— Виктор, а ты сможешь помочь мне ещё раз также? — хлопнув меня по плечу, спросил Максим.
Члены совета ушли вперёд, что-то тихо обсуждая между собой, а мы двигались за ними на приличном отдалении. В комнате ожидания остался один Степан Григорьевич, разбираться с последствия выброса силы сына.
— А что ты хочешь сломать?
— Не, ломать я ничего не хочу. А вот доказать одному особо скептически настроенному зазнайке, что у меня нет предела, очень. Он меня с самого рождения постоянно достаёт и всячески принижает. И всё потому, что родился сразу же с гарантированным потенциалом Стихийного Мастера. А тут я возьму и докажу, что сильнее.
— Если не будешь бить родственников, то помогу. Мне несложно. Только если это будет до поступления в академию. Сам понимаешь, что оттуда не так просто будет уйти.
— Кончено, непросто. Годуновы не выпускают своих учеников с территории академии до сдачи первых экзаменов. А если завалишь хоть один предмет, то можешь вообще не выйти. — сказала Диана, показав всем свою осведомлённость в том, как обстоят дела в академии. Даже наставники мне такого не рассказывали. — И плевать, насколько ты сильный, какой гений и кто твои родственники. Против Годуновых даже император не пойдёт.
— А ты откуда знаешь? — спросил я.
— Так она и не знает. Просто нахваталась слухов. Их семья в этом деле одна из лучших в империи. — выдал Аркадий, чем сильно нас удивил.
— Да, мы специализируемся на получении информации. А тебе просто завидно. Так завидуй молча. — Диана скорчила смешную физиономию и показала Аркадию язык. Но тот никак не отреагировал, и запал девчонки быстро иссяк.
Всё это время Максим смотрел на меня очень внимательно. Слишком воспитанным оказался, чтобы перебивать других. А так и не скажешь.
— Бить родственников я точно не собираюсь. Может, самую малость. И не бить, а только слегка проучить. Показать, что причинённое зло может вернуться в любой момент.
— Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. Очень мудрые слова.
— Попал в точку. — улыбнулся Максим. — Так ты мне поможешь?
Я не видел причин, чтобы отказываться, что вызвало бурную радость у здоровяка. Вот ещё один день прожит не зря, раз смог так кого-то обрадовать. Осталось ещё завершить дело, ради которого мы все здесь собрались. А потом и отметить с ребятами открытие мойки. У меня намечена грандиозная развлекательная программа.
Зал совета был уже перед нами. Стоило только переуступить его порог, как сразу все защитные артефакты дали о себе знать. А где-то далеко, на самой границы зрения и слуха, зазвенели тревожные колокола. Здесь даже меня ждала опасность. Чего уж говорить о других ребятах. Все они сейчас выглядели крайне встревоженными и напуганными. Даже Семён озирался по сторонам и сжимал кулаки.
— Успокойтесь, всё будет хорошо. Здесь нам не угрожает опасность. — произнёс я, воздействуя на ребят левым глазом.
Делать страх ещё сильнее нельзя. А это был именно страх. Очень странный, с множеством непонятных мне примесей, но именно страх. Члены совета решили сразу перейти к проверке. И сдаётся мне, что это только начало. Кроме страха, будет ещё много всего. Только после этих проверок и выберут кандидата.
— Спасите! — крикнула Диана и начала проваливаться в открывшийся под её ногами чёрный провал, словно в зыбучие пески.
А вот и вторая проверка. Но это всё ерунда. С ней я справлюсь легко. Как и спасу Диану. В этом я уверен.
Глава 27
После дождя всегда пахнет свежестью. Прибивается пыль, становится свежо и легко дышать. А ещё дождь всегда несёт с собой жизнь. Они идут рука об руку. Нескольких капель дождя может хватить, чтобы напиталось крошечное семя и из него вырос прекрасный цветок. Их может хватить, чтобы напились сразу несколько крошечных насекомых. Чтобы другие насекомые смогли впустить в эти капли дождя своих ещё не появившихся на свет детей. Они могут спасти кого-то от смерти.
Но только в том случае, если в этой влаге есть жизнь. Вытянуть которую невероятно сложно, но не невозможно. И семья Распутиных тому прямое доказательство. Все ошибочно считают, что некромантия — это способность давать жизнь уже однажды умершему. Но никто даже не подозревает, что сперва необходимо где-то взять эту жизнь. И проще всего вытянуть её из растений, насекомых, мелких животных и даже влаги.
Из человека, также можно вытянуть жизнь, и этой силы хватит, чтобы поднять несколько десятков мертвецов. Вот только вытянуть жизнь из человека невероятно сложно, а если он одарённый, то практически невозможно. Это ограничение и не позволило Распутиным подняться выше вассальной семьи.
Их дар уникален. В мире было ещё две семьи, обладающих схожим даром, но их уже уничтожили враги. Слишком сильно люди боятся всего, что связано с возвращением после смерти. И они даже не подозревают, какая сила скрыта во всём этом.
Впрочем, никто, кроме Распутиных, об этом не знает. Случившееся в резиденции клана — тому прямое подтверждение. Только один Степан Григорьевич смог понять, что сделал Семён. Он не просто поднял скелет, которому уже больше двух сотен лет. Сперва он вобрал в себя всю жизненную энергию, до которой смог дотянуться. Именно это и напугало членов совета. Они ощутили, что кто-то хочет забрать их жизнь.
В тот момент Степан Григорьевич был невероятно горд сыном. Он сразу ощутил его силу. Сразу понял и с трудом поверил, что Семён решился пойти на подобное. Решился сотворить заклинание, которое не под силу даже самому Степану Григорьевичу.
И когда они стали расспрашивать детей, что произошло, глава семьи Распутиных не хотел верить, что всё это было лишь благодаря Виктору Апраксину. Мальчишке, всю жизнь считавшемся слабаком, который не сможет стать даже Стихийным Мастером. Позор старшей семьи, а не наследник.
Когда Степан Григорьевич разбирался с последствиями, устроенного сыном кавардака, то он выложился на полную. Даже ему оказалось сложно привести всё в норму. Забрать всю, вложенную в поднятых жизнь и развеять её. Только после этого поднятый мертвец вновь возвращается в небытие. Теперь уже навсегда.
Измотанный Распутин двинулся в зал совета и увидел там невероятную картину. Дети противостояли членам совета. Пусть последние и использовали от силы процентов пять своих возможностей, но для тех, кто не прошёл инициацию, и это было невероятно много. Тьма, страх, тень, всякого рода ослабления и всё прочее, чем славится Клан Тьмы, ничего не могло взять детей. Не могло пробиться через установленную совместными усилиями защиту.
Впереди стоял здоровяк Потёмкин, прикрывая своей широкой спиной остальных. Сразу за ним находился Виктор Апраксин, который положил руку на плечо Потёмкина. Но это было ещё не всё. Остальные дети стояли рядом с Виктором и держались за него, словно за спасительный плот посреди бушующего океана. А мальчишка Апраксин говорил какую-то глупость.
Что он верит в ребят. Что они обязательно справятся. Что это проверка, которую вместе пройти будет гораздо проще, интереснее и веселее. Что ещё немного, и он ответит членам совета. Вот только поднаберётся сил. Только отдохнут его глаза.
Распутин, старший слушал это совсем недолго. Буквально несколько секунд, пока проходил мимо, направляясь занять своё место в совете. И когда он проходил в непосредственной близости от детей, то ощутил нечто очень странное. То, чего он не испытывал уже очень давно. С тех самых пор, как прошёл инициацию.
Степан Григорьевич ощутил страх. Пусть он и смог справиться с ним одной лишь мыслью, но это уже говорило об очень многом. А ещё он был поражён тем, что Семён вот так легко позволил командовать собой. Доверился человеку, которого видит первый раз в жизни. Словно его сына подменили. Даже наследники старшей крови не способны так влиять на людей. Пусть кровь в них и сильна, но ей сперва необходимо пробудиться. Дать своему обладателю необходимые знания и навыки. И у двенадцатилетнего мальчишки таких просто не может быть.
— Степан Григорьевич, вы очень кстати, — заговорил князь Апраксин. — Присоединяйтесь к нам, дети решили объединиться, чтобы дать отпор старикам. Мы просто не можем им проиграть. Тогда с ними вообще никакого слада не будет. Только, пожалуйста, не усердствуйте сильно. Мы решили использовать самую малость наших сил. Всё же это дети. — развёл руками глава клана и в этот момент едва не пропустил ком земли, брошенный внуком. — Видите, чего творят, стервецы?
Степан Григорьевич ещё никогда не видел таким счастливым князя Апраксина. Впрочем, и другие князья не сильно отставали от него. Они словно сами стали детьми и теперь с радостью играли в эту странную игру, к которой присоединился и Распутин. Глава клана прав, они не могут проиграть этим соплякам. Пусть и сражаются с ними, едва используя силу.
— Поднажмём ещё немного, и они сами сдадутся. Я верю в нас. Верю, что нам это под силу. И плевать, кто отправится на факультет старшей крови. Главное, что мы утрём нос старикам. — сказал я, подбадривая ребят, которые уже практически выбились из сил.
Слишком трудно нам, соплякам, ещё не прошедшим инициацию и ничего толком не знающим о своих силах, противостоять сильнейшим одарённым своих семей. Понятно, что они просто играются с нами и если захотят, то смогут снести одним ударом. Но это проверка, испытание, которое мы должны пройти.
Должны были это сделать поодиночке, чтобы каждый отвечал только за себя, но это была бы очень большая глупость с нашей стороны. Вместе мы гораздо сильнее. Вместе мы точно сможем дать отпор старикам.
Первый ко мне присоединился Максим, став живым щитом. Мы уже выяснили, что его физические возможности крайне впечатляющи, достаточно просто вывести их на новый уровень. А ещё он был довольно крупный, и я вполне мог спрятаться за его спиной. Следующей была Диана. Просто она боялась меня меньше остальных, да и я вытащил её из ловушки и поэтому решила спрятаться, когда кто-то из князей выпустил несколько тёмных сгустков. Один я поймал и раздавил в кулаке. Это и послужило главным критерием выбора защитника для Дианы.