Мысль была новая и нуждалась в детальном осмыслении. Впрочем, в осмыслении и даже переосмыслении теперь нуждалось очень многое. И видения были самой малой из его проблем. Оживающие и превращающиеся в упырей мертвецы казались Мирону куда более опасными, чем призраки мертвых девочек. А с Лерой он поговорит этой ночью. Если, конечно, ему удастся прорваться в ее сон. Пусть она скажет, как чувствует себя на новом месте, появилось ли что-то новое в ее иллюзорном мире. Если скажет, что ей страшно и вообще все хреново, тогда придется ее отсюда забирать. На худой конец, можно будет снять ей квартиру и попробовать переманить Семеновну.
– …Я присяду? Не возражаете?
Задумавшись о своем, Мирон не сразу заметил остановившуюся перед скамейкой эффектную блондинку. В отличие от большинства постояльцев усадьбы, она была одета не в белый махровый халат, а в шелковый брючный костюм, чем-то смахивающий на пижаму. На очень стильную и, очевидно, очень дорогую пижаму.
– Прошу! – Мирон подвинулся, освобождая для блондинки место на скамейке. Он еще успел подумать, что голос ее кажется ему знакомым, но сформулировать эту мысль до конца не успел.
– Вы уже на работе, Мирон? – спросила блондинка и с ловкостью фокусника извлекла из складок своей пижамы серебряный портсигар.
– Астра? – Он смотрел на свою визави с недоверием и недоумением.
– Не узнали? – Она усмехнулась. – Вот что грязь животворящая делает! Все, как обещала моя косметичка: каждая маска – минус пять лет. Согласны?
– Не знаю. – Мирон покачал головой. – Мне трудно судить, мадам. Без камуфляжа я вижу вас впервые, но думаю, что лишние пять лет в вашем случае погоды не сделали бы.
Она и в самом деле была хороша. Было в ней что-то, что неуловимо роднило ее с Мартой. И это точно был не цвет волос. Астру можно было смело назвать женщиной без возраста. Во всяком случае, опыта Мирона явно не хватало на то, чтобы хотя бы приблизительно определить, сколько ей лет. Опыта Мирона хватало лишь на то, чтобы понять, что Астра очень привлекательная женщина.
– Обожаю комплименты! – Она сжала сигарету накрашенными алой помадой губами, щелкнула серебряной зажигалкой. – Кстати, спасибо, что выручили в прошлый раз. Машенька женщина хорошая, и руки у нее золотые, но вот это ее стремление соблюдать все правила… – Астра покачала головой. – Если бы не их уникальная СПА-программа, ноги бы моей здесь не было. Но приходится терпеть, прятаться по кустам, как школьнице. – Она многозначительно глянула на пропуск Мирона. – Смотрю, вы уже в штате.
– С завтрашнего дня. Сегодня у меня экскурсия. – Врать незнакомой женщине, да еще такой привлекательной, не было никакого смысла.
– И вы отправились на экскурсию в одиночестве?
– Хотел составить собственное впечатление об этом месте.
– Составили?
Мирон кивнул.
– И как вам тут?
– Так же, как и вам. Если бы не их уникальная программа, ноги бы моей здесь не было. – Он усмехнулся.
– Не нравится в раю? – Астра затянулась сигаретой и выпустила идеально ровное колечко дыма.
– Не уверен, что это рай. – Все-таки, он излишне откровенен с незнакомой женщиной, пусть и такой привлекательной. – Дисциплина, пропуска, правила… Ну, вы меня понимаете.
– Понимаю. – Астра кивнула. – Но лично мне как раз и не хватает дисциплины. Видите ли, я существо до крайности хаотичное и бессистемное, а тут все по плану, все по расписанию. Опять же, скука смертная, хочешь – не хочешь, а начнешь заниматься полезным делом.
– Можно спросить? – Мирон покосился на Астру. Профиль у нее был удивительно четкий. Наверное, без пластических хирургов дело не обошлось.
– Спрашивайте!
– Кто вы по профессии?
Подумалось вдруг, что такая женщина, как Астра, запросто может оказаться женой какого-нибудь олигарха, светской львицей и прожигательницей жизни. Впрочем, на львицу Астра была похожа, а вот на прожигательницу не очень.
– Ой, какая профессия?! О чем вы? – Она взмахнула рукой с зажатой в ней сигаретой. – Я в некотором роде бездельница, Мирон.
Вот и не угадал, сама призналась, что бездельница. Стало даже немного обидно. И за собственный промах, и за ту легкость, с которой Астра призналась в своей бесполезности и никчемности. Задавать вопросы расхотелось, но Астра, оказывается, еще не закончила с ответами.
– Я писательница, – сказала она заговорщицким шепотом и тут же рассмеялась: – Не спрашивайте меня про жанр! Мальчики такое не читают.
– В смысле, настоящая писательница? – От сердца отлегло. Все-таки, писатель – это тебе не бездельник, а вполне себе нормальный член общества, хоть и не особо часто встречающийся.
– Ну, как вам сказать? – Астра задумалась. – Можно ли считать писателем человека, издавшего всего одну книгу?
– Как по мне, писателем можно считать даже человека, написавшего всего одну книгу, – сказал Мирон.
– Вы такой великодушный молодой человек! – Астра усмехнулась то ли ласково, то ли иронично. А может быть, одновременно и ласково, и иронично. – Ну, в таком случае, я самая настоящая писательница.
– И вы сбежали в этот рай, чтобы творить? – Мирон тоже усмехнулся. – Атмосфера, покой и все дела?
– Ага, – Астра кивнула. – Творить в перерывах между СПА-процедурами. Пока получается не очень. Хотя, сказать по правде, на это место я возлагала большие надежды.
– В плане атмосферы?
– В плане истории. Вы местный, Мирон?
– Я из города, но Ба говорит, что корни мои отсюда. В смысле, не из усадьбы, а из близлежащей деревни Видово. А вы пишите исторический роман? Ну, раз вам нужна история.
– В каком-то смысле. Но тут неинтересно, Мирон. – Астра покачала головой. – Все вылизано, все выхолощено. Мне кажется, не осталось ничего от прежней усадьбы. Новодел, понимаете?
– А вам хочется чего-нибудь этакого? Загадочного и заброшенного?
– Ну, было бы интересно.
Мирон чуть было не порекомендовал ей прогуляться к водонапорной башне. Остановился в самый последний момент. Конечно, мертвых девочек Астра в башне не увидит, но вверх подняться обязательно захочет. А лестница все-таки достаточно крутая, а каблуки у Астры почти такие же высокие, как у Милочки. Нет, лучше уж пусть скучает в безопасности, чем шастает по заброшкам, рискуя свернуть себе шею.
– А у вас есть на примете что-то интересное? – спросила она с надеждой.
– Нет. – Мирон покачал головой. – Но, если вдруг найду, обязательно вам сообщу.
– На вас вся надежда! – Астра вспорхнула со скамейки. – Было бы обидно помереть в раю от скуки. Ладно, у меня массаж. Еще увидимся!
Шла она легкой, летящей какой-то походкой. И то ли шелковый костюм, то ли шелковая пижама так эффектно подчеркивали стройность ее фигуры, что Мирон аж засмотрелся.
Перед тем, как уехать из Гремучего ручья, он заглянул во флигель. Семеновна не обманывала, когда говорила, что устроит Леру с максимальным комфортом. Устроила. Лера лежала в веселенькой бирюзовой распашонке на белоснежных простынях, заботливо укутанная одеялом до самых подмышек. Выглядела она такой же бледной, как и раньше, но куда-то исчезло ощущение безысходности, которое окружало ее все это время.
Цербер нес вахту возле окна, а на подоконнике стоял букет роз. В больничной палате не было места ни живым цветам, ни ярким краскам, но комната во флигеле почти ничем не напоминала больничную палату. И пахло здесь не болью и страданиями, а вот этими самыми розами.
Наверное, Мирон слишком долго смотрел на букет, потому что Семеновна вдруг всполошилась:
– Договорилась с садовником. Он каждый день обещал приносить свежие. Вам не нравится, Мирон? Убрать?
– Почему не нравится? Очень даже нравится, – успокоил он ее. – Вы прекрасно тут все обустроили. Ей бы тоже понравилось.
Последняя фраза прозвучала как-то неправильно, словно бы Леры уже не было в живых, и Мирон с досадой мотнул головой.
– Делайте все, как считаете правильным. Уверен, она оценит, когда придет в себя.
Семеновна улыбнулась простой и искренней улыбкой, подошла к окну, чтобы поправить занавески. Лежащего на ее пути Цербера она обошла. Мирон был уверен, что призрачного пса она не видит, но, наверное, даже обычные люди могут чувствовать его присутствие. А Цербер мог бы и подвинуться. А то разлегся тут, понимаешь…
Наверное, Цербер умел читать его мысли, потому что беззвучно клацнул челюстями и мигнул трижды. Мирон украдкой погрозил ему пальцем и, попрощавшись с Семеновной, вышел из флигеля.
Глава 24
– И что у них с анатомией? – спросила Людмила.
Она ловко орудовала вилкой и ножом, разрезая стейк с кровью. Стейк она выбрала сама, и Харон мысленно порадовался, что их вкусовые пристрастия совпадают.
Этот вечер он планировал провести в одиночестве над полученными в результате аутопсии упыря препаратами, но позвонила Людмила и попросила – нет, потребовала! – чтобы Харон отвел ее наконец в ресторан.
И он отвел ее в свой любимый ресторан. Собственно, ресторан был во всех смыслах его – осторожной попыткой расширить свои бизнес-горизонты и, кажется, вполне удачной инвестицией. По крайней мере, кухня тут была отличная, а шеф-повара Харон переманил из области.
– Кроме того, что мы уже видели, ничего особенного.
Харон придвинул к себе тарелку со стейком, потянулся за приборами. Было что-то удивительно уютное в том, что они могли разговаривать о таких вещах за ужином. Никто не закатывал глаза, не бледнел и не готовился рухнуть в обморок. Тема их разговора никоим образом не влияла на аппетит Людмилы. И это было просто замечательно!
Харон не считал себя социопатом в классическом смысле этого слова. Да, ему было удобнее и проще в одиночестве, но коммуницировать с другими людьми он тоже умел. Пусть не любил, но интересы бизнеса требовали его непосредственного участия в процессе. Его нельзя было назвать обаятельным, но и мрачным дикарем он тоже не был. А еще он был мужчиной, со свойственными любому мужчине потребностями. Прежние попытки пригласить понравившуюся даму на свидание неизменно заканчивались провалом. То ли из-за его излишней прямолинейности, то ли собственную коммуникативность он все-таки немного переоценивал. Трижды потерпев фиаско на любовном фронте, Харон пришел к выводу, что за удовлетворение физиологических потребностей куда проще и куда рациональнее платить звонкой монетой, а не романтическими ужинами.