– Где? – спросила Астра. Взгляд ее был серьезен и требователен.
– Во сне. Свиданки у нас с ней во сне. Были…
– Выходит, и способности твоего рода проявились. Несколько поколений все было спокойно, так, как и хотел Митя, а на тебе…
– А на мне природа отдохнула, и получилось то, что получилось, – мрачно сказал Мирон.
– Я бы охарактеризовала ситуацию по-другому, но на полноценную дискуссию у нас, к сожалению, слишком мало времени. У вас с Лерой, определенно, есть связь. Это что-то на генетическом уровне, я предполагаю. У Мити с Танюшкой было что-то похожее.
– Кто такая Танюшка? – спросил Мирон.
– Прабабушка Леры.
– Ясно. То есть, наши предки были знакомы?
– Определенно.
– И потому между нами теперь возникла некая связь?
– Именно так.
– А у деда Мити и этой… Танюшки был роман?
– Нет. – Астра глянула на него с легким удивлением, а потом понимающе улыбнулась. – Они были одноклассниками и хорошими друзьями. До конца своих дней Митя любил только Соню, твою прабабушку. Но ваша с Лерой связь – это уже совершенно другая история.
– Как мило! – Одним глотком Мирон допил остатки вина, а потом спросил: – С ней точно все в порядке? Не поймите меня неправильно, но хотелось бы каких-то доказательств.
– Доказательств? – На несколько мгновений Астра задумалась, а потом улыбнулась. – Будут тебе доказательства, мой мальчик! Жди!
Ждать пришлось довольно долго. Астра закурила очередную сигарету, невидящим – или всевидящим? – взглядом уставилась в темноту.
Мирон молчал. Не то чтобы решил довериться ей окончательно, просто выбора у него пока особого не было. Выбора не было, а надежда была.
– Ну вот, – сказала Астра, наконец. – Вот тебе доказательства, Мирон!
– Где? – спросил он растерянно, а потом увидел!
На террасе между ним и Астрой материализовался Цербер! Он сидел, склонив черепушку на бок, красные огни в пустых глазницах чуть мерцали.
– Нашлась пропажа! – Мирон сделал шаг к призрачному псу, не удержался и провел ладонью над черепушкой. Ладони сделалось щекотно и немного колко. – Ты как, друг?!
Цербер мигнул один раз, что означало – хорошо.
– А Лера? С Лерой все хорошо?!
Цербер снова мигнул один раз, и камень с души упал окончательно. Что ни говори, а Церберу Мирон пока доверял больше, чем Астре.
– А совесть? – спросил он вкрадчиво. – Совесть у тебя есть, псина ты жестокосердная?!
Цербер мигнул, как показалось Мирону, чуть виновато.
– Так почему ты не нашел ни минуточки, ни секундочки, чтобы подскочить ко мне, дать знать, что с вами все хорошо?! – Мирон неожиданно для самого себя перешел на крик.
Цербер ничего не ответил, просто улегся у его ног, положил черепушку на вытянутые передние лапы. Красные огни в глазницах почти погасли.
– Не ругай его, – сказала Астра мягко. – Он не мог оставить свою хозяйку ни на секунду, потому что в то время ей угрожала реальная опасность.
– А сейчас не угрожает?
– А сейчас она с другом.
В подтверждение слов Астры Цербер снова один раз мигнул.
– Она меня забыла, – пожаловался Мирон, усаживаясь перед Цербером по-турецки. – Представляешь?
Цербер понимающе кивнул.
– И меня, и тебя. Тебя же она тоже забыла? Вот такая амнезия наоборот.
– Горыныча она не просто забыла, – вмешалась в их странный диалог Астра. – Она видела в нем чудовище.
Цербер глянул на Астру и мигнул.
– Сочувствую, брат! – Мирон снова провел ладонью над черепушкой. Красные огни в черных глазницах на мгновение исчезли, словно призрачный пес зажмурился.
– Не хочу нарушать вашу идиллию, – мягко сказала Астра, – но времени у нас осталось не очень много. – Пока Мирон разговаривал с Цербером, она с кем-то разговаривала по мобильному. – События принимают весьма неожиданный оборот.
– А до этого, типа, все шло по плану! – Мирон покачал головой, наблюдая, как истаивает и без того призрачный силуэт Цербера.
– В этой задачке появилась еще одна переменная, – сказала Астра, пряча мобильный в карман. – Такая интересная получается история! Почти такая же интересная, как сто лет назад…
Глава 23
Голова болела просто невыносимо! Боль прорывалась в темноту и небытие, рвала на части, вырывала Леру из их мягкого кокона, стучалась набатным звоном в виски, подкатывала к горлу волнами тошноты. Эту боль смягчало лишь прохладное прикосновение к Лериному лбу и шершавое, чуть горячее прикосновение к щекам. Она со стоном открыла глаза.
– С возвращением, – донеслось откуда-то издалека.
Она попыталась сесть, но на ее плечи мягко и решительно легли чьи-то руки, прижали, не позволяя пошевелиться.
– Не так быстро, Валерия. Сначала приди в себя.
В поле зрения появилось какое-то светлое и размытое пятно. Лера моргнула – пятно превратилось в мужское лицо.
– Только не кричи. Все хорошо, ты в безопасности, – сказал чуть хрипловатый и смутно знакомый голос, а ноздри защекотал слабый запах вишневого табака. – Горыныч, наша девочка очнулась.
Точно ли очнулась?! Потому что не было в ее окружении никаких Горынычей и никаких мужиков с крепкими руками и вишнево-дымным дыханием. Потому что рассчитывать она могла только на себя! Потому что ее родители мертвы!!!
Лера не закричала, она закрыла глаза и тихонечко, по-щенячьи заскулила. На ее лоб тут же легла прохладная ладонь, а щеку кто-то лизнул шершавым горячим языком.
Все, нельзя лежать вот так беспомощной куклой. Нельзя прятаться от жизни или от того, во что превратилась ее жизнь. Нужно, наконец, посмотреть правде в глаза. И Лера посмотрела.
Ее мир снова изменился. Не было больше ни сада с эльфийскими огоньками, ни битого стекла на каменных дорожках. Не было влажной ночной прохлады. Воздух был сух, свеж и пах вишневым табаком. Лера лежала на диване в какой-то незнакомой комнате, стены которой были обиты вагонкой, а на окнах висели шторы из плотной, совершенно не пропускающей свет ткани. Рядом в кресле сидел мужчина. Тот самый мужчина, который сначала подвез ее от Гремучего ручья в город, а потом… а потом снес лопатой голову ее отцу. Тут же, положив передние лапы на диван, сидел огромный призрачный пес с черепом вместо головы, с красными огоньками в черных провалах глазниц. Пса она не боялась, а вот мужчину…
– Постарайся себя контролировать, – сказал он мягко и строго одновременно. – Это съемный дом, не хотелось бы разбираться с хозяйкой из-за разбитых окон.
– Ты убил моего отца… – Лера хотела выкрикнуть это обвинение прямо ему в лицо, но получилось только прохрипеть. Горло болело. Хотелось пить.
– То существо больше не было твоим отцом, Лера. Вспомни. Проанализируй.
Она вспомнила и проанализировала. На это ей хватило всего нескольких секунд. Мужик с табачно-вишневым дыханием был прав. Если бы не он, с ней бы случилось то же самое, что и с ее мамой.
– Кто ты? – спросила Лера и, превозмогая головную боль, села на диване. – Кто вы все, черт побери, такие!
– Мы твои друзья, Лера. Тебе пока сложно в это поверить, но мы, в самом деле, твои друзья.
Ей было сложно поверить – тут он оказался прав. Но кто бы знал, как хотелось!
– Где я?
– Это дачный поселок. Я снял здесь дом. Здесь ты в полной безопасности.
– Хватит говорить мне про безопасность! – снова прохрипела она. – Мой отец превратился в чудовище! Моя мама убита! За мной по пятам ходит какой-то костяной урод! А ты говоришь, что я в безопасности?!
Призрачный пес попятился, огоньки в черных глазницах обиженно замерцали, и сама не понимая, что делает, Лера обхватила его за мощную шею, шепнула:
– Прости, Цербер. Я не хотела тебя обидеть.
Она одновременно чувствовала и не чувствовала его под своими ладонями. Словно пыталась обнять и удержать жаркий степной ветер, на доли секунды обретший форму и плоть. Ощущения были странными, пугающими и успокаивающими одновременно. А Цербер, ее призрачный пес, мигнул ей трижды. И это точно что-то значило. Она просто забыла, что именно.
– Прости. – Она еще раз провела ладонью по собачьему черепу. – Простишь?
Красные огоньки вспыхнули всего один раз, и это точно означало «да». Так ей когда-то объяснял Мирон, парень из ее коматозных грез.
– Его я помню. – Лера перевела взгляд с Цербера на мужчину. – Вас тоже. – Она снова перешла на «вы». Это было не уважительное «вы», это было «вы», которое максимально дистанцировало ее от этого странного человека. – Кто вы такой?
– Меня зовут Григорий. Я… – он на мгновение задумался, а потом продолжил: – Я дальний родственник одного твоего знакомого.
– Какого знакомого?
– Мирона.
– Мирона?!
А у парня из ее коматозных грез, оказывается, еще и родственнички есть! Классные такие родственнички! С лопатами…
В виски снова вгрызлась боль. Она вгрызалась, расчищала дорогу воспоминаниям и ужасу.
– Мне нужно идти! – Лера встала. Голова тут же закружилась.
Григорий не попытался ее ни удержать, ни поддержать. Вместо этого он спросил:
– Куда?
– Туда! Обратно! Там мои родители!!!
– Ты им уже ничем не поможешь. – Он говорил мягким, очень приятным и очень убедительным голосом. На кого-то другого этот голос непременно бы подействовал, но не на нее!
– Я вызову полицию! Или «Скорую»! – В душе вдруг зародилась совершенно беспомощная, совершенно иррациональная надежда. – Может быть я плохо посмотрела! Может быть моя мама все еще жива?!
– Они все мертвы, Лера. Им не нужна «Скорая», им не поможет полиция.
Она ничего не слышала, она рвалась обратно. Ей было важно убедиться, сверить свои страшные воспоминания с фактами. Ей было важно делать хоть что-нибудь.
– Валерия, – сказал Григорий таким тоном, что она замерла, застыла под его взглядом. – Тебе не нужно туда. Более того, тебе опасно попадаться на глаза полиции.
– Почему? Почему не нужно? И почему опасно?
Григорий вздохнул, а потом сказал с непонятной досадой:
– Потому что нет ничего хуже инициативного дурака. Информированного инициативного дурака, – поправил он сам себя и придвинул к дивану журнальный столик, на котором стоял включенный ноутбук с каким-то открытым и поставленным на пау