ада выстроились две команды. За матчем наблюдали воины, почти тридцать тысяч человек. Первые пять рядов посадили на бревна. Следующие пять — сидели на лавках. Остальные — смотрели стоя. Так удалось создать некий аналог арены.
Роль судьи взял на себя Метик.
Хорваты с сербами, привыкшие махать мечами, с трудом управлялись с кожаным мячом. Они больше пинали друг друга по ногам, чем по мячу. Их «пасы» больше напоминали удары боевого молота. Защитники, вместо того чтобы отбирать мяч, пытались сбить с ног соперников подсечками и подножками.
— Эй, ты чего творишь⁈ — возмущался Омуртаг, которого только что свалили на землю, — Это же не борьба!
— А что это по-твоему? Танцы? — огрызался серб, ухмыляясь, — Мы еще и не такое можем!
Вратарь противников, здоровенный серб по имени Милош, явно был щитоносцем, так как сносил любого, кто подбегал к его воротам. Подмигнув Метику, я покачивал головой, запрещая ставить за это пенальти.
Мы с Омуртагом были самыми ловкими. Но особо выделялся один наш легионер, сотник Игорь. Он носился по полю, словно вихрь, обводя сербов и хорватов одного за другим. Его светлые волосы развевались на ветру, а ноги мелькали так быстро, что казалось, будто у него их не две, а четыре.
— Да он колдун! — вопил Владислав, пытаясь догнать Игоря, — не может человек так быстро бегать!
Вскоре Игорь забил первый гол. Он воспользовался ошибкой защитника и ловко отправил мяч между ног удивленного Милоша. Наши войска орали от восторга, а сербы с хорватами начали ругаться между собой, обвиняя друг друга в пропущенном голе.
— Да ты слепой, Милош! — кричал один из хорватов, — Между ног пропустил!
— А ты пас давать научись! — огрызался вратарь.
Игра продолжалась, и вскоре Игорь забил ещё один гол, а затем и Омуртаг отличился, вписав свое имя в историю первого футбольного матча. Хорваты с сербами окончательно пали духом. Их атаки разбивались о стену наших защитников, а попытки отобрать мяч у Игоря заканчивались полным провалом. Я заметил, что из-за высокой дисциплины легионеров, игра в командную игру у них значительно лучше выходит.
Под конец второго тайма один наш защитник снес Владислава в штрафной. Назначили пенальти. Сам Владислав и реализовал его, забив гол. Радость сербов и хорватов было потрясающей. Счет был 3:1 в нашу пользу.
Я даже подумал, что может поддаться и сыграть вничью. Но тут меня обломал Эд, сообщивший о том, что второй тайм закончился и он добавляет еще две минуты к основному времени. Как он считал время — не знаю.
— Все, сдаюсь, — прохрипел Просига, падая на землю, — Пусть забирают эти проклятые земли. У меня уже ноги не ходят.
Владислав, пыхтя и отдуваясь, подошел ко мне.
— Ладно, вы победили, — признал он, — земли ваши. Но учтите, в следующий раз мы вам покажем, как надо в футбол играть!
— Хорошо, Владислав, — Омуртаг рассмеялся, — Мы будем ждать ответной игры. А пока — празднуем победу!
И под стенами Белграда начался пир, на котором вчерашние враги пили вино и ели жареное мясо, обсуждая странную игру под названием «футбол». Даже Владислав, поначалу скептически относившийся к новой забаве, признал, что это было весело.
Я был доволен, как слон. Футбол придумали мы, гардарцы. Метик уже грезил о Лиге Чемпионов. Сидя в зале белградской крепости, до нас доносились звуки игры в футбол. Воины разбились на несколько команд и организовали небольшое соревнование. Омуртаг поставил призом свой золотой кубок. Я боялся, что могут начаться беспорядки, но после того, как одно смутьяна прилюдно высекли, до драк дело не доходило.
С сербом Просигой и хорватом Владиславом мы нашли общий язык. Я расписывал преимущества нахождения Болгарского ханства в царстве Гардарики. Князья кивали и слушали. Подобно зазывале на ярмарке, я выпячивал достоинства и ловко умалчивал о недостатках.
У князей был свой интерес. У каждого был свой путь к становлению независимости. К примеру, князь Сербии Просига совсем недавно получил независимость от Византии. А князь Хорватии Владислав сейчас является данников франков.
На севере их княжеств находится Паннония, которая, в свою очередь, готовилась к войне с франками и имела тесные связи с Болгарским ханством. Это создавало сложную политическую мозаику, в которой каждый шаг мог иметь далеко идущие последствия.
Я, конечно, не упустил возможности упомянуть о Паннонии, намекая на возможные выгоды от союза против вероятного противника. Говорил о мощи Гардарики, о её достижениях в военном ремесле, о порядке и процветании, которые царили в царстве. Князья слушали, кивали, задавали вопросы. В их глазах читалась нерешительность, смешанная с любопытством.
На вопрос о том, куда мы собрали такое войско, я туманно отбрехался. Я пообещал, что через пару месяцев, на обратном пути, мы снова встретимся и тогда уж я похвастаюсь добычей. Князья остались довольны таким ответом. Я решил не доводить информацию о планах по захвату Рима.
На следующий день, распрощавшись с князьями и гостеприимным Белградом, наше войско тронулось в путь. Письмо от Ходота позволило нам считать сроки прибытия в Венецию, где у нас будет следующая остановка.
Венеция — автономное образование, но достаточно зависимо от Византии. Недавно выбранный венецианский дож Джустиниано Партечипацио, по заверениям византийских императоров, доложен был нас встретить и организовать склады снабжения. Из Венеции мы будем очень медленно, но достаточно «громко» идти вглубь итальянского полуострова, чтобы оттянуть на себя римские войска.
Вспомнив императоров, я обратил внимание на Софию, лазутчика Феофила, которая прилежно исполняла функции помощницы лекаря, помогая ему во всех его обыденных делах.
Ветер гнал пыль по дороге, забивая ее в глаза и ноздри. Метик, скачущий рядом со мной, сплюнул пыль, скрипящую на зубах. Эдик со скуки рассказывал моему оруженосцу геополитический расклад местности.
— А Венеция, это где? — спросил Умка у лекаря.
— Этот город, — хмыкнул Эд, — на воде. Домов больше, чем деревьев, а вместо улиц — каналы.
— Враки всё это, не бывает такого, — Умка только головой покачал.
Путь оказался не из легких. Лошади еле ноги волочили, но мы упрямо шли к цели. Через две недели тяжелого пути мы оказались недалеко от цели. А однажды утром, после ледяной ночевки в горах, Умка увидел нечто странное. Солнце играло на чем-то огромном и синем.
— Князь Метик, это что? — спросил он моего товарища.
— А-а, это? — он прищурился, — Это море. И город.
— Город?
— Говорил же, дурень, город на воде, — беззлобно фыркнул Эд.
На берегу мы остановили войско. Все уставились на синюю даль.
— Вон там, за этой водой, Венеция и есть, — указал Метик Умке.
— Город на воде, — прошептал мальчишка, — и как такое возможно?
Увидев очередную точку маршрута, легион воодушевился. Мы сделали небольшой привал для последнего рывка к цели.
Умка, сидя у костра, всё еще не мог прийти в себя от увиденного. Меня умиляло его удивление. Дома, построенные из камня, с узкими окнами и балконами, мосты, перекинутые через каналы, гондольеры, управляющие длинными черными лодками. Это все ждало моего оруженосца. Контраст от привычных ему деревянных изб и пыльных дорог будет особенно ярким.
— Эй, Умка, чего задумался? — Я хлопнул его по плечу, — Не бойся, скоро пойдем город смотреть, диковинок там всяких — видимо-невидимо!
Парень улыбнулся. Страх перед неизвестным отступал, сменяясь любопытством.
В Венеции мы должны были дождаться очередного сообщения от Ходота. При проходе Адриатики он должен был отправить пару быстрых ладей-гонцов, чтобы проинформировать о своем местонахождении. Был расчет на то, что день прихода гонца должен быть днем высадки войск у Рима. Разница была в пару дней в сторону увеличения этого срока.
Пыль, поднятая тысячами ног, висела в воздухе плотной завесой, забиваясь в ноздри и глаза. Венеция, раскинувшаяся на островах посреди лагуны, уже была видна — диковинный город, непохожий ни на один из тех, что гардарцы видели раньше. Дома, тесно прижатые друг к другу, каналы вместо улиц, высокие колокольни церквей. Всё это казалось каким-то нереальным. Мы находились на материковой части.
Из города навстречу войску выехала группа всадников в ярких одеждах.
— Послы от дожа, — пояснил Омуртаг.
Послы, спешившись, низко поклонились.
— Приветствуем вас, доблестные воины севера, — начал один из них на латыни, — дож Венеции рад принять вас в своих владениях. Он предлагает вам разместиться на острове Лидо, где для вашего войска приготовлено все необходимое.
— Где это Лидо? — хмуро поинтересовался болгарин.
— Небольшой остров рядом с Венецией, — пояснил посол, — Там достаточно места для вашего лагеря, есть пресная вода и пастбища для коней.
Мы с Омуртагом переглянулись.
— А почему не в самой Венеции? — спросил болгарский наместник.
— Город наш не приспособлен для размещения такого большого войска, — с поклоном ответил посол, — Но не беспокойтесь, мы позаботимся о вашем удобстве. На Лидо вас ждут обильные запасы продовольствия и вина.
Я, поколебавшись, кивнул. Войско двинулось дальше, следуя за послами. Вскоре показался и сам остров Лидо — длинная песчаная коса, отделяющая лагуну от открытого моря. Венецианцы быстро ретировались.
Я, оглядевшись, почувствовал, как у внутри все холодеет. Никаких деревьев, только редкие кустики, да колючки. Ветра гуляли по острову, поднимая в воздух песок и соленый запах моря.
— И где тут становиться лагерем? — спросил Омуртаг у меня, но я только пожал плечами.
Войско начало разбивать лагерь, но это оказалось нелегкой задачей. Палатки срывало ветром, колья не держались в рыхлом песке. Кони беспокойно ржали, не находя подходящего места для пастбища. Обещанные запасы продовольствия оказались скудными, а воды — и того меньше.
Стемнело. Воины, уставшие и голодные, жались у костров, пытаясь согреться. В темноте слышались ругань и ржание коней. Я, глядя на тлеющие угли, понимал — прибытие в Венецию началось совсем не так, как мы ожидали. Вот только кто в этом виноват? Дож или византийские императоры?