Глава 20
Ворота открылись автоматически. Наверное, где-то была спрятана видеокамера, раз их появление не стало для новых хозяев усадьбы сюрпризом. На дорогу вышел одетый в синюю униформу охранник, приветственно и одновременно требовательно взмахнул рукой. Харон опустил стекло, посмотрел на охранника сверху вниз:
– Мы к Марте Генриховне, – сказал ровным, не терпящим возражений голосом. – Нас ждут.
Охранник кивнул, сделал приглашающий жест и отступил в сторону.
– Какой-то режимный объект, а не санаторий, – сказала Милочка с раздражением.
Мирон ничего не сказал, он боролся с шепотом в голове и пытался вспомнить, а было ли с ним раньше что-то подобное при посещении этого места.
– Прямо по аллее, – инструктировал тем временем охранник. – Вас уже ждут.
Как только катафалк въехал не территорию усадьбы, ворота тут же закрылись. По эту сторону ворот жизнь била ключом и казалась картинкой из рекламного буклета. Цветущие клумбы, идеальный газон, старые, но ухоженные парковые деревья. А по тенистым дорожкам парка прогуливались те, для кого и создавалась вся эта красота, те, кто мог позволить себе отдых, лечение, омоложение и прочие блага в подобном месте. На лицах некоторых из них были золотые маски.
– И вот это все прямо у нас под носом, а мы не знаем?! – удивилась Милочка. – Что у них с лицами? Зачем маски?
– Вопрос приватности, я думаю. – Харон припарковал катафалк на стоянке для машин. На недоуменно-раздраженные взгляды обитателей Гремучего ручья он не обращал никакого внимания.
– Мы приперлись на катафалке в эдемский сад, – усмехнулся Мирон. – Не думаю, что этим ребяткам нравится напоминание о смерти в столь прекрасный летний денек.
– О смерти нужно думать в любой день, – отозвался Харон, галантно помогая Милочке выбраться из салона.
– Пусть подумают, – сказала Милочка не без злорадства и свысока оглядела нарисовавшихся поблизости зевак. – Не о марципанах же им все время думать!
А Мирон разглядывал не зевак, а дом. Он был одновременно узнаваемым и неузнаваемым. Словно бы совместили два негатива, старый и новый, изменить саму суть не сумели, но замаскировали неплохо. Если не знать, как тут все было раньше, легко можно обмануться.
На крыльце их уже дожидалась невысокая, сухонькая и чопорная дама преклонных лет. Таких дам Мирон видел только в английских сериалах, а в жизни никогда не встречал. На ней, несмотря на жару, был деловой костюм, застегнутый на все пуговицы. Седые волосы дама укладывала в строгую и одновременно какую-то затейливую прическу, на вновь прибывших смотрела поверх узких очков.
– Какая-то училка, – прошептала Милочка и взяла Харона под руку. Тот глянул на нее растерянно, но руку не убрал.
– Добрый вечер! – Дама не сделала и шага им навстречу, смотрела поверх их голов на катафалк. – Странный выбор транспортного средства, – сказала со сдержанным неодобрением.
– В следующий раз приедем на велосипедах! – Милочка опередила Харона, который, кажется, уже собрался вдаваться в разъяснения. – Место у вас дивное! Располагает, знаете ли, к расслабленности!
Дама на Милочку даже не глянула. Впрочем, как и на Мирона. Главным в их компании она определила Харона.
– Марта Генриховна вас уже ждет, господин Харон. – Или не выбрала, а предварительно навела справки о визитере? – Вы не предупреждали, что приедете со спутниками. – В голосе ее снова послышался намек на укор.
– Он со спутниками. – Милочка вздернула подбородок.
– Я Розалия Францевна. – Подавать руку ни одному из них дама не стала. Даже Харону. – Помощница Марты. Следуйте за мной! – Она вперила взгляд в смелое декольте Милочки. – И прошу вас не шуметь. Это место располагает к созерцанию, покою и медитациям. Вы и без того нарушили все мыслимые правила.
Закончив свою отповедь, Розалия Францевна распахнула входную дверь.
Внутри царила тишина и кондиционированная прохлада, едва уловимо пахло дорогим парфюмом. Обычной для подобных мест стойки рецепции Мирон не обнаружил. Изнутри дом казался самым обычным домом. Ни на отель, ни на санаторий он не походил. Мирону захотелось, чтобы Розалия Францевна провела им экскурсию по усадьбе, но та решительным шагом направилась прямиком к кабинету хозяйки.
Кабинет скрывался за тяжелой дубовой дверью, в которую Розалия Францевна небрежно стукнула костяшками пальцев.
– Входите, прошу вас! – послышался с той стороны приглушенный, но все равно мелодичный женский голос.
Заходить вместе с ними в кабинет Розалия Францевна не стала, наверное, у нее имелось еще очень много неотложных дел. А кабинет был во всех смыслах стильный и приятный. Впрочем, как и его хозяйка. Она стояла у распахнутого настежь окна, и проникающий внутрь приглушенный свет выгодно подчеркивал и необычный платиновый оттенок ее волос, и изящный силуэт. Марта Генриховна была из тех женщин, возраст которых невозможно определить с наскока, но красота ее не вызывала никаких сомнений. Красота эта была по-нордически прохладная, как свежий ветерок в душный день. Определенно, Мирону нравилось то, что он видел перед собой. Нравилось настолько, что он расплылся в самой обаятельной из своих улыбок.
И голос у нее был приятный, с легким, едва уловимым акцентом. И платье на ней было строгим, но сексуальным. Куда до этой выдержанной сексуальности Милочке с ее декольте! А Милочка сразу же почувствовала в Марте соперницу, приосанилась, приготовилась к бою, но бой не состоялся.
– Надеюсь, Розалия Францевна не слишком напугала вас своей строгостью? – Марта улыбнулась. – На самом деле она хорошая, но долгие годы работы с детьми наложили отпечаток на ее характер. А я Марта Генриховна, меня назначили главным врачом этого… – она прищелкнула пальцами, – заведения! Но, прошу вас, называйте меня просто Мартой, мне так будет проще и приятнее.
Они тоже представились. Сначала Харон, потом Мирон, последней – раздраженная, но старательно сдерживающая свое раздражение Милочка. Марта ничего не сдерживала, она вела себя так, как и положено вести себя гостеприимной хозяйке: распорядилась подать кофе, но не в кабинет, а на залитую розовым закатным светом террасу, не спешила и не давила, но и светской беседой не злоупотребляла. Чудо, а не женщина!
– Разумеется, мы с радостью предоставим все необходимое для вашей пациентки, – сказала Марта, усаживаясь в уютное плетеное кресло. – Мы стараемся уделять внимание не только зарабатыванию денег, – усмехнулась она, – но и благотворительности. У нас имеется небольшой флигель, специально оборудованный под нужды особенных гостей.
– Ей понадобится сиделка. – Харон отпил кофе из крошечной фарфоровой чашки и удовлетворенно кивнул. Харон был тем еще гурманом. – Прекрасный кофе!
– Кенийский. – Марта улыбнулась. – Закупаю его в промышленных масштабах. – Если хотите, могу поделиться.
– Я бы предпочел, чтобы вы поделились со мной контактами поставщика. – Харон не улыбался, но его суровый вид, кажется нисколько не смущал эту удивительную женщину.
– С радостью поделюсь и тем, и другим, – сказала она и тут же добавила: – Я распоряжусь, чтобы во флигеле организовали сестринский пост. Когда ожидать нашу гостью?
– Завтра утром. Мой друг, – Харон посмотрел на Мирона, – лично займется перевозкой.
– Займусь. – Мирон кивнул и спросил: – Как в вашем раю обстоят дела с посещениями?
– Честно? – Марта бросила на него лукавый взгляд. – Специфика нашего рая такова, что, пока длится лечебно-реабилитационный процесс, присутствие на территории посторонних не приветствуется.
– Это почему? – Милочка взяла с блюдца крошечную пироженку.
– Режим, – сказала Марта просто. – У каждого из наших гостей своя собственная цель. Реабилитация, омоложение, курс детокса. Каждому свое. Двадцать один день – вполне терпимый срок для добровольной самоизоляции и оптимальный для создания и закрепления правильных нейронных связей в мозгу. Вы же меня понимаете?
Они понимали. В конце концов, все они были врачами. В объяснениях Марты имелся свой резон.
– Некоторые гости, те, которые проходят курс омолаживающих процедур или пластик, сами не расположены встречаться с внешним миром до того, как завершится их полная трансформация. Думаю, вы уже видели маски? – Марта задумчиво посмотрела на присевшую на краешек ее чашки бабочку. – А тем, кто намерен сбросить лишний вес, визиты друзей и родственников и вовсе категорически противопоказаны. Контрабанда, понимаете? – Она взмахнула рукой, и бабочка вспорхнула с чашки. – У нас уже был печальный опыт, который показал, что полагаться на силу воли гостей не стоит. Теперь этот пункт отдельно прописан в договоре.
– Наша пациентка не нуждается в омолаживающих процедурах и уж точно не станет запасаться впрок едой, – сказал Мирон, наблюдая за витиеватой траекторией полета бабочки. – Но она нуждается в уходе и внимании.
– Она вам так дорога? – Марта смотрела прямо ему в глаза. Взгляд у нее был по-мужски прямой и решительный.
– В некотором смысле. – Он кивнул. – Я анестезиолог-реаниматолог.
– Понимаю! – Она улыбнулась. – Вы спасли этой несчастной девушке жизнь и теперь считаете себя обязанным.
– Вы совершенно правы, Марта. – Мирон кивнул. – Поэтому мне бы хотелось иметь возможность беспрепятственно навещать ее в вашем раю.
– Хорошо, – ответила Марта после недолгих раздумий. – Я распоряжусь, чтобы вам выписали пропуск, но и у меня будет к вам встречная просьба, Мирон. Мы нуждаемся в услугах анестезиолога. Один из наших специалистов очень некстати сломал ногу. Сейчас он на больничном, искать кого-то на замену долго и хлопотно хотя бы в силу географического расположения усадьбы. Вы могли бы поработать у нас? Ориентировочно, до конца лета. Скажем, два-три раза в неделю меня вполне устроило бы. Мы не проводим каких-то сложных операций, но не можем обойтись без качественной анестезии и высококлассного специалиста.
– Вы уверены в моей квалификации? – спросил Мирон.
– Скажем так, я навела кое-какие справки. – Марта едва заметно усмехнулась. – Не думаю, что вам доверили бы заведование отделением, не будь у вас должной подготовки и необходимой категории. Опять же, мы еще не обсудили вопрос оплаты, но уверяю вас, ни один из наших сотрудников не имеет повода жаловаться. Ну и в качестве бонуса вы сможете беспрепятственно посещать свою подопечную, а имеющиеся в нашем арсенале средства реабилитации могут поспособствовать ее быстрейшему восстановлению. Соглашайтесь, Мирон. – Она улыбнулась ему чуть лукавой улыбкой.