Поздно только.
И Розочка ему нужна вовсе не для того, чтобы обнять да повиниться… правда, это сказка. Папенька Ниночкин тоже в письмах плакался, до чего тяжко им живется. Маменьку вспоминать повадился, забывши, какими словами про нее говорил, когда живая была.
И про Ниночку.
Он забыл, а вот Ниночка помнит.
– Вы не могли бы… вывести девочку? – взгляд Эльдара сделался до того холоден, что Ниночка поежилась. – В дом мне идти нельзя… к сожалению, ваша старшая весьма негативно настроена по отношению ко мне.
И правильно.
У Калерии на мужиков чутье хорошее. Надо будет ее с Гришкою познакомить, послушать, чего скажет. Вдруг да что-нибудь такое, что разом Ниночкины сомнения разрешит.
Или…
Плюнуть на все? Зачем вообще Ниночке эта вот свадьба? Ради будущей квартиры? Так если подумать, то Ниночке самой много места не нужно, ей и собственной комнатки довольно. Квартира же… хорошо, но настолько ли? И не случится ли, что в этой квартире с мужем да детьми у Ниночки места будет еще меньше, чем в коммуналке?
– Я был бы весьма благодарен, если бы вы устроили нам встречу. Скажем, завтра, – пальцы Эльдара сжали Ниночкину руку. – Насколько я знаю, в сад Розочка не пойдет. Астра же… занята.
Чем?
Правда, вопрос свой Ниночка не озвучила, да и любопытство было вялым, скорее по прошлой памяти, когда до всего-то происходящего Ниночке было дело.
– Любовник у нее новый, – он смотрел в глаза и руку держал. Крепко. Так, что захочешь – не вырвешься.
Любовник?
У дивы?
Это он про мага… Ниночка прикусила губу. Не любовники они. Пока. Маг, конечно, на диву поглядывает, да только та, что ребенок малый, пока прямо не скажешь, не догадается. И вообще, не Ниночкино это дело… или нет?
Или да?
Точно взрослеет, если так думать стала.
– Предложите с Розочкой посидеть. Она не откажется. Она вам доверяет.
Откуда такие познания?
– А потом выведите девочку на улицу. Я буду ждать.
Ниночка хотела отказаться.
Она ведь не дура, чужих детей красть. Да только ей не позволили. Палец Эльдара прижался к Ниночкиным губам.
– Вы ведь красивая девушка. Умная, я полагаю. И понимаете, что в этой жизни заботиться надо о себе. Откажетесь? Ваше право, но тогда… жизнь – штука сложная.
От пальца пахло болезнью. И прикосновение это было в высшей степени неприятным.
– Никогда не знаешь, как она повернется. И может случиться так, что и сильной умной девушке понадобится друг… хороший друг, способный решить многие проблемы… скажем, жилищную. Это не так и сложно…
Палец он убрал.
– Хороший друг лучше, чем хороший враг, который точно также жизнь способен осложнить. Скажем, выдать запрет на использование силы. Или работу с зельями. Или еще что-нибудь… фантазия у людей порой богатая.
– Я… – Ниночка сделала шаг назад. – Подумаю.
– Подумай. Ведьмы всегда отличались умом.
И ум этот подсказывал, что связываться с подобным мерзавцем не стоит.
– Кто она тебе? Просто соседка. Дива… вы ведь не дружите, верно? Она не умеет дружить. Гордая. Заносчивая. Слишком неудобная, чтобы надолго задержаться среди людей. Рано или поздно, но ее не станет. А вот ты… ты готова разрушить свою жизнь из-за какой-то там… соседки?
– Я подумаю, – жестче ответила Ниночка и руки сжала.
– Конечно. Я буду ждать. Завтра.
С-скотина… какие же они все… и Гришка не лучше. Вчера, когда мамаша его причитать начала, только потупился и взгляд отвел. Промолчал и когда Ниночку обозвали развратною особой, сделал вид, будто не слышит. Только слышал распрекрасно, уши-то покраснели.
И этот.
– Пальто верни, будь добра, – уже совсем иным тоном произнес Эльдар.
– Конечно.
Пальто Ниночка вернула.
А с ним одно проклятье, простенькое, такое, на которое и ее малых сил хватило. Точнее взяло вот и хватило, потому как до нынешнего вечера проклятья у нее не выходили. Злость помогла? Обида? Не на этого вот, но на всех мужчин разом.
Сволочи.
Домой она вернулась, с трудом удержавшись, чтобы дверью не хлопнуть. Вдохнула такой родной, такой знакомый запах коммунальной квартиры и поняла, что не будет у нее и свадьбы.
И… пускай.
Колечко вот только с пальца слезать не желало. Намертво село.
– Масло возьми, – сказала Калерия. – Что за ночь сегодня такая…
– Полнолуние скоро, – Ниночка перестала колечко дергать. – А что…
– Да так… то Эвелинка сорвалась, то ты теперь… Владка плачет, Викушка мрачная… дети вот приснули, так что ты не шуми, ладно?
– Не буду, – Ниночка потерла руку. – У меня настойка есть, малиновая, с мятою. Сама делала. Будешь?
Калерия закуталась в байковый халат и сказала:
– Буду. Девочки тоже не откажутся.
– А твой…
– Тоже спит, с детьми… сам как ребенок, – и улыбнулась так ласково и светло, что Ниночке стало одновременно и больно, и завидно, и… может, не все так плохо с мужиками, если Калерия улыбается?
Просто надо погодить.
И успокоиться.
Выпить опять же… немного. Настоечка и вправду хороша. А у Виктории колбаса нашлась, сушеная, домашняя. Владимира достала сыр, Эвелина, чьи глаза были подозрительно красны, принесла банку икры. А Калерия – персики в собственном соку.
– У нас давали, – пояснила она, вдруг смутившись. – По банке на руки… и не всем.
Это понятно, что не всем. На всех, небось, персиков не хватит.
Ниночка наполнила хрустальные рюмки.
– За нас, – сказала она. – За женщин…
Возражать не стали.
А настоечка и вправду получилась преотменнейшая.
Глава 11
Астра смотрела на человека, которого, сугубо теоретически, должна была бы опасаться. Или даже бояться, потому как в воле этого человека было Астру уничтожить.
Запереть в подвале.
И расстрелять.
О чем она только думала…
– Рад знакомству, – сказал человек, с некоторой неуклюжей поспешностью выбираясь из-за стола. Стол был большим, просто-таки огромным. А человек маленьким. – Несказанно рад… Святослав…
– Казимир Витольдович, – представил Святослав человека. – Астра…
– Просто Астра.
Ей не хотелось, чтобы имя ее отца произносили здесь.
– Астра… вы… извините, что вот так… и, пожалуй, нам, конечно, следовало бы познакомиться давно, но вот… как-то… неожиданно, да…
И взглядом Святослава одарил пренепонятным.
– Вы присаживайтесь, присаживайтесь… я сейчас распоряжусь, чтобы чаю принесли. Извините, время позднее, буфет закрыт, но… уж не побрезгуйте, чем найдется.
Кабинет был…
Обыкновенен, пожалуй. Астра своего любопытства не прятала, но она и сама не знала, что ожидала увидеть здесь. Шкаф со стеклянными дверцами? Папки в этом шкафу? Папки выглядят точь-в-точь, как те, что стоят в кабинете Антона Львовича, да и шкаф похож.
Знамя на стене.
Массивный герб. Стол. И… не может быть, чтобы все было настолько обыкновенно.
Она опустилась на край стула и потрогала этот самый стул, убеждаясь, что и в нем-то нет ничего особенного, разве что лак облезший, но это со стульями часто случается. И скрипят они.
И…
Казимир Витольдович вышел, чтобы вернуться с плетеною соломенной корзинкой, наполненной доверху сушками, баранками и пряниками.
– Угощайтесь, – корзинку он поставил перед Астрою. – А чай скоро будет… и хорошо, пожалуй, что вы заглянули, а то я еще бы долго искал способ… побеседовать.
– Это сложно? – Астра принюхалась.
И пахло в кабинете бумагами, а еще пылью, что имеет обыкновение среди этих самых бумаг заводиться, самую малость – человеком с его слабостями: коньяком, сигаретами и одеколоном, запах которого призван был эти самые слабости скрывать.
– Когда как. В вашем случае… нам бы меньше всего хотелось стать причиной… вашего беспокойства.
Наверное, вежливо было бы сказать, что ее совсем даже не побеспокоили бы, но Астра промолчала.
– Однако нынешняя ситуация… гм… вам стоило сразу обратиться к Святославу.
Астра осторожно взяла сушку. Не потому, что была голодна, но человек жующий избавлен от необходимости отвечать.
– И он нашел бы способ избавить вас от досужего внимания.
– Чьего?
– Вашего… бывшего… позвольте, сказать, жениха, – Казимир Витольдович вернулся за стол, и кажется, только отделенный от Астры этим самым столом, он чувствовал себя в безопасности.
Астра прислушалась.
И удивилась.
Это ей нужно бояться, а не наоборот!
– Я понимаю, что ваше прошлое оставляет вам… изрядно сомнений… да и в целом репутация у нас не сказать, чтобы способствующая взаимопониманию…
– Я вас не понимаю, – честно призналась Астра и сунула сушку за щеку.
– Ваш звонок… и вся эта глупая затея вашего жениха. Боюсь, наши отношения с дивным народом и без того сложны до крайности, чтобы вообще имело место какое-то взаимное доверие… и я не снимаю вины с организации…
Он вздохнул.
– Мы получили ультиматум. Сегодня. Пока… этот проект существует хотя бы в проекте, уж простите за тавтологию, но… пока он существует, пока люди, причастные к его созданию, находятся на своих местах, дивы не станут лечить.
Астра застыла.
Сердце ее ухнуло куда-то в пятки.
– Сегодня… не состоялось несколько крайне важных операций. И те, кому они должны были быть сделаны, крайне недовольны. Нет, нет, не вами, вам совершенно не о чем волноваться! Простите, видите… мне сложно разговаривать на подобные темы. Святослав…
Астре сунули стакан с водой.
– Вас никто не винит. Вы защищались, как умели. И не только вы, но весь народ… среди старших многие помнят, каково это, жить в ссылке. И… нам сказали, что дивы готовы уйти. Совсем уйти. Но мы не готовы к тому, чтобы дивы ушли, – Казимир Витольдович почти перестал запинаться. – А потому хочу вас уверить, что уже сейчас начато разбирательство о том, кому… подобная ересь вообще в голову пришла.
– Эльдару.
Она знала это совершенно точно.
Его идеальный план, который не только поможет ему подняться по карьерной лестнице, ведь не в одной карьере же дело,