На месте казни Милены, возле городских ворот, я организовал ставку. Все донесения стекались сюда. Я отправил легионеров за телом Милены. Они сняли ее и доставили мне.
Я, с замиранием сердца, подошел к носилкам. Я боялся увидеть лицо своей возлюбленной. Метик откинул покрывало, и я издал крик удивления и облегчения. На носилках лежала не Милена, а молодая римлянка, одетая в ее платье.
— Это не она, — прошептал я, не веря своим глазам.
Ходот, намеренно стоявший спиной к телу, резко развернулся и подбежал к телу. Он упал на колени. Его лицо смотрело на звездное небо. На лице была жуткая улыбка, а на кровавых щеках катились слезы.
Я получил очередной удар под дых. Чувство облегчения затопило разум.
Но зачем Филипп это сделал? Он спровоцировал нас. Он знал, что мы нападем на Рим, если он убьет Милену. Он хотел, чтобы пошли в атаку. Он даже не пожалел какую-то беременную римлянку.
— Но зачем? — спросил Метик, не понимая логики Филиппа.
— Не знаю, — ответил ему Омуртаг, покачав головой, — но я уверен, что у него есть план. И этот план не сулит нам ничего хорошего.
Филипп, оказался куда более хитрым и опасным противником, чем я предполагал. Он не только спровоцировал нас на атаку, но и выиграл время, необходимое ему для осуществления своих планов.
Что же задумал Филипп? И какова будет его следующий шаг?
Холодный рассвет медленно разгонял туман, открывая взгляду картину разрушений и смерти. Я, измученный бессонной ночью и тяжестью событий, сидел у костра, погруженный в мрачные мысли.
— Ларс, — раздался за спиной тихий голос.
Я резко обернулся и вскочил на ноги, не веря своим глазам. Передо мной стояла Эстрид, дочь Улофа, киевская княжна, верная подруга и шпионка, которую я считал погибшей вместе с Радомыслом.
— Эса? — прошептал я, не в силах сдержать волнение, — Но как? Я же думал…
— Я жива, Ларс, — сказала она, улыбаясь сквозь слезы.
Мы крепко обнялись, словно боясь, что это всего лишь сон, который вот-вот рассеется.
— Но как ты выжила? — спросил я, когда первые эмоции улеглись.
— Это долгая история, — ответила Эса, — расскажу потом. Сейчас главное, что я здесь и у меня есть план.
— План? — переспросил я.
— Да, — кивнула Эса, — я проникла в Рим. Извини, не уберегла Радомысла. Его схватили и убили на глазах всего города. Устроили показательную казнь. Я ничего не смогла сделать. Мои лазутчики, Михрютка и тот скоморох, которого мы встретили возле Тамархи, узнали, где держат Милену.
— Где? — спросил я, затаив дыхание.
— В темнице под папским дворцом, — ответила Эса, — но это еще не все. Я узнала, зачем Филипп спровоцировал тебя на атаку.
— Зачем? — спросил я, чувствуя, как его сердце начинает биться чаще.
— Он хочет уничтожить наше войско, — ответила Эса, — он заключил союз с франками. Они должны были напасть на нас с тыла, пока мы штурмуем Рим.
Я похолодел от ужаса. Филипп оказался куда более коварным и опасным, чем он мог предположить. Да и Лотарь хорош. Может потому его письмо и не читали, что они хотели меня облапошить?
— Но почему франки еще не напали? — спросил я.
— Не знаю, — ответила Эса, — но это наша единственная шанс. Мы должны действовать быстро, пока они не появились.
Я кивнул. Я знал, что время играет против на.
— Эса, — сказал я, — ты знаешь, как проникнуть в темницу?
— Да, — ответила она, — я могу провести туда.
— Тогда не будем терять времени, — сказал я, вставая, — мы спасем Милену. И мы уничтожим Филиппа.
В моих глазах вновь загорелся огонь надежды и решимости. Я знал, что это будет самая опасная миссия в моей жизни, но я был готов на все, чтобы спасти свою возлюбленную.
Я развил бурную деятельность. Пока Ага радовался встрече с сестрой, которую он увидел, поднимаясь по лестнице в мою надвратную башню, я отдавал приказы. Омуртаг, Лука и Метик должны были построить фортификационные сооружения, которые позволят отбиться от возможной атаки с тыла. Вся армия должна была войти в город и быть на стенах, захватывая поочередно квартал за кварталом.
Я, Ага, Эса и Ходот пойдем вызволять Милену вместе с небольшим отрядом легионеров. Поймав жалобный взгляд Умки, я разрешил и ему присоединиться к нам.
Мы двигались быстро и бесшумно, стараясь не привлекать внимания стражи. Эса, знакомая с подземными ходами Рима, вела их к темнице под папским дворцом.
Путь был долгим и опасным. Нам приходилось пробираться через узкие туннели, перепрыгивать через подземные реки, обходя стороной обвалы и завалы. Но мы упорно шли вперед.
Наконец, мы выбрались на поверхность в небольшом подвале, который находился прямо под папским дворцом.
— Мы на месте, — прошептала Эса, — темница находится этажом выше.
Яс кивнул.
— Будьте осторожны, — сказала Эса, — стража может быть где угодно.
Мы осторожно поднялись по узкой лестнице и оказались в длинном коридоре, освещенном тусклыми факелами. Вдоль стен стояли железные клетки, в которых томились узники.
— Милена должна быть где-то здесь, — прошептала Эса.
Мы стали обходить клетки одну за другой, вглядываясь в лица узников. Но Милены нигде не было.
— Где же она? — спросил я, начиная нервничать.
— Не знаю, — ответила Эса, — но мы ее найдем.
В этот момент в конце коридора послышались шаги. Я и мои спутники быстро спрятались за одной из клеток. Наш десяток легионеров растекся по углам.
— Что это было? — спросил один из стражников.
— Мне показалось, что я слышал какой-то шум, — ответил другой.
— Наверное, крысы, — сказал первый. — Пойдем дальше.
Стражники прошли мимо, не заметив спрятавшихся гардарцев.
— Нам нужно торопиться, — прошептала Эса, — скоро они вернутся.
Мы продолжили поиски. Наш отряд вышел в круглое помещение, похожее на арену. Стараясь не шуметь, мы пробежали в единственный проход, который был напротив нас. Забежав в него, мы снова попали в коридор с темницами. И наконец, в самом конце коридора, нашли ее. Милена сидела на полу клетки, обхватив голову руками. Ее платье было разорвано, а волосы растрепаны.
— Милена! — воскликнул я, бросаясь к ней.
— Ларс! — воскликнула она, поднимая голову.
Наши глаза встретились, и в этот момент мир вокруг нас перестал существовать. Были только мы вдвоем. Я гладил по голове девушку, пока она всхлипывала и рассказывала какие тяготы ей удалось пережить, как она переживала за сохранность жизни ребенка, наследника гардарского царства.
Эса сноровисто развязывала подругу. Поцеловав потрескавшиеся губы и успокоив девушку, я взял Милену на руки, и мы поспешили выйти из этого подземелья. Удачно проскочив коридор, мои легионеры аккуратно вышли из коридора в круглую комнату, похожую на арену. Под прикрытием воинов наша компания направилась к выходу.
В этот момент произошли две важные вещи. Во-первых, за нашей спиной опустилась массивная плита, отрезавшая нам путь к отступлению, хотя это было лишним, ведь там был вроде тупик. Во-вторых, из единственного выхода повалили римские солдаты, прижимая нас к стене.
Глубоко под папским дворцом, в сырой и мрачной подземной арене, встретились две силы, две культуры, две судьбы. Тусклые факелы отбрасывали зловещие тени на каменные стены, а запах сырости и крови висел в воздухе, густой и удушливый.
Я опустил Милену на пол. Сжав рукояти близнецов, я чувствовал, как холодный камень пола проникает сквозь сапоги, словно сама земля впитывала страх и отчаяние.
Противников было много, слишком много для нас. Человек тридцать только воинов. Возглавляли их четыре человека, большинство из которых мне были знакомы.
Филипп сменил папскую тиару на более практичное одеяние. Шлем, ламеллярная броня, богатый плащ. Хищный взгляд человека, пытавшего меня в болгарской пещере, торжествовал. Он уверенно держа рукоять красиво украшенного меча.
Рогволд с привычной ухмылкой падальщика поглаживал широкую бороду. Другой рукой он перекинул через плечо увесистый боевой топор.
Третий был моим другом. Когда-то. Аршак. Византиец с лицом Алладина. Он единственный выглядел не воином в этой компании. Предатель боялся встретиться со мной взглядом.
Последний был мне не знаком. Это был высокий воин с массивной фигурой. Длинные русые волосы, заплетенные в косы, падали на широкие плечи, а густая борода скрывала большую часть лица, оставляя открытыми лишь пронзительные голубые глаза. Это был типичный викинг, каким я его себе представлял.
— Дочь. Сын. Подойдите ко мне и повинитесь. Я прощу вас, — заговорил викинг.
Это Улоф. Эса перехватила рукояти кинжалов, оскалившись на отца-врага. Ага лишь усмехнулся и покрепче схватил свой двуручник.
— Вам некуда деться, сдавайтесь, — заговорил Филипп.
— Мы выходили живыми из больших передряг, — бросил я, сделав шаг вперед.
— Тогда нам не о чем разговаривать, — пожал плечами глава Триумвирата.
— Ларс, — заговорил Аршак, — сдавайся, прошу.
Мой взгляд встретился с глазами бывшего друга, а ныне злейшего врага. В полумраке подземелья его лицо казалось еще более смуглым. Рядом с ним стоял Рогволд, чьи черты исказила злая усмешка. Да уж хорошую компанию выбрал себе бывший друг.
Гардарцы, немногочисленные, но решительные, стояли плечом к плечу, готовые защищать свою свободу и своих близких до последней капли крови. Эса, сжимая кинжалы, бросала на врагов взгляды, полные ненависти и презрения. Ага, ее брат, сжимал свой топор, его молчание было красноречивее любых слов. Ходот гордо выпрямился, его борода с косичками развевалась на сквозняке, а глаза горели решимостью.
— Убить, — коротко бросил Филипп, делая шаг назад.
Тишину подземелья разорвал боевой клич римлян. Легионеры, закованные в железо, с копьями наперевес, ринулись на гардарцев. Завязалась жестокая схватка. Звон мечей, лязг доспехов, стоны раненых и предсмертные хрипы эхом разносились по подземной арене.
Простые солдаты, пешки в играх правителей, падали один за другим, окрашивая каменный пол своей кровью. Я, словно разъяренный волк, прорубал себе путь сквозь ряды врагов. Эса, меткими бросками, отправляла римлян на встречу с их богами. Ага, немой берсерк, крушил черепа легионеров своим топором. Ходот бился как молодой воин, как настоящий берсерк.