– Тебе правда больно прилетает? – смущенно пробубнила Эстрид.
В какой-то момент мне даже стало ее немного жалко. Ведь по сути это безобидная шутка, а я устроил из этого целое представление. Хотя, с другой стороны, нужно заставить ее уважать своего сюзерена. Ведь я ее лорд, как сказали бы в Британии. А с чего бы она должна меня уважать? Я же ничем не смог завоевать ее уважение. Вот если получится вызволить ее брата, то тогда взаимоотношения с ней перейдут на новый уровень. У меня появится первый человек, преданный мне душой и сердцем. И этому человеку я смогу довериться, у меня будет уверенность в завтрашнем дне.
– Да ладно, я пошутил, – сжалился я над ней, – не так уж и больно. Но все-таки старайся выбирать камешки помельче.
– Договорились, ты разрешил мне кидать в тебя маленькие камни. Замечательно.
Не понял. Так ее смущение было наигранным? Она манипулировала мной? Вот ведь наглая морда. Эстрид выглядела словно кот, объевшийся сметаны. Мое возмущение, видимо, было написано на моем лице, отчего Эса начала буквально лучится светом от довольства. С трудом собравшись с мыслями и совладав с эмоциями, я решил не развивать эту тему, дабы лишить ее еще большего удовольствия, называемого «издевательство над сюзереном».
– Что будем делать с твои братцем? – перевел я разговор в другое русло.
Эстрид мигом собралась, настроилась на рабочий лад. Такой серьезной она мне больше нравится. Не раздражает радостная мордашка от издевательства надо мной.
– Сегодня у князя смоленского намечается пир, на котором будут и те купцы, которые забрали моего брата. Кстати, князь дружен с твоим отцом, но не очень жалует твоего дядю. Я смогла донести до князя твое желание дружить с ним, ведь ты хольмградский наследник. И не благодари, – я хотел возмутиться ее самоуправством, но ее наглость лишила меня дара речи, – а ближе к вечеру к тебе примчит гонец от князя, который пригласит тебя на пир. Там ты познакомишься с теми купцами. Надо с нужным человеком завести знакомство и вместе с ним продолжить пьянку. Я в это время разведаю точно местоположение брата. Мне сказали, что он в темнице у них. Если мне не удастся вызволить брата самой, то тебе нужно будет выкупить его. Пусть купец назначит цену. С деньгами проблем не должно быть – я достану.
– Значит моя роль в том, чтобы выкупить твоего брата, если у тебя не получится его освободить своими силами. Думаешь, что с наследником Гостомысла они смогут вести такую необычную торговлю? Поэтому нужен именно я? Ведь это же так по византийски – торговать заложниками враждующих сторон.
Вот же хитромудрая бестия эта Эстрид. Комбинация с моим участием имеет смысл на существование. Закрадываются мысли, что Эса специально стала моим вассалом, чтобы провернуть этот трюк с выкупом. Вот опять я мерю понятиями своего века. Стоит вспомнить реакцию девушки, когда я усомнился в ее клятве, во время лесного покушения, как все становится на свои места. Не играет она. Такое не сыграть. Да, манипулирует. Да, выжимает максимум из любой ситуации. Это же говорит о ее уме, а не о коварстве.
– Хорошо, договорились. А зачем тогда мы на рынок пришли?
– Мы пройдемся по торгу, я познакомлю с купцами, которые будут на пиру. Особо обрати внимание на того купца, который держит в плену моего брата.
Эса накинула капюшон плаща, чуть ссутулилась, схватила покрепче свою палку и вмиг преобразилась в старушку.
– Пошли, сынок, за хлебушком, – прокряхтела Эса-старуха, скрывая лицо.
Эта девушка обладает просто уникальными данными. Из нее получился бы идеальный шпион, учитывая ее таланты скрыта и перевоплощения.
Мы ходили по торгу. Эса знакомила меня то с одним купцом, то с другим. Это происходило так артистично, что иногда мне хотелось сдернуть с воительницы плащ, чтобы убедиться в отсутствии под капюшоном старушки. Эса останавливалась возле шатра или навеса купца, якобы отдохнуть от черепашьей ходьбы, массажируя поясницу, успевая рассказать «сынку» о том, что этот достопочтенный купчишка владеет тем или иным товаром. За короткое время Эстрид успевала поведать биографию торговца. Говорила она достаточно тихо и со стороны казалось, что старушка жалуется сыну на свою тяжелую долю, а тот стоически старается помочь бабке-матери перемещаться по рынку.
Мы подошли к очередному торговцу, который, как сообщила Эса и является тем самым «нужным» человеком, который пленил Агу, ее брата.
– Этот купчина, сыночек, – тихо прокаркала старушка, – очень тесно дружит с воеводой смоленским, а еще он один из самых богатых царьградских торговцев севернее Константинополя. Говорят, что его богатство зиждется за счет родственных связей с кесарем византийским.
Взглянув на предмет нашей беседы, я сначала не мог вспомнить где видел этого человека, а потом, когда серое вещество в мозгах встрепенулось, я его узнал. Это же Аршак. Тот самый купец, который сообщил мне о летосчислении по христианскому календарю. Тот, кто дружен с Умилой и ее мужем. Этот мир слишком тесен. И торговец очень ушлый. Это же надо извернуться так, что есть возможность торговать в Хольмграде, при этом имеет в заложниках родственника врага владельца этого самого Хольмграда. Ах да, еще дружить с дочерью и зятем владельца Хольмграда.
Торговец распекал парня-помощника. Тот, по мнению купца, нерасторопный неумеха, да и руки у него растут с ягодичной части тела. Увидев мою заинтересованную физиономию, купец вмиг преобразился и с любопытством наклонил голову в жесте: «Внимаю тебе, о покупатель! Продам все, что есть у меня за сущие гроши».
– А с каких пор это у византийских купцов такая короткая память, купец? – «наехал» я на торгаша.
– Мой память всегда меня помогает, – сложив кустистые брови, старый Алладин пытался вспомнить меня.
– На этот раз она тебя подвела, раз ты не смог вспомнить сына князя Гостомысла, – я чуть приподнял бровь в ожидании реакции.
Купец оправдал мои ожидания. Решив задачу по опознанию меня среди ныне живущих, Аршак с превеликим энтузиазмом обрадовался нашей встрече. Порасспросив о здоровье отца и сестрички Умилы, он поинтересовался о моем пребывании в Смоленске. Пришлось на ходу выдумывать историю о желании попутешествовать и благословении отца на это дело. Эса прикинулась ветошью, пока мы общались с купцом. Разговорившись, Аршак пожаловался на своего нерадивого сына, которого пару минут назад он ругал за медлительность. Оказалось, что его тоже зовут Аршак. С фантазией у папаши, видимо, не очень. Взглянув внимательнее на предмет нашего разговора, я начал глупо улыбаться. Это Алладин. Тот самый Алладин из мультика – черные, как смоль волосы; огромные глазища; нос горбинкой и обаятельная улыбка. Улыбался он украдкой, думая, что его не видно. А предметом его улыбки была моя старушка Эстрид. То ли он понял, кто скрывается за капюшоном, то ли он просто дурачок. На последнее не стоит рассчитывать, так как его папаня утверждает, что сынишка умный вырос, но ленивый. Аршак-джуниор, наверное, услышал последнее замечание отца, потому, как сделал потупленное выражение моськи и скромно опустил глаза.
Если этот парень действительно умен и догадался про Эсу, то надо что-то делать.
Иногда у меня бывают мысли, которые заставляют смеяться любого разумного, так как в нормальную голову такой бред не придет. А иногда, к сожалению намного реже, чем хотелось бы, приходят мысли противоположного толка. Не знаю, что на меня нашло из изложенных видов дум, но озарило меня тут же.
– Дорогой мой друг Аршак, – купец напрягся от обращения, – у меня есть предложение к тебе. Мне нужен помощник, который научит меня счету и расскажет мне подробности жизни в Византии. Возможно, я и туда направлюсь.
– Услуга счетовода и рассказчика дорогой стоит цена, – с лету схватил он мою мысль.
Мы торговались минут десять. В какой-то момент мне захотелось его даже стукнуть тростью Эсы. Этот жадюга хотел аж два золотых в месяц за то, что Аршак-младший будет путешествовать со мной и болтать о Византии. Два золотых – это добротный дом в Хольмграде. Да за эту сумму можно десяток варягов нанять на недельку. Мы с огромным трудом договорились на пятидесяти серебряных в месяц, но с условием, что мелкий Алладин сейчас же собирает вещи и идет со мной. Нужно было быстрее выяснить у Джуниора, как он умудрился распознать Эсу. Этим действием я убивал двух зайцев сразу. Во-первых, устранял свидетеля, который раскрыл моего Штирлица-Эсу, а во-вторых, у меня появится источник информации о жизни в Византии, его нынешних обычаях и законах.
Я потянулся за монетами, но купец меня остановил. Он попросил отдавать плату за услугу лично сыну в конце месяца, а если его услуги понадобятся на больший срок, то о цене на следующий месяц пусть торгуется младший Аршак. Я даже зауважал купца. Сложилось впечатление, что отец продает сына, а оказалось не так. Купец дает возможность заработать сыну непосредственно своими мозгами, при этом, ремесло торгаша ему тоже нужно будет выучить, раз есть возможность продлить наш договор. В любом случае, через месяц мне нужно быть в Хольмграде, чтобы отец с сыном увиделись.
Джуниор не проронив ни слова, не попрощавшись с отцом, игнорируя намерение Аршака-старшего обнять сына, молча встал рядом со мной и опустил голову. Младший Аршак, наверное, был очень не в духе. Уходя с рынка, я заметил, что вслед нам Аршак-старший перекрестился и благословил, видимо, по христианскому обычаю.
Эса исподволь кидала заинтересованные взгляды на хмурого попутчика, не решаясь при нем сомневаться в моем душевном равновесии.
Я отыскал глазами ближайшую харчевню и направил наш отряд перекусить. Внутри я занял самое тихое и спокойное место в углу помещения. Два моих попутчика сидели тихо, словно мыши при голодном коте. Я заказал морс и кучу разных пирожков. Разносчица взяла деньги и принесла заказ. Схватив булочку с маком и попивая морс, я поглядывал на Эсу и Аршака. Оба не притронулись к еде.
– Аршак, знакомься, это Эстрид, моя боевая подруга, – кивнул я на воительницу, – Эса, сними уже этот балахон, старушка.