остался только один главный упырь? Правильно я вас понимаю? Отто фон Клейст плодит вурдалаков ради собственного развлечения?
– Отто фон Клейст слишком осторожен, чтобы привлекать внимание к своей персоне, – Влас Петрович покачал головой.
– Тогда что-то не сходится! – Глаза Стеллы горели лихорадочным огнем. Выглядела она так, словно бы была слегка во хмелю.
– Что не сходится? – спросил Головин.
– Если Отто фон Клейст осторожен, а вся его родня упокоилась, то, получается, что есть еще кто-то, еще один упырь.
– Нет, – как-то слишком поспешно ответил Влас Петрович. – Больше никого не должно быть. Насколько я понимаю, там очень сложный механизм… обращения.
– Провернуть этот трюк с обращением получилось впервые за столетия, – поддержал его дядя Гриша. – Это как-то связано с Гремучей лощиной. Есть в здешних местах какая-то особенная сила.
– Для упырей?
– Для разных необычных… тварей.
– А я знаю, мне рассказывала Зиночка. В детстве она жила в этой вашей деревне, в Видове. Детей не пускали в усадьбу, но разве же Зиночке можно что-то запретить?
– Зиночке нельзя, – подтвердил Влас Петрович и поскреб свой уже поросший щетиной подбородок.
– Так вот, она рассказывала, что слышала там, на дне лощины, какой-то странный звук, говорила, что кости от него вибрировали… – Стелла покосилась на череп Клауса. – Уберите это, пожалуйста, я уже удовлетворила свое любопытство.
Головин сунул череп обратно в вещмешок.
– И, когда выйдет из ванной Соня, обязательно надо помыть руки, – сказала Стелла задумчиво. – Неизвестно какая тут может быть зараза.
– Он уже не заразен, – заверил ее дядя Гриша, но Стелла осталась непреклонна. Она не стала дожидаться Сони, ухватила Власа Петровича за рукав, потащила мыть руки на кухню.
– Ну что ты видел? – тут же спросил Сева у Митяя. – Она жива?
– Жива. – Митяй кивнул. – Штольц колет ей лекарства, чтобы она все время спала, и выкачивает кровь.
– Вампиры не могут пить кровь мертворожденных, – сказал дядя Гриша задумчиво. – Она для них смертельное искушение и смертельный яд.
Сева хотел было спросить, что за мертворожденные, но Митяй его опередил:
– Наверное, чтобы не было искушения, ее и держат в ящике. Ящике из бронированного стекла.
– Кого? – Они не заметили, как вернулись Стелла и Влас Петрович.
– Танюшку, – сказал Митяй мрачно. – Фон Клейст держит ее в Гремучем ручье в таком похожем на стеклянный гроб ящике.
– Ты знаешь, где именно? – спросил Влас Петрович.
– Почему в ящике? – спросила Стелла.
– Мне кажется, это в подземелье, в той самой лаборатории под сгоревшей часовней. – Митяй, похоже, решил отвечать только Головину.
– Почему стекло бронированное? – спросил Сева. У него было с десяток вопросов, но именно этот сейчас казался самым важным.
– Потому что она однажды почти проснулась, еще до того, как ее гроб накрыли той крышкой. – Митяй говорил и в остервенении скреб запястье, словно след от упыриного укуса нестерпимо зудел.
– Почти проснулась и попыталась сбежать? – спросил Влас Петрович.
– У нее на это нет сил! Но у нее получилось запустить чем-то в дверь. Я видел вмятину.
– Вы хотите сказать, что на это у нее сил хватило? – Стелла вернулась за стол, брезгливо, двумя пальцами, смахнула на пол газету.
Митяй снова ничего не ответил. Сейчас он разговаривал только с теми, кто мог его понять, не задавая лишних вопросов.
– Они выкачивают из нее кровь и пичкают лекарствами, чтобы она не просыпалась и не сопротивлялась. Но этот… Штольц сказал, что с каждым разом лекарства необходимо все больше и больше, что Танюшка сопротивляется. Что большая доза лекарства может ее… убить!
Он яростно зарычал, вонзая ногти себе под кожу. Дядя Гриша успокаивающе положил ладонь ему на плечо.
– Мы забрали почти все лекарства для наркоза во время налета на госпиталь, – сказал Влас Петрович.
– Штольц так и сказал, что лекарств осталось только на сутки, а этот гад сказал, что если не будет возможности удерживать ее лекарствами, нужно будет сделать ей какую-то операцию. – По худому запястью Митяя потекла струйка крови. – Штольц сказал – лоботомия. Что такое лоботомия? – Он обвел присутствующих требовательным взглядом. – Кто-нибудь знает?
Лицо дяди Гриши исказила гримаса боли, он убрал руку с Митяева плеча, отступил к окну, повернулся к ним всем спиной.
– У тебя кровь, – сказал Влас Петрович сухим, неживым каким-то голосом.
Митяй рассеянно посмотрел на свою разодранную руку. Они все посмотрели. Кровь сочилась не только с царапин на запястье, она проступала из свежих ран на правой ладони, словно бы все это время Митяй сжимал в кулаке осколки стекла.
– Нужно перевязать! – Стелла бросилась на кухню, вернулась с полотенцем, которое сунула Власу Петровичу: – Порви на ленты!
Головин послушно выполнил приказ, и Стелла быстро и ловко перебинтовала руку Митяя.
– Откуда? – спросила потерянно. – Откуда эти раны и эта информация?
– Телепатия, – ответил дядя Гриша, не оборачиваясь. – Его собственный голос тоже казался неживым. – У них с Танюшкой телепатическая связь. Это трудно объяснить, но, если вы поверили в упырей, вам будет несложно поверить в такую мелочь.
– А девочка? Чем она так ценна для фон Клейста? Почему ее кровь опасна для упырей?
– Это долгая история, мы вам потом расскажем. Влас, дай закурить!
Влас Петрович выбрался из-за стола, выбил из пачки папиросу, подошел к дяде Грише, вложил папиросу в протянутую руку. Севе показалось, что пальцы дяди Гриши мелко подрагивают.
– Ты как? – спросил шепотом.
– Нормально, товарищ командир, справлюсь.
Это был странный разговор. Никогда дядя Гриша не давал повода заподозрить себя в кисейности и излишней трепетности. Он был настоящим мужчиной, на которого Севе хотелось равняться даже сильнее, чем на Власа Петровича. А тут такая непонятная чувствительность.
– Значит, расклад у нас такой, – сказала Стелла задумчиво, – бороться нам предстоит не просто с фашистами, а с фашистами-упырями. Я правильно обрисовала ситуацию?
Для женщины, всего несколько минут назад узнавшей о существовании упырей, держалась она с поразительным хладнокровием, но Сева мог думать сейчас только об одном.
– Да, – сказал Влас Петрович. – И на разработку плана у нас осталось полдня.
– Я не могу столько ждать, – сказал Сева и сам подивился тому, как спокойно прозвучал его голос. Наверное, потому, что он уже принял решение. – Она не может столько ждать, она не выдержит этих пыток.
– Она выдержит, – сказал Митяй, как ему показалось, с жалостью. – Ей помогают.
– Кто? – спросили они все разом. Даже дядя Гриша отвернулся от окна.
– Костяная башка. Он делится с ней… Не знаю чем… Ну вроде как жизненными силами.
– Костяная башка и жизненные силы… – В голосе дяди Гриши послышались недоверчивые нотки.
– Тебя он тоже однажды помог продержаться, – сказал Митяй. – Ты просто не помнишь, а мы с Севой видели. Сева, скажи!
– Что еще за Костяная башка? – спросила Стелла растерянно.
Ей никто не ответил. Они больше не желали тратить время на объяснения!
– Горыныч в усадьбе? – дядя Гриша вернулся к столу, но к Митяю не подошел, остановился за спиной у Севы.
– Нет, только Башка. Там такая история… Я потом расскажу. Но мне кажется, я придумал, как можно попасть прямо в подземелье.
– Рассказывай! – велел Влас Петрович.
– Думаю, нам все равно понадобится ее помощь. – Митяй кивнул на Стеллу, и та изогнула губы в саркастической усмешке.
– К вашим услугам.
– Им нужен мастер! – Сарказма Митяй не услышал. Он вообще никогда не обращал внимания на такие мелочи. – Кто-то из местных, кто умеет управляться с замками. Упырина… – Он болезненно поморщился, потянулся к перевязанному запястью, но отдернул руку. – Упырина боится, что Танюшка очень скоро сможет сдвинуть крышку этого своего гроба. Он сказал – что нужны металлические скобы и замки, велел Штольцу найти специалиста.
– Я пойду! – Сева порывисто встал из-за стола. – Стелла Витольдовна, вы же можете шепнуть коменданту, что у вас есть знакомый специалист? А эта ваша Зиночка меня загримирует! Ну, морщины нарисует, бороду приделает… Я знаю усадьбу, я справлюсь!
Стелла смотрела на него с сомнением и, кажется, с жалостью, но ответить не успела, снова заговорил Митяй:
– А потом этого мастера отведут к фон Клейсту, как лишнего свидетеля. Представляешь, что с ним станет?
– Плевать!
Ему и в самом деле было плевать на все, он и так слишком долго ждал, он позволил Танюшке страдать в этом упырином логове.
– Пойду я, – сказал Влас Петрович. – Меня даже гримировать не надо.
– Пойду я, товарищ командир. – Голос дяди Гриши звучал едва слышно, но они все разом устремили на него взгляды. – Меня надо гримировать, но у меня есть определенные навыки. Я единственный из вас разбираюсь в замках и запорах.
– Гриня… – Влас Петрович шагнул было к нему, но дядя Гриша остановил его взмахом руки, сказал каким-то особенным, кажется, только им двоим понятным тоном: – У меня еще много тузов в рукаве, Влас. Гораздо больше, чем у тебя. И шансов вытащить девочку и выйти из подземелья живым у меня значительно больше, чем у любого из вас.
Сева думал, что Влас Петрович начнет спорить. Они почти всегда о чем-то спорили с дядей Гришей. Но тот вдруг отступился, кивнул, соглашаясь.
– Вот и хорошо. – Дядя Гриша тоже кивнул. – А ты пойдешь в усадьбу вместе со Стеллой.
– В качестве кого? – спросил Влас Петрович.
– В качестве настройщика инструментов, – сказала Стелла и улыбнулась. – В усадьбе есть фортепьяно, я скажу, что мне нужен настройщик.