— Заходим в торговый зал, — командую, — На добро даже не смотрим. Не расслабляемся. Друг друга страхуем. Заглядываем во все щели.
Сам захожу первым. Начинаю осмотр. Гребенка рейда проходит весь магазин, но зомбаков больше нет. Неужто второй подряд рейд без особых осложнений? Я ждал подвоха до последнего, но все обошлось. Даже входную парадную дверь проверил. Она оказалась заперта. Вернулся в подсобку и, памятуя прошлый поход в магаз, проверил сортир. Все чисто. Можно выдохнуть и начать загребать добро.
Мои соратники этим уже активно занимаются, разбрелись по магазину по разным отделам в силу собственных предпочтений. Кто-то радостно хапает модные спортивные шмотки и обувь. Кто-то отоваривается в отделе для охотников и рыболовов. Нафига человеку навороченные спиннинги и блесны, и где он тут рыбку ловить собрался, спрашивать, я полагаю, бессмысленно. Ну дорвался человек до предмета своей мечты. Зачем его обламывать.
Сам я направляюсь в отдел туризма. Коли ветхозаветные ватные матрасы у меня Котяра готов был с руками оторвать, что говорить о современных легких и теплых спальных мешках. Гребу их все, сколько есть. Попутно закидываю в инвентарь туристические вспененные резиновые коврики. Спать на мягком хочет каждый.
Супертеплые пуховики и штаны, морозостойкую непромокаемую обувь, в которой можно покорять арктические широты тоже беру. А что? Зима бли-изко! Зачем-то закидываю несколько палаток. Они легкие и в свернутом положении места занимают немного. Дальше начинаю грести все подряд. Вот вы спросите, на кой тебе, Витя, альпинистская система? Не знаю, на кой. Такой вот я «крепкий хозяйственник». Заодно и бухту крепкой нейлоновой веревки закидываю и с десяток альпинистских карабинов. В хозяйстве сгодится
И мангал сгодится… хотел даже хапнуть железную дровяную печь, какие в баню ставят, но уж больно до черта она весит. Со временем, когда мой инвентарь разрастется до размеров грузовика обзаведусь и печью. А что? В мире без электричества без этого никак. Под оконцовец пожалел, что заранее не стребовал с Котяры обещанную за рейд большую ячейку на 50 кг. Но это уже от жадности. Оглядываю напоследок магазином хозяйским взглядом. Добра еще много осталось, придется возвращаться.
— Все ребята, — я хлопаю в ладоши, привлекая внимание, — Хватит над златом чахнуть. Идем на выход.
Глава 14
Чтобы привести рейд в чувство, пришлось приложить немалые усилия. Ребята хапнули адреналин и первую крупную добычу, теперь надо проследить, чтоб на этой пенной эйфорической волне не сотворили глупость. Сделал внушение, что рейд еще не окончен, в безопасное место еще вернуться надо. Вывел их во двор. Там без изменений, и я считаю это своей заслугой. Все, что можно зачистить заранее, надо зачищать.
Нам осталось перейти дорогу. На дороге бродячих зомби нет, если и приперся кто-то в наше отсутствие, спасибо Стрелке, не зря ее дежурить оставили, лук из рук не выпускает. Вон она топчется у калитки, увидела меня, заулыбалась.
— Идем, идем, — поторапливаю соратников, пропуская всех вперед, до калитки всего ничего.
И тут Крысеныш паскудный, что за черт его дернул, не знаю, видимо от избытка чувств, окрысился на сидящего в одной из запертых машин зомбака. Вот чем ему тот зомбак не угодил? Не мешает же? А Крысеныш взял и долбанул по стеклу. Зомбак задергался как припадочный, нажал куда-то, разблокировав замки, открыл дверь и кинулся на Крысеныша.
Крысеныш бросился бежать, и не куда-нибудь, в калитку. Сам он благополучно проскочил, а путь зомбаку, скорее всего, растерявшись от неожиданности, попыталась преградить Стрелка.
— Беги, Стрелка, — заорал я, но было поздно. Зомби вцепился ей в горло.
Когда я подбежал и срубил голову зомбаку, Стрелка была уже мертва. Да как так-то? Ну почему она? Столько уродов топчет эту проклятую землю, но первыми прожорливая земная грязь проглатывает самые чистые души. Я отогнал от Стрелки соратников, что пытались лезть с предложением помощи. Чем тут теперь поможешь? Упокоить ее я и сам могу.
Наверное, я потерял счет времени. После того как отсек Стрелке голову, стоял на коленях, уставившись на то, что от нее осталось: лук, колчан и два матраса… Вот и все ангельское наследство. Меня кто-то звал, тряс за плечо, но я выпал из временного потока. А потом увидел Крысеныша. Двое парней участников рейда притащили его, заломили руки, уронили на колени.
— Я не виноват, — верещал тот, — Я ничего не делал.
Да. Наверное, он не врет. Он ничего и ни для кого за свою жизнь не делал. И теперь считает это достаточным основанием, чтоб его жизнь могла продолжаться, чтоб ее у него не отбирали.
— Что делать с ним? — спрашивает один из держащих Крысеныша парней.
— Его Кот в рейд принимал, — я стряхиваю оцепенение, — Пусть Кот и решает.
Я бы не задумываясь прирезал сейчас засранца, если б это могло хоть что-то изменить. А убивать его из мести не хочу. Он не достоин даже мести. Мне насрать, будет он жить, или сдохнет. Я забрал Стрелкины вещи и пошел в здание универа, на Крысеныша даже не глянул.
Когда я зашел в фойе, на меня смотрели десятки, если не сотни глаз. Кот по-видимому был уже в курсе произошедшего, но ему хватило ума и такта не произнести ни слова. Он молча открыл окно обмена и передал мне обещанную ячейку. А затем еще достал откуда-то бутылку водки и стопку. Придвинул ко мне и указал рукой на столики.
Я только сейчас заметил, что в фойе появились кафешечные круглые пластиковые столы и стулья. Похоже Кот и впрямь решил пободаться с Красавчиком за должность коменданта. Устраивает свою альтернативу общепита. Второй гардероб, что напротив, теперь тоже не пустует. Какие-то ребята под приглядом Котяры тащат в него мангал. Но у меня совсем нет сил об этом сейчас думать.
Я показал Коту два пальца. Тот сообразил и выставил еще одну стопку. Я сгреб бутылку со стопками и пробрел к угловому столику. Одну налил для Стрелки, другую для себя. У нас так принято. На поминках покойнику тоже наливают. Достал одну из дешевых парафиновых свечек, что добыл в спорттоварах, поджег, накапал прямо на пластик плавленого парафина, закрепил свечу.
Прости Стрелка, церковной свечи у меня нет. Да и к чему ангелу сомнительная церковная святость? Вы спросите, любил ли я Стрелку? Как женщину — нет, хоть и спал с ней. И все же сказать, что не любил — вранье. Как можно было не любить такое светлое и легкое существо? Я поначалу посчитал ее «эмансипе», а потом понял, что ошибся. Ее независимый вид — способ хоть как-то прикрыть распахнутую душу.
Я глотал рюмку за рюмкой, не чувствуя даже вкуса водки. Ни малейшего опьянения не чувствовал и подавно. За соседний столик уселась Кукла со смазливой подружкой. Лицо подружки мне не знакомо, зато красивые длинные ноги в дивных босоножках узнал сразу. Вот значит с кем Кукла баловалась в той аудитории. Кукла смотрит на меня вроде как с намеком, будто ждет приглашения. Она совсем что ли души не имеет? Или зажженную свечу на моем столе не видит?
Я отвернулся. Не хочу видеть эту кукольную рожу. Наливаю и пью. Снова наливаю… голова начала тяжелеть от алкоголя, но легче никак не становится. Вдруг кто-то трогает меня за плечо. Я поднимаю голову, чтобы высказать Кукле все, что о ней думаю, но… это не Кукла.
— Вить, извини… если не вовремя, — говорит Алена, и я замираю с рюмкой в руке, все слова, что знал, куда-то рассыпались, ни одного вспомнить не могу.
— Я пойду, пожалуй, — мое молчание Алену смутило, наверно решила, что я просто не хочу с ней разговаривать.
— Подожди… присядешь? — Алена послушно садится на краешек пластикового стула, спина прямая, руки на коленках, — Давай помянем Стрелку. В этом поганом учебном заведении было всего два чистых душой человека. Стрелка и ты. Теперь Стрелки не стало.
Я пододвинул Алене свою стопку, себе достал железную кружку из тех же спорттоваров, плеснул на два пальца, поднял. Алена взяла в руку стопку с водкой, смотрит на нее нерешительно, будто не знает, что с ней нужно делать.
— Ты ее любил? — спрашивает.
Я пожал плечами. Как тут отвечать? Выпил налитую водку одним глотком.
— А разве можно вас не любить? — спрашиваю с усмешкой, видать, я все-таки начал пьянеть.
— И меня? — еле слышно уточняет Алена.
— А то ты не знаешь… Алена, скажи, зачем пришла? Посочувствовать?
Алена все же решилась и опрокинула в себя водку. У нее перехватило дыхание. Закашлялась, кое-как отдышалась.
— Ф-уф. Как ты это пьешь? — и без всякой паузы продолжила, — Стрелка сегодня ко мне подходила.
— Как подходила? Зачем? — я сбит с толку.
— Она сказала, что ты меня любишь, но боишься признаться. И еще… ты думаешь, будто мне безразличен.
Ну и Стрелка… ай да Стрелка… кто после этого посмеет сказать, что она — не посланный с неба ангел? Значит, она на самом деле собиралась поговорить с Аленой… и даже поговорила.
— А разве это не так? — спрашиваю.
— Нет, Вить. С чего ты вообще так решил?
— А что я должен был подумать, когда увидел, как ты с Красавчиком целуешься? — я все-таки вспылил и повысил голос, — Взасос. Вот скажи мне, что?
— Да когда это? — поражается Алена, и я отчетливо вижу, что поражается она искренне.
— После третьей волны, — напоминаю я, хотя уже готов сомневаться в самом себе, — Помнишь, когда одногруппников к стульям скотчем привязывали?
— Ах, — Алена облегченно вздыхает и даже головой качает, будто не в силах поверить, — Вот ты, о чем… после того, как ты меня вылечил, я получила специализацию.
— Как у Куклы что ли? — не удерживаюсь от подначки
— Давай без скабрезностей, а то я обижусь.
— Хорошо. Слушаю.
— Сначала способность — сопротивление ядам, — рассказывает Алена, — Потом система предложила специализацию, связанную с иммунной системой и выработкой антител. Теперь моя кровь и слюна — сами являются вакцинами.
До меня начинает докатывать, что за поцелуй с Красавчиком я принял процесс вакцинации.
— А Красавчика зомби поранил? — спрашиваю.