– Как же это?.. – снова спросила она. – Кто же это?..
– Нет никаких оснований для волнений, – сказал Харон, вытаскивая из бумажника две пятитысячные купюры. – Вот, возьмите, так сказать, в качестве возмещения морального ущерба.
Она пыталась отказаться, даже возмутилась, но Харон умел быть настойчивым, и довольно быстро вопрос с компенсацией морального вреда был решен.
– Она ушла сама, – сказал Харон, бережно усаживая сиделку обратно на кровать.
– Как это – сама? – переспросила та.
– По все вероятности, пришла в себя.
– Тогда почему она ушла? – Эта идея уже начинала нравиться всем присутствующим. – Зачем же было уходить? Нужно ж было просто меня разбудить!
– Может быть, она испугалась летучих мышей? – предположил Харон, и сиделку тут же передернуло от омерзения. – Согласитесь, животные вели себя странно. Они ворвались в окно палаты, может быть, даже поранили девушку.
Тут уже передернулся Мирон, но не от омерзения, а от страха за Леру.
– Подумайте сами: она очнулась, а вокруг мертвые животные… – продолжил Харон. Если сиделка спросит, почему животные мертвые, он не найдется с ответом. Но сиделка спросила другое:
– То есть, бедная девочка просто испугалась? Испугалась и убежала?
– Так все и было! – Харон кивнул. – И мы сделаем все возможное, чтобы ее найти. Мне кажется, она не могла далеко уйти. Ведь так, Мирон Сергеевич?
Он многозначительно посмотрел на Мирона. Тот растерянно кивнул. Наверняка, в эту самую минуту он уже просчитывал, каким путем и куда могла отправиться так внезапно вышедшая из комы Лера.
– Так надо же доложить начальству… – В голосе сиделки слышалось явное облегчение. – Розыск же надо объявлять!
– И доложим, и объявим, – успокоил ее Харон.
– Надо прибраться, – вдруг заговорил молчавший все это время Мирон.
– Прибраться? – пришла очередь Харона удивляться.
– Убрать трупы летучих мышей. Зачем начальству эти… подробности?
А ведь в его словах имелся определенный смысл. Администрации центра будет сложно объяснить факт исчезновения пациентки. Но объяснить сотню дохлых летучих мышей в ее палате будет еще труднее. Неминуемо возникнут вопросы, на которые ни у кого из них нет ответов.
– Я не могу… – сказала сиделка и схватилась за сердце. – Я с детства боюсь мышей.
– Не нужно, мы сами! Есть тут мусорные мешки? – спросил Мирон.
Мешки нашлись в крошечной подсобке, там же лежало несколько пар хозяйственных перчаток. Остальное было делом времени и техники. Вдвоем с Мироном они управились всего за пять минут. Еще столько же ушло на то, чтобы снести мешки и засохшие розы к мусорным контейнерам. Уже привычный для этого места туман стал для них прекрасным сообщником.
К тому моменту, как администрация центра узнала об инциденте, уже ничто не напоминало о случившемся. Даже пришедшая в себя сиделка выглядела вполне вменяемой, решительной и готовой давать показания. Ее решительность в изрядной мере была подкреплена обещанием Мирона в случае увольнения или других репрессивных мер взять ее на работу к себе в отделение. Впрочем, Харон думал, что никаких репрессивных мер не последует. Если он, как формальный опекун Леры, спустит случившееся на тормозах, администрация не станет давать этому делу ход.
Так и случилось. Марта Литте не сочла необходимым самой явиться во флигель, вместо этого она пригласила их с Мироном в свой кабинет. Разговор состоялся на той же террасе, что и в прошлый раз. К их приходу кофейный столик уже был сервирован на троих, Марта ждала их, опершись на перила. Вид у нее был усталый и измученный, наверняка, сказывались минувшая бессонная ночь и почти полное отсутствие макияжа. Без макияжа и укладки она выглядела старше, как отметил про себя Харон, возраст ее уже приближался к сорока. К счастью, Розалии Францевны на террасе не было. В ее присутствии Харон ощущал раздражение.
– Ужасная ночь, – сказала Марта вместо приветствия и сделала шаг в их сторону. – Господа, прошу вас. – Она указала на дымящиеся на столике кофейные чашки. – Никак не могу прийти в себя после ночного происшествия, а тут еще это… – Она запнулась.
– Еще одно происшествие, – сказал Харон мягко.
– Не понимаю, как это могло случиться. – Марта без сил опустилась в плетеное кресло, Харон с Мироном заняли соседние. – Куда смотрела сиделка?
– Не судите ее строго. – Харон пригубил кофе. Как и в прошлый раз, он был восхитительный. – Уверен: она относилась к своим обязанностям очень ответственно. У меня нет к ней претензий.
– Но пациентка пропала. – Кончиками пальцев Марта коснулась висков, наверное, у нее болела голова.
– У нас есть все основания думать, что девушка очнулась, обнаружила себя в незнакомом месте, испугалась и ушла. – Харон даже попытался сопроводить свою речь улыбкой, но, наверное, получилось не очень хорошо, потому что Марта смотрела на него с настороженной недоверчивостью.
– Насколько я помню, ваша подопечная была в коме несколько недель, – сказала она после небольшой паузы. – Вы думаете, ее нынешнее состояние позволяет ей совершать активные действия?
– То есть, смогла бы она уйти далеко? – уточнил Харон.
– Да. – Марта кивнула.
– Не думаю.
– Значит, она может до сих пор находиться на территории центра?
– Вполне вероятно.
– Я сейчас же распоряжусь, что бы кого-нибудь отправили на ее поиски. Мои люди обыщут всю усадьбу, заглянут под каждый камень.
Харон бросил быстрый взгляд на Мирона. Тот сидел с каменным лицом, наверное, думал о спрятанном в водонапорной башне теле. Если поиски будут такими тщательными, как обещает Марта, тело в котле найдут уже сегодня. И тогда всем станет не до пропавшей девицы, у которой нет даже фамилии.
– Она могла покинуть усадьбу, – заговорил Мирон. К своему кофе он так и не притронулся. – Ворота вчера охранялись не слишком надежно. – Он многозначительно посмотрел на Марту, та виновато улыбнулась в ответ, а потом сказала:
– Я звонила в больницу. С тем человеком все будет хорошо. Мы… вы успели вовремя. Сумасшествие какое-то, – добавила она шепотом и снова коснулась висков. – Сначала нападение этого… животного. Теперь пропажа вашей подопечной.
– Могу я быть с вами до конца откровенным? – спросил Харон вкрадчиво, и Мирон бросил на него изумленный взгляд.
– Конечно! – Марта откинулась на спинку кресла. – Я вас слушаю!
– Не нужно так сильно переживать из-за моей подопечной, – продолжил Харон все так же вкрадчиво. – Если девушка не покинула пределы усадьбы, ее найдут ваши люди.
– А если покинула?
– А если покинула, ее найдут мои люди. Человек в таком состоянии не сможет уйти далеко. Наверняка, ее кто-нибудь видел. Или подвозил. В любом случае, можно считать, что девушка пришла в себя и больше не нуждается в особом уходе. Марта, мы вам безмерно благодарны за оказанное содействие и не смеем отвлекать вас от куда более насущных дел.
– Но документы… – В голосе Марты послышалось явное облегчение.
– Давайте оформим выписку, – предложил Харон. – Я сегодня же подпишу все необходимые бумаги, чтобы снять с центра любую ответственность. С этого момента забота о бедняжке ложится исключительно на мои плечи. Поверьте, вы и без того сделали для нее очень много. – Он склонил голову в галантном поклоне. Марта улыбнулась в ответ. И только Мирон выглядел мрачным и настороженным.
– Но вы ведь будете держать меня в курсе того, как проходят поиски? – спросила Марта и допила свой кофе.
– Всенепременно! – пообещал Харон со светской улыбкой.
– Ну, что же, господа! – Марта встала. – У нас была тяжелая ночь! Позвольте мне заняться подготовкой к не менее тяжелому дню. – Она едва заметно улыбнулась и добавила: – Я распоряжусь насчет выписки. Через четверть часа все документы будут готовы. Вы подождете?
– Мы подождем, – заверил ее Харон, тоже вставая из-за стола. – Прогуляемся пока по вашему чудесному парку.
– Вам позвонят, как только документы будут оформлены. – Марта снова отошла к перилам, окончательно давая тем самым понять, что аудиенция окончена. – Всего хорошего, господа! – Ее изящные пальцы снова потянулись к вискам. Определенно, эта ночь была для Марты очень тяжелой.
Мирон заговорил, когда они неспешным шагом шли по аллее. Точнее сказать, это Харон шел неспешным шагом, а парень все время рвался вперед, как сорвавшийся с поводка охотничий пес. Харон его понимал, но подобную спешку не одобрял.
– А ты, оказывается, мастер придворных интриг, – сказал Мирон саркастически. – Не знал, что ты умеешь так витиевато изъясняться.
– Поживешь с мое, тоже научишься. – Харон присел на стоящую под старой липой скамейку. Мирон плюхнулся рядом. – Ни к чему привлекать к этому делу посторонних. Мы найдем ее сами. Ты в самом деле веришь, что она не могла далеко?
– В том состоянии, в котором она находилась? Уверен.
– Хорошо. – Мирон уронил вихрастую голову в раскрытые ладони, тихонько застонал, а потом спросил: – Почему она ушла? Почему не дождалась меня? Она ведь знала, что я рядом, что присматриваю.
– Может быть, растерялась, – предположил Харон. – Или вспомнила кого-то из своего прошлого. Кого-то, на чью помощь могла рассчитывать.
– И что? Как она связалась с этим… из своего прошлого? Информационный детокс. Ты забыл?
– Я не забыл. – Харон посмотрел на него с жалостью. – Информационный детокс не действует за пределами усадьбы. Она могла поймать попутку. Могла попросить мобильный у водителя.
– Ты хочешь сказать, она могла сесть в машину к первому встречному? Ночью? – Мирон выглядел злым и отчаявшимся. Харон не понимал причины ни первого, ни второго.
– Не забывай, с ней Цербер, – напомнил он.
– Призрак? Такая себе защита от маньяков.
– В Гремучей лощине бояться нужно не маньяков, а упырей.
Харон проводил задумчивым взглядом совершающую ранний променад парочку. И на мужчине, и на даме были довольно часто встречающиеся здесь золотые маски – дополнительная защита от любопытных глаз и гарантия приватности. Если разобраться, это весьма удобно. Легче всего затеряться в людском скопище под золотой личиной. И человеку, и упырю…