– Всего в автобусе было двадцать пять человек, включая водителя и экскурсовода. К нам привезли четырнадцать самых тяжелых. На месте осталось четыре трупа. Шестеро отделались легким испугом.
– А еще один? – спросил Мирон.
– Не поняла? – Милочка посмотрела на него удивленно.
– Вы сказали, всего было двадцать пять человек. Четырнадцать тяжелых, плюс четверо погибших, плюс шестеро испуганных – получается двадцать четыре. Или Петрович ошибся в подсчетах?
– Петрович не ошибся. Экскурсовод, одна из испуганных, показала ему список экскурсантов. А людей они там вместе с эмчээсниками пересчитывали по головам. Сначала они там, потом наши тут.
– Значит, одного не нашли, – заключил Мирон, а потом спросил: – А как они вообще оказались в тех оврагах? Вы, Людмила Васильевна, случайно не знаете?
– Случайно знаю, – усмехнулась Милочка. – Заблудились, представляете? Водила вместо объездной свернул на старую дорогу. Может хотел срезать, или навигатор не туда повел. А потом начался туман. Петрович сказал, что такого тумана отродясь не видел. И парочка из напуганных подтвердила. Ну а в тумане слететь с дороги – раз плюнуть. Да еще на наших веселых горках.
– У водилы с сердцем, кстати, все в порядке, – вспомнил Мирон. – Может, инсульт? – Он посмотрел на Милочку.
– Ни инфаркта, ни инсульта. – Та покачала головой. – Перелом шейных позвонков с компрессией спинного мозга. Это если коротенько. Его, кстати, уже забрали в область. Я лично звонила Вышегородцеву. Никак ему от нас не уехать. – Милочка усмехнулась.
– А с напуганными что? – спросил Мирон.
– А что с напуганными? – Милочка посмотрела на него сквозь завесу из сигаретного дыма.
– Петрович сказал, что они были словно под кайфом, несли какой-то бред.
– Бред, говоришь? – подался к ним Сидоренко. – А вот про бред мне тоже интересно, господа хорошие! Мирон, ты видел их раны?
Мирон молча кивнул.
– Ну допустим, у того с гемопневмотораксом легкое могло быть пробито веткой, когда он вылетел из автобуса. Тут вопросов нет. Водила мог просто уснуть за рулем. Или голова закружилась. Парнишка с рукой… – Сидоренко задумался, – ну, тут всякое могло случиться. Но остальные. Согласись, Мирон, странные у них раны, нетипичные. Какие у нас тут водятся хищники, Людмила Васильевна? – Он посмотрел на Милочку.
– В том количестве, чтобы перекусать целый автобус? – Милочка покачала головой. – Во время войны в здешних местах было много волков. Это я точно знаю, мне бабушка рассказывала. А в Гремучей лощине водился какой-то зверь покрупнее, но это уже из области легенд. Вроде бы, нападал и на местных, и на фрицев, которые квартировали в усадьбе Гремучий ручей. Слыхала я и версию про оборотня…
– Прямо целого оборотня? – удивился Сидоренко. – Какой-то нетипичный фольклор, не находите? Да еще во время войны. Может партизаны какие диверсии устраивали? Это ж партизанский край.
– Может и партизаны, – согласилась Милочка, – а может медведь. Не удивлюсь, если бешеный, сунулся в лощину с голодухи.
– А уцелевшие что говорят? – спросил Мирон, мысленно делая зарубку, что нужно будет побольше узнать про зверя из лощины. – Их к нам вообще привозили? Я что-то ни одного не видел.
– Так вы и не могли видеть, Мирон Сергеевич. – Милочка загасила сигарету. – Вы ж из операционной только пару минут назад вышли.
– А вы видели? – спросил он.
– Они не были под кайфом. – Милочка ответила на незаданный вопрос. – Напуганные, шокированные – да, но точно не под кайфом.
– И что они рассказали? Как там вообще все произошло?
– Мне удалось поговорить с девочкой. Ну, из этих, которые постоянно в гаджетах. – Милочка слегка поморщилась. – Она как раз и пялилась в свой мобильник. Я сначала подумала, что ролик какой-то смотрит, порадовалась, что хоть у кого-то не сдали нервы, а девочка вдруг начала тихонечко по стеночке сползать. Я к ней, она бледная, в испарине вся, но в сознании. Говорит, голова закружилась. Я давай ее ощупывать-осматривать, пока вы там на передовой. – Милочка подмигнула Сидоренко. – А она говорит, что с ней все в порядке, просто ей страшно. И сует мне этот свой мобильный, мол, посмотрите, тетенька, что у меня тут есть.
– Тетенька посмотрела? – спросил Сидоренко и в нетерпении подался вперед. Мирон тоже подался. В этот самый момент ему подумалось, что пока они там на передовой спасали жизни, Милочка нарыла что-то необычное.
– Тетенька не просто посмотрела! – Милочка вытащила из кармана свой мобильник. – Тетенька скачала кино к себе на телефон. Желаете глянуть, мальчики?
Мальчики желали. Милочка удовлетворенно кивнула.
– Смотрите, – сказала заговорщицким шепотом и включила видео.
Сначала это было обычное видео из путешествия, не слишком интересное и, на первый взгляд, совершенно бесполезное. Девочка снимала все, что попадало в кадр. Может быть для соцсетей, а может от нечего делать. В кадр попал полутемный салон туристического автобуса, и лысый затылок водителя, из чего Мирон сделал вывод, что девочка сидела в первом ряду, по диагонали от водителя.
– … А мы, по ходу, заблудились! Прикидываете? – послышался за кадром ее немного манерный, но вполне приятный голос. – Заехали в какое-то Лукоморье. Вот полюбуйтесь! – фокус резко сместился и смазался, а потом собрался на картинке за лобовым стеклом. – Видите, какая хренотень! Смотрите, какой туман!
За окном автобуса и в самом деле творилась хренотень: на дорогу, прямо под зажженные фары автобуса выползал туман. Выползал плотными клочьями, оседал каплями росы на лобовом стекле. Водитель чертыхнулся и включил дальний свет, который, впрочем, ничем не помог. Фары могли отвоевать у тумана лишь ничтожный клочок дороги перед автобусом.
– Смотрите внимательно, – велела Милочка. – Я этот блокбастер уже раз пять пересмотрела.
Стоило только ей это сказать, как на дороге, прямо перед автобусом, возник человеческий силуэт.
– Это что за… – только и успел пробормотать Сидоренко, но шепот его заглушил крик девочки и визг тормозов. Автобус сначала пошел юзом, а потом начал заваливаться на правый бок. Картинка на экране замельтешила и тоже начала заваливаться, а потом за кадром послышались крики и скрежет, и экран погас.
– Там кто-то вышел на дорогу, что ли? – спросил Сидоренко, недобро косясь на мобильник в руках у Милочки. – Дай-ка еще глянуть! Что-то непонятно с первого раза!
– Пожалуйста! – Милочка снова включила видео.
– Это человек. – Мирон напряженно всматривался в экран. Из-за тумана и плохого качества съемки нельзя было сказать, кто именно вышел на дорогу: мужчина или женщина. Но, кто бы ни вышел, сделал он это на двух, а не на четырех ногах. Теперь понятно, почему автобус слетел в овраг. Водитель пытался уклониться от столкновения.
– Если это человек, то ему каюк. – Сидоренко покачал головой. – Такая махина. Его бы размазало по дороге.
– Размазанных к нам не привозили, – сказала Милочка задумчиво. – И Петрович ничего такого не рассказывал.
– Там ведь было четверо погибших, – напомнил Мирон. – Может быть, этот человек в их числе?
– Погибших опознали. Все они члены экскурсионной группы. – Милочка задумчиво вертела в руках телефон.
– А остальных идентифицировали?
– Да. Никого лишнего среди пострадавших не было.
– Лишних не было, а одного не достает. – Мирон взъерошил волосы, а потом спросил: – Людмила Васильевна, а не в вашей ли власти добыть список пострадавших и узнать фамилию недостающего экскурсанта?
Прежде, чем ответить, Милочка окинула его задумчиво-оценивающим взглядом.
– Мирон Сергеевич, вы со мной еще не рассчитались за прежнюю услугу.
Значит, все-таки не рассчитался. Харон, подлец, соскочил…
– Я все исправлю, Людмила Васильевна!
– Когда? – спросила она строго.
– В ближайшее же время! Клятвенно вам обещаю!
– Хватит с меня ваших клятв. – Милочка махнула рукой. – Никакой веры нет современным мужикам.
Мирон мог бы поспорить, оправдать хотя бы свое честное имя, но не стал. Милочка была не их тех, кого можно пробрать такой ерундой. А с Хароном он еще поговорит.
– Ладно, – сказала она после долгой паузы. – Добуду я вам этот список.
– Спасибо, Людмила Васильевна! – Мирон прижал ладонь к груди.
– А абонемент отменяется, – добавила она злорадно. – Если вы не держите слово, то кто ж мне запретит?
Определенно, с Хароном нужно поговорить! Как же Мирон теперь без Милочкиного абонемента?
– Ваше право, – сказал он смиренно, а потом, набравшись наглости, добавил: – А можно мне этот видос?
– Зачем? – спросила Милочка. – Собираетесь проводить расследование с этим вашим нелюдимым гробовщиком? – Она обиженно поджала губы.
– Хочу понять, что же там на самом деле произошло. Второй несчастный случай за неделю на одном и том же участке дороги. Странно ведь.
– Ага, еще одна странность в копилку странностей, – проворчал Сидоренко. – Кровопотеря у них какая, видел?
Мирон кивнул. Взгляд Милочки смягчился.
– Та девочка все время твердила о каком-то монстре, – сказала она. – Я ее чаем с шоколадкой отпаивала, а она мне вот это все…
– Что именно? – Мирон повертел головой. Цербера нигде не было видно, а других монстров он не знал.
– Я думаю, это последствия стресса. Может быть, легкая ЗЧМТ. – Милочка говорила медленно, словно размышляла, стоит ли вообще посвящать Мирона в подробности того разговора. – Она сказала, что видела, как монстр уволок в лес человека.
– Какой монстр? Какого человека? – Мирон решил идти до конца.
– Девочка уверена, что тот самый, который спровоцировал аварию. А какого человека, она не рассмотрела в тумане.
– В том тумане вообще ничего нельзя было рассмотреть, – вмешался Сидоренко.
– Она видела тени. И говорит, что слышала что-то странное. Типа одна тень склонилась над другой.
– Пока ничего странного, не сдавался Сидоренко. – Кто-то из выживших пытался помочь одному из пострадавших.
– И при этом урчал? – спросила Милочка.