– Это очень темная сторона истории княжества.
– Это уж точно, – хмыкнула леди-наставница.
Обоз из десятка саней остановился на границе рощи, иноземные всадники и две дюжины судейской стражи вперемешку с наемниками окружили его. Было отчетливо слышно, как со стороны дороги, уходящей в рощу, доносятся звуки боя, но вскоре они стихли.
– Троих уберегли от Луека! – запыхавшись, будто он сам несся по колено в снегу, а не лошадь, сообщил наемник Корену.
– Сейчас буду, коня подай, – ответил Корен и стал наматывать вязаный шарф на шею.
Выйдя из крытых саней, он с помощью наемника взобрался в седло и поскакал к роще. Картина, которую застал Корен, вызвала было приступ тошноты, но он совладал с собой и направил коня к дереву, у которого наемники окружили троих пораненных лихоимцев…
– Разбой чинили? – неуклюже соскочив с коня, Корен обратился к троим изрядно побитым людям, привязанным к дереву.
– Земли рода нашего объезжали… кто ж знал про ваш обоз-то?
– К какому роду отношение имеете?
– Эм… – пленный зажмурился.
– Постой-ка, это чье? – Корен подобрал из кучи трофеев меч.
– У этого был, – пробасил наемник и пнул в живот одного из пленных.
– Это твой? – Корен присел на корточки, заглядывая в глаза раненого.
– М…
– Жить… Жить хочешь? – вполне дружелюбно Корен посмотрел в глаза пленного и по-дружески так положил руку ему на плечо, – Скажешь правду, будешь жить. Расскажешь про хозяина этого меча – будешь жить.
– Хочу… жить хочу…
– Этих отдайте Луеку, – Корен указал рукой на двух других, истекающих кровью бунтарей.
Глава тридцатая
Земли Желтого озера
Пристроившись к обозу торговцев, что возвращались из Городища, я без особых проблем миновал сначала таможенный пост у границы княжества и земель Желтого озера, а потом и достиг торгового каменка, близ которого на холме высилась недавно построенная крепость.
– Кхе… Кхе… Надолго ли на постой? – интересовался простуженный хозяин постоялого двора на окраине торгового каменка.
– На два дня, – ответил я и снял с пояса кошель, – осмотрюсь пока.
– Тут у нас своих наемников хватает, – определив мою принадлежность к профессии, сказал хозяин постоялого двора и снова зашелся кашлем.
– Но не все берутся сопровождать обозы по северу княжества.
– Так звереголовые же, – отойдя от кашля, хозяин пожал плечами, – не каждый решится.
– Я могу провести.
– Видно, Большая луна направила тебя ко мне, – хозяин постоялого двора повернулся к углу в корчме, где висела местная религиозная атрибутика и поклонился, – брат мой старший никак не может до одной северной заимки обоз довести… осенью не получилось, а у него там меда десяток бочонков стоит. Весной-то цена будет на него о-го-го!
– Протоками мерзлыми могу провести да тропами.
– Ты вот что… ешь, отсыпайся с дороги, а я завтра утром за братом пошлю. Он и ноготками не обидит, если возьмешься вывести его товар из княжества.
– Договорились, – кивнул я на стол у стены, – и мяса побольше к похлебке подай.
– Иди, наемник, садись, я сам все принесу…
Вот так… как говорят в том мире, который я все реже вспоминаю, «сколотил состояние, владея инсайдерской инфой», именно! Никто, кроме меня, в княжестве не знает, что этой зимой набегов не будет, и пусть не знает. Пусть держат гарнизоны по северным границам, и Тарину с его лихоимцами послабление, и хартам. Я закончил с ужином и, отпив добрую половину кружки вина, отодвинул засаленную штору и посмотрел в окно – начиналась метель. Вовремя я успел добраться, неспроста, значит, последние сутки пути в голову лезли слова из старой песни:
Степь да степь кругом,
Путь далёк лежит.
Там, в степи глухой,
Замерзал ямщик…
С таким ветром, что поднялся, дорогу быстро заметет в низинах. Да уж, похоже, застрял я тут…
– Еще вина подать? – вывел меня из раздумий хозяин постоялого двора и кивнул на картину за окошком. – Если за метель волнуешься, то напрасно, всю последнюю неделю отряды да обозы из-за пустыни прибывали, в день по паре сотен, а то и больше, в крепость тесно набились. Уж несколько раз так было, соберется тысяча и выходит на марш, в княжество идут, вперед тягловых лошадок пускают с тяжелыми санями – тракт чистят.
– Тысяча? – искренне удивился я.
– Да, – вздохнул хозяин постоялого двора, – поговаривают, будто иноземцы, как протоки вскроются, решили хартов извести да роды непокорные.
– Опять смута в княжестве на долгие времена, – покачал я головой.
– Не только в княжестве, – присел на стул рядом мой словоохотливый собеседник, – в землях Желтого озера тоже люди недовольны.
– Чем же?
– Как это чем? – придвинувшись ко мне и понизив голос, ответил тот. – Императрица объявила, что наши земли тоже принадлежат Трехречью и входят в империю, а когда такое было-то! Эти земли всегда свободны были. Да, небогаты наши каменки, но сколько веков жили укладом своим… а тут явились!
– Так вы же тут обособленно живете, каждый купчишка сам себе князь, вот и дождались гостей незваных. А незваный гость, он хуже тат… хуже икерба!
– Правда твоя в этом, наемник… Только делать-то теперь чего?
– А я почем знаю? Ладно, разморило меня совсем, пойду спать.
– Так что, я с братом поутру наведаюсь?
– Да, – кивнул я и побрел к себе в комнату.
А утром я проснулся оттого, что со стороны крепости на холме несколько раз протрубили в рог и пробили в маршевые барабаны. Я вылез из-под одеяла, бросил его на ледяной пол и, накинув кафтан на плечи, прошел к окошку и вынул тряпичную пробку отдушины, чтобы лучше все рассмотреть. Метель стихла, снег искрился под лучами яркого утреннего солнца, а из ворот крепости тянулась черная лента… Голова колонны вдали уже давно свернула за лесок в низине, а хвост из ворот еще не показался. Всадники, пехота, несколько десятков длинных саней бодро так скакали, шли и ехали на юго-запад, в Трехречье.
– Сколько же вас? – тихо сказал я вслух и, поежившись, заткнул отдушину.
Комната изрядно выстудилась за ночь, хоть по стене рядом с кроватью и поднималась каменная кладка трубы кухонной печи. Чувствуя, что от холода начну вот-вот стучать зубами, я начал быстро одеваться. Наконец, заправив ремешки пояса и проверив, как закреплено оружие, я накинул на плечи кафтан и спустился в харчевню, где немногочисленные постояльцы уже занимали места, собираясь завтракать. Кивнув хозяину, сел за свободный стол, и в этот же момент в харчевню, проклиная погоду, вошел грузный мужчина. Привычным жестом он взял стоящий у двери видавший виды веник и обмахнул сапоги и полы кафтана от снега. Внешне он очень напоминал хозяина постоялого двора, разве что толще и старше на десяток лет. Братья разговаривали и вежливо ждали, пока я разбирался с завтраком и пил, к слову, очень неплохой травяной чай. Когда же я стал набивать трубку табаком, что презентовал Тарин, братья присели ко мне.
– Ты ежели берешься, – взял быка за рога купец, – то выезжать сегодня надобно, пока войско иноземное недалеко ушло, хоть полпути за ними пройти, и то уже спокойней будет.
– Звать-то как тебя? – выдохнул я к потолку дым.
– Чего? А, Димкан я, рода не знатного, но и небедного, мёдом торгую, хмельными настоями да травами. Так что скажешь?
– Сколько платишь? – напустил я важности.
– Дюжину ноготков золотом и сотню серебром.
– Щедро…
– Так и я про что! Так что, берешься?
– Кто в обозе будет?
– Сыновья мои и еще двое возниц… четверо саней всего.
– И все?
– Так если хитро проведешь, как брату говорил, так и не нужно больше людей-то, – лукаво улыбнулся купец.
– От звереголовых-то я, может, укрою обоз, но в княжестве вот-вот смута начнется, многие роды не пускают из этих земель никого через свои владения, лихоимцев по лесам да рощам прибавилось… в каждые сани еще по человеку надобно, да и зверь дикий лютует.
– Будут люди, – снова улыбнулся купец, – и стрелки хорошие, и ратному делу обучены, это я просто проверить решил, а ну как ты пройда хитрый… Не гневайся, наемник, я всякого повидал, оттого и проверял, молод ты, да стати в тебе… мои возницы покрепче будут.
– А ты не смотри, что я худой и кашляю, – вырвалось у меня.
– Чаго?
– Проверить хочешь? – нахмурился я.
– Да не гневайся ты… и мою заботу уразумей, товару ты повезешь немало, так еще по дням в пути особливо важно. А проверить… вот скажи, давно ты в наемниках?
– Нет, – честно ответил я, – но наставник мой многому меня научил.
– А где он сейчас?
– Пал у Желтого камня, не много нас тогда выжило.
– Так что же, и ты там был?
– Был…
– Знатная рубка была, сказывали в посаде мне про ту битву… Что ж, тогда спокоен я, вот, – Димкан уважительно, хотя скорее извиняясь, кивнул и выставил на стол кошель, а рядом положил три золотые монеты, – сотня серебром и три золотых ноготка. Привезешь товар, отдам остальное.
– Тогда собери мне еды на три дня, флягу настоя крепкого, да прикажи сани мои запрячь, – обратился я к хозяину постоялого двора и смахнул монеты в карман кафтана, – а я пошел собираться, буду у моста через протоку вас ждать.
Спустя час пять саней покинули торговый каменок у Желтого озера, в мои и без того тесные дровни подсел долговязый парень, старший сын Димкана Маст. Огненно-рыжая копна волос, торчащая из-под шапки, конопат и скуласт, лет на пять старше меня, как показалось. Из оружия у него был внушительных размеров тесак в ножнах на поясе, колчан с охотничьим луком и длинными стрелами, а также копье с массивным древком и широким наконечником.
– Держи, – передал я ему вожжи, когда мы поравнялись с холмом, на котором возвышались стены крепости иноземцев, – правь пока светло, стемнеет – подменю.
– Давай, – согласился тот и перебрался вперед, а я развалился в дровнях на соломе, подняв ворот кафтана.
Частокол из приличной толщины бревен, не менее тридцати сантиметров в диаметре, возвышался метров на пять. По обе стороны арки ворот две небольшие караульные башенки, ворота приоткрыты, за ними видна поднятая массивная железная решетка. Вообще насчитал еще семь башенок, кроме тех двух, что рядом с воротами, пролет стены меж башенками был не менее двухсот метров, сама крепость почти квадратная, то есть два пролета на сторону, это уже четыреста метров… да уж, площадь немалая, и личный состав гарнизона может исчисляться действительно тысячами. Видно, что одну из стен и угол со стороны дороги из княжества начали обкладывать камнем… Тоска, к концу следующего лета это будет такая цитадель, что… ладно, чего сейчас думать, главное рассмотрел, а поеду обратно – еще раз посмотрю. Караульных на стенах, кстати, немного, я всего десяток шлемов насчитал, что прогуливались