Смоленск жил привычной городской жизнью этого века. По людным улицам сновали горожане по одним только им известным делам. Ремесленники курсировали с торга домой и обратно.
В полукаменном городе преобладала одноэтажная застройка. Два этажа были только в детинце и близлежащих к нему домах. Ближе к окраинам города были избушки проще. При этом не могу сказать, что были лачуги или какие-то бедные дома. Все выглядело может и не богато, но добротно и основательно. Люди в основном жили большими семьями, поэтому рук по хозяйству, в большинстве своем, хватало на работу по дому. Семьи жили по десять-пятнадцать человек. По улицам бегала детвора с визгами и гиканьем, присущим их возрасту, они помогали старшему поколению. Кто-то выполнял функции «принеси-подай», кто-то исполнял функции посыльных, а совсем малые дети дурачились и копировали поведение взрослых.
Мы подошли к рынку, когда выступление скоморохов было в самом разгаре. Похоже, что это некая цирковая труппа. Акробаты и жонглеры выполняли трюки под ритмичные песни скомороха, играющего на дудке. Толпа смеялась над другим скоморохом, пытающегося повторить эти трюки. В принципе, было весело. Представление было на импровизированном помосте, в центре которого был дородный дядька с густой бородой и длинными усами. Это, видимо, местный Карабас-Барабас.
– Торговый люд! – прогудел Карабас, – Сегодня к вам приехал великан из далеких далей, – из-за спины говорившего появился здоровый мужик с раскосыми глазами, – Говорят, что он обладает недюжинной силой. Он может переломить хребет любому одним пальцем, – Барабас оглядел народ, – Так кто готов сразиться с ним? – он снова прошелся взглядом по толпе, – Плачу золотой против одного серебряного тому, кто победит великана.
Один золотой – это неприлично много для этого времени, поэтому шум, который пробежался по народу, мне понятен. Ага попытался пройти вперед, мимо меня. Я перегородил ему дорогу.
– Ты хочешь с ним сразится? – я удивленно посмотрел снизу вверх на моего великана.
– Ага, – кивнул тот.
– А сможешь?
– Ага, – светя щербинкой, ответило это чудо.
– А может, не надо? – с надеждой на его «ага», спросил я его.
Ага хотел агакнуть, но только еще сильнее улыбнулся и отодвинул меня в сторону. Судя по уверенному лицу Эсы, она уверена в брате.
Появление Аги взбудоражило толпу. Карабас обрадовался новому действующему лицу. Жонглеры и акробаты прекратили трюки и с интересом стали смотреть на нашего верзилу-Обеликса.
– Как зовут тебя, богатырь? – обратился Барабас к Аге.
– Ага.
– Великолепное имя, лаконичное, – сыронизировал бородатый глава труппы, – Ты готов к поединку с великаном из далеких далей?
Ага кивнул. Карабас начал расхваливать стати двух могучих воинов – великана и Аги. Я же подумал о том, что великан с восточным разрезом глаз, размерами будет не намного больше Аги. Оба богатыря разделись по пояс. Ага, в отличие от противника не мог похвастать рельефной фигурой. Его животик был достаточно округлым, но я прекрасно знал, что жирка у брата Эсы не было. Этот парень по комплекции был похож на Федора Емельяненко[11]. Вроде бы и не сказать, что силушкой наделен, а мощь удара потрясает и вызывает восхищение. Впрочем, Ага даже вел себя так же, как «Последний император» – расслабленно и непринужденно. Великан с востока, в отличие от нашего, бряцал мышцами, рисовался мускулами и артистично отыгрывал свою роль на публике.
Скоморохи собирали в деревянную плошку ставки на победу того или иного бойца. Минимальная ставка – один серебряный. За каждую ставку они отдавали деревянную табличку с руной. Видимо, организаторы тотализатора так различали кто, сколько и на кого ставил. Интересная процедура. Видно, что у труппы это на поток поставлено.
Ко мне подошел скоморох с плошкой. Я достал золотой и поставил его на Агу. Скоморох сделал круглые глаза и вернул мне монету, попросив обождать. Я пожал плечами. Аршак разъяснил мне затруднение скомороха – в случае победы Аги, мне должны были выплатить сто золотых. А это огромная сумма. Можно на год десяток опытных варягов нанять вместе с драккаром.
Ко мне подошел второй скоморох, подавший знак пока Карабасу не начинать поединок.
– Меня зовут Гриня, – он поклонился, – А уважаемый господин так уверен в победе местного воина?
– Конечно, – я ухмыльнулся.
Скоморох Гриня переглянулся с Карабасом и мою ставку приняли. Бой начался. Что тут можно сказать? Наверное, было бы интересно смотреть на то, как эти два титана наносят мощные сокрушительные удары. Было бы интересно смотреть на схватку двух могучих богатырей. А на самом деле, бой был скоротечным. Восточный великан разбежался и прыгнул на Агу. Тот сделал полшага вбок и выверенным и отточенным движением стукнул кулаком по темечку противника, который, не ожидая такой подлости, вырубился и рухнул на помост, словно мешок с картошкой. Вот и весь бой. Пока зрители, разинув рты, смотрели на исход поединка, наш Ага ничтоже сумняшеся подошел к Карабасу и протянул руку ладонью вверх. Карабас на автомате положил золотой ему в руку, разглядывая нашего богатыря, будто диво дивное. Радостный крик победителей ставки разорвал тишину. Народ очнулся. Я, пряча улыбку, подошел к Грине, который, как мне кажется, превратился в истукан.
– Очнись, парень, – не сдержался я от подкола и постучал скомороха по плечу.
– А? Что? Да, конечно, – Гриня замельтешил, и направился к главе труппы.
Тот что-то проворчал ему и ушел. Скоморох растерянно подошел ко мне.
– Что-то не так с моим выигрышем? – поинтересовался я.
– Все так, – скоморох сделал жалобное лицо, – уважаемый господин сообщит мне куда принести золото? Вы же понимаете, что такую сумму я не могу передать вам сейчас.
– Это почему же? У меня силенок хватит донести выигрыш. А если устану, то Ага поможет, – я кивнул на великана за своей спиной.
– Нам нужно время, чтобы собрать деньги, – заискивающе проблеял Гриня.
– Ну, хорошо. Принесешь в детинец города, спросишь Ларса, племянника князя смоленского, – махнул я рукой.
– Благодарю, воин, – кажется, скоморох немного побледнел.
Я развернулся и ушел с рынка.
– Тебя сейчас надули, – прошептала слева Эса.
– С чего ты взяла? – я остановился.
– Ты совсем не понимаешь? Сто золотых – это очень много. Эти мошенники собирают вещички и грезят о том моменте, когда окажутся за стенами города.
Я задумался. У меня и Эсы разное отношение к деньгам. В этом мире я как-то не задумывался о материальных богатствах. Дома, в Хольмграде, я не платил за еду, мне ее приносила служанка отца. На рынке я расплачивался медяками, особых покупок я не совершал. Эстрид сделала верное замечание, я и правда не понимаю ценности денег здесь.
– Эса, я был не прав, – девушка подняла бровь, – нужно будет поймать негодяев и потрясти их мошну.
– Я все сделаю, – воительница развернулась и исчезла.
Мы с Агой и Аршаком направились на часть рынка, где торговали броней и оружием. Захотелось понять их стоимость и качество. Подходя то к одному, то к другому купцу, я все больше разочаровывался. Броня из металла здесь стоила безумно дорого, от двух до тридцати золотых. Топоры стоили от пятидесяти серебрушек до десяти золотых. По крайней мере, мой топорик местный торгаш оценил в десяток золотых монет. В большинстве своем цены на металл кусались, поэтому и товар был такой, который мог купить среднестатистический воин – бронь из крепкой кожи и топор из плохого железа. Чем больше я ходил по торговым рядам, тем больше я убеждался в необходимости перемен.
Сделав пометку в голове о надобности совершения «погрессорства» в области развития металлургии и оружейного дела, мы вернулись в кремль. Я переоделся в повседневную одежду и пошел искать дядю. Хотелось обсудить с ним наим сотни крестьян в Хольмграде. Нужно закрыть вопрос о качественном железе.
Шум во дворе детинца отвлек меня от поисков Радомысла. Я вышел во двор, который заполонили всадники-варяги. Это эсовы дружинники втягивались во внутрь кремля. Сама Эстрид, гарцуя на черном жеребце, вела привязанных к веревке Карабаса и Гриню.
– Поймали возле самых ворот, – спрыгивая с лошади, довольным голосом сообщила девушка, – хотели улизнуть. Главное, своих на торге бросили на произвол судьбы, – сурово добавила она, испепеляя взглядом скомороха и главу труппы.
– Я все отдам, – подал голос Карабас.
– Конечно отдашь, – Эса удивленно фыркнула, – и еще сверху добавишь за мое беспокойство.
– Что же ты, Гриня, обмануть меня вздумал, – спросил я скомороха, игнорируя Барабаса.
– Я не хотел, – он пошевелил связанными руками, – Он сказал, что я сам виноват, – скоморох кивнул в сторону Карабаса, – якобы я принял ставку, мне и отвечать за это.
– Так ты же пошел к нему советоваться, – удивился я.
– Я ему напомнил это, а он заладил про мою вину и все тут, – вздохнул Гриня.
Ясно, тяжелый случай отношения глупого руководителя и старательного подчиненного.
– Где мой выигрыш, Карабас-Барабас? – спросил я главу труппы.
Тот не совсем понял мое обращение и титулование, но промычал что-то нечленораздельное. На что Эса достала один из своих метательных ножей, после чего Карабаса словно подменили, он рассказал не только что, где и сколько хранит, но и назвал цифры, которые скрывал от труппы. Всего у него набралась сумма в размере ста семидесяти золотых. Я так понимаю, что каждый в группе имел некий процент с доходов от выступлений. Утаивание Карабасом реальной суммы дохода снижало зарплату труппы. Гриня после этих известий грозился удушить Барабаса.
– Гриня, – тормознул я скомороха, – сейчас идешь к своим друзьям, приносишь мне мой выигрыш…
– И десяток золота сверху за мое беспокойство, – вставила Эса свои «пять копеек».
– Хорошо, – согласился я, ухмыляясь, – приносишь сто десять золотых, после чего я отпускаю Карабаса и ты с товарищами разбираешься с ним сам.