Сержант послушно сделал обводящее движение рукой.
— Я нашёл то, что искал. Густой лес, чистый, как родник в раю. Полно цветов, безопасная живность, красота неописуемая, только оценить некому.
Бродяга заинтересованно ждал продолжения, Кеира смотрела на него с непонятным пока смешанным выражением. На планете, где почти не осталось мест, не обезображенных катастрофой, частица живой и безопасной природы была поистине даром небес. Только Сэми почему-то снова нахмурился, так, по крайней мере, казалось не уверенному в своей интерпретации его эмоций Сержанту.
— Ты… не поедешь?
— Нет. Хотя, не скрою, очень хочется. Не буду вам двоим мешать. А вот его, пожалуй, возьмите, ему полезно будет, — Сэми слегка кивнул головой в сторону всё такой же неподвижной фигуры.
И тут же вышел из комнаты. Было заметно, что хоть его сутулые плечи в тот раз были не так опущены, как обычно.
Сержант вопросительно глянул на Кеиру, но та лишь пожала плечами.
Вытащить коляску бродяги из узкого люка капсулы оказалось делом нелёгким — Сержант взмок, пока донес её до подножия трапа. Водрузив неподвижное тело на один из его лепестков, он вытер ладони о плащ и глубоко, всей грудью, вдохнул полуденный воздух. Тьма подери, как всё-таки давно он не испытывал подобного чувства свежести и чистоты. Ионный душ не мог подарить его мыслям такого спокойствия.
Единственно — не хватает пения птиц. Это когда ещё только придет, сколько ещё чистить эту планету… Здесь нужна полноценная экспедиция Терраформеров ГИСа, сотни кораблей, тысячи специалистов. Что они тут возятся, в час по чайной ложке.
Сержант скосил глаза на отстранённо-неподвижное лицо бродяги. Всегда безжизненное, сейчас оно налилось тонким румянцем, незаметно оживая под целительным потоком. Казалось, он перестал даже мыслить — от него доносились лишь восторженные эмоциональные всплески. «Наверное, это и есть идеальное счастье, — подумал Сержант,— замереть от восторга и ни о чём не думать». Гость заметил, как грудь калеки стала вздыматься глубже, даже румянец на щеках проявился.
Спасибо, Сержант. Я всё время забываю, каким прекрасным может быть мой мир.
Тот не ответил, только тихонько отошёл от него, старательно почему-то глядя себе под ноги. Неожиданно отчетливо понял — боится. Боится затоптать, разрушив тем самым тончайшую симфонию цветков, травинок, зелёных искорок — неотделимых деталей настоящей музыки жизни. «Научился ценить. Видно, мне действительно удалось здесь вернуть что-то давно утраченное. Есть ещё шанс и на большее. Тебя в этой жизни ещё кое-чему научат заново… не ты, а тебя — как всегда».
Сержант пришёл в себя оттого, что почувствовал, как сжимает Кеиру за плечи, и они оба шепчут какие-то глупости, неразборчивые от торопливых поцелуев клятвы и признания. Галактика, почему нельзя человеку без этого, в любом месте, в любой ситуации, он ищет счастья.
И слава свету, что в этом была и будет его главная цель. Всегда.
Их губы встретились посреди моря цветов, их слова таяли на холодном ещё весеннем ветру, их ладони сцепились, словно опасаясь, что этот ветер оторвет их друг от друга и понесёт, понесёт… Мир закружился вокруг, теряя реальность, всё сужаясь, становясь зыбким воспоминанием на дне бездонного колодца. Только он, она и поцелуй на краю света.
Сержант, кем бы ты ни был, как бы себя не называл, что бы ни делал — ты человек. Ищи уж — коли найдешь, так радуйся, нет — так нет, умереть никогда не поздно. Лишившись вдруг Кеиры, я снова стану другим… и ему, очередному незнакомцу со знакомым лицом, чтобы сгинуть — нужен лишь миг. Уймись, — огрызнулся он сам на себя, и его ладони осторожно коснулись застежек платья Кеиры. Замерли. Вот почему Сэми так поспешил их покинуть. Оставил их одних.
— Милый… — очень-очень тихо.
— Хорошая моя.
Пора забыть обо всём. Проблемы этого мира подождут.
Это был первый настоящий момент их счастья, до сих пор Сержант считал себя не готовым вновь перешагнуть рубеж физической близости. Теперь они оба хотели этого.
Бродяга, отвернись…
Далее рывок, нужно вспомнить, что-то другое, тоже очень важное, неуловимое. Куда делась былая непогрешимая память Избранного, его проклятие и кара небесная. Сейчас бы он всё поменял за тот очаг воспалённой памяти.
…Сержант устало откинулся на спину, давая свежему ветру остудить разгорячённое тело. Трава приятно щекотала бок, солнце в небе было тёплым, облаков почти не было, так что небо представало взгляду огромным голубым диском, растянувшимся на всю вселенную. Мир замер, наконец перестав дрожать в такт бухающему в висках сердцу. Только он и она.
Ласковые пальцы скользнули по груди и замерли. Маленькая ладонь, хрупкая и сильная одновременно. Сержант, приподнявшись, ещё раз жадно как юнец оглядел черты её фигуры. Упорная и порывистая минуту назад, Кеира расслабленно нежилась, кошачьим движением пристраивая голову у него подмышкой. Не упустить ни одной складочки, сохранить этот прекрасный образ навечно. Он коснулся кончиком указательного пальца того места на рёбрах, где заканчивалась округлость груди, осторожно повел в сторону, щекоча её.
— Ты даже не представляешь, до чего ты красивая.
На этот раз её губы стали не настойчивыми, а ласковыми и мягкими.
— Энхуэри-то, спасибо тебе, Сержант, за то, что ты нас сюда привел.
Голос чуть хрипловатый, словно она чувствовала неуместность любых разговоров. Сейчас можно всё понимать без слов.
— Не моя это заслуга, просто ваша планета не настолько мертва, как вам кажется. Она живёт и, нашими общими стараниями, жить будет. И вы не настолько мертвы.
— Ты считаешь, рано или поздно это будет мир, где все счастливы?
— Мне временами кажется, что так и должно быть, но посмотри на меня — разве я похож на человека, который сбежал из Галактики от большого счастья? Всё гораздо сложнее, ен тхани геине, мир и покой будет только там, где люди хотя бы пытаются его найти, а красота вокруг — не более чем просто подспорье. Этот путь предстоит не вашей планете, а вам вместе, ты понимаешь?
— Всё равно спасибо. Среди нас так мало надеющихся людей. Точнее, мы все ещё надеемся на что-то, иначе бы давно пережили бы свои дни Прощания, но это что-то так эфемерно, что нет сил. Ты сильнее нас всех, раз отчётливо видишь эту пропасть, но ещё надеешься её перепрыгнуть.
— Ты тоже сильная. Я чувствую в тебе веру в себя, в меня, в человечество, нет ничего более необходимого в жизни, чем это. Тетсухара сказал: сильный человек — слабый человек, и сила его — в слабости. Так слабые могут стать сильными, если захотят. Хорошо, что ты есть у меня.
Сержант прижался губами к её волосам и с упоением вдохнул их тёплый, пряный, домашний их запах. Остро кольнуло в груди. Кеира словно почувствовала это, тихо-тихо поинтересовавшись:
— Ты настолько одинок в своей Галактике?
Прикрыв глаза, Сержант на секунду задумался, стоит ли заводить то, что в двух словах не перескажешь.
— У меня некогда было много имён. И все эти люди искали пути, но лишь теряли, почти ничего не приобретя… друзей, родной дом, призвание, любовь всей жизни, наконец, сам этот путь. И потому они все ушли, остался лишь Сержант.
Зачем он это говорит, как можно объяснить то, чего сам до сих пор не понимаешь? Тех людей больше нет, а не находить, теряя… вот уж не сюжет для рассказа. Несчастный человек посреди океана судеб, — каково быть осколком былого, волею случая оказавшегося способным лететь вдаль от породившего его вселенского катаклизма.
— Ты сомневаешься, стоит ли мне довериться, — произнесла она, осторожно выпрастываясь. Ее груди слегка колыхнулись, когда она поднялась на локте.
— Этот рассказ мне самому неприятен. В нём нет смысла. Обычно я сам уходил от подобных разговоров, даже сам с собой не всегда находил силы об этом спорить. Считанные люди во всей Галактике знают обо мне хоть немного. Двое погибли в бою, об одной я ничего тольком не знаю, ещё одна стала жертвой слепого случая, только старый грузный инвестигейтор, даже имени которого я не помню, был достаточно умён, чтобы меня хоть в чём-то понять. Ещё есть Учитель… но с ним особая история. Ты первая за многие десятки лет, кто наблюдает меня в такой близи. Я стал скрытен, и неспроста.
— Ты боишься. Хорошее, сильное чувство — бояться за других, что они будут бояться за тебя. Ты считаешь, что я могу не справиться с подобной ношей. Вот уж не могла подумать, что мне подобное кто-нибудь скажет, — Кеира отвернулась, резко дернув головой.
Он погладил её по щеке, взял за зябко поежившиеся плечи и развернул лицом к себе, даже не зная, что сказать.
— Пожалуйста, расскажи мне, как ты стал Сержантом, — попросила жалобным тихим голосом девушка. — Для меня ты все равно останешься самим собой. Таким и никем иным, — губы её слегка дрогнули.
Сержант, пожалуйста, я тоже прошу.
А ведь Альфа в его судьбе появляется отнюдь не впервые. Не исчезнет ли для неё от этих рассказов та искра надежды, что он в них обоих сегодня зародил? Ведь для нынешней Кеиры благодаря ему Внешний Мир — сказка, мечта. А ведь он — обыкновенный, со своими проблемами, горем и… такими же несбыточными мечтами.
— Рэдэрик Иоликс Маохар Ковальский иль Пентарра родился…
В том рассказе было всё: его радость и боль, любовь и снедающая душу ненависть, страхи и видения, демоны и боги его жизни. Он очень старался ничего не упустить. Даже про свою искру. Особенно про неё.
Пока длился рассказ, глаза Кеиры неотрывно тянулись навстречу вновь разгорающемуся пламени. Смотрели внимательно, как никогда раньше.
— В результате этих многолетних скитаний я снова оказался здесь. Чтобы собственным тяжким трудом спасать то, что можно ещё спасти. Грустная история?
— Охо-эни, — прошептала она. — Нет, не так. Знаешь, я сильно недооценивала твои звёзды. Они жестоки, да, но и благосклонны тоже. Мне почему-то кажется, что во Вселенной таким, как ты, уж точно найдется хотя бы единый миг счастья и миг добра.