– Дмитрий Михайлович! – выглянул на стук калитки Володя Баландин, – ну где же вы ходите? Самовар поспел, давайте пока чайку попьем, а там и остальные подъедут.
Чаепитие растянулось на три часа – одних сестер и братьев, родных и названных, восемь человек, а еще мужья и жены, давно взрослые дети, всего человек тридцать. И столько же молодой поросли. И вся эта толпа приходила и уходила, наливала чай, пила, спорила, тырила варенье, утаскивало чашку с печенькой на скамейку… Голова кругом, но как же замечательно!
– Хорошо, Соня, что ты из своей Сибири наконец-то выбралась.
– Не выбралась, послезавтра обратно.
– Погоди, ты же сама говорила, что Саяногорскую ГЭС закончили и тебе там больше работы нет?
– Саяногорскую закончили, Зейскую начинаем.
Сонька единственная из нас подалась по стопам отца – в строители. Неудивительно, уже с начала двадцатых в стране строили много, но очень постепенно. Еще отец требовал не хвататься сразу за сверхпроекты, а год от года понемногу наращивать масштаб. Поначалу эти советы соблюдали, а вот потом, где-то с середины тридцатых поперло – закладывали целые города и новые отрасли промышленности, даешь самое-самое, чтоб весь мир ахнул! Обожглись пару раз, куда без этого. Но сейчас, оглядываясь назад, видно, что все не зря. Магнитка, Кузбасс, Северная и Амурская магистрали, Красноярский комплекс. Да, сейчас-то мы ого-го, смотрел на привезенные сестрой фотографии – колоссальную плотину в Саяногорске отгрохали! Да на Енисее, наверное, иначе и нельзя. Или вон, в Дагестане перекрыли ущелье – плотина в 250 метров!
– Деда Митя, расскажи про Аргентину! – напрыгнуло на меня мелкое человечество во главе с Дмитрием Скамовым-младшим. Детей от пяти до пятнадцати лет с друзьями собралось как бы не полсотни, и не будь рядом ивановской и жекулинской дач, неизвестно бы как поместились. Даже сейчас приходится кое-кому стелить в беседках во дворе. Впрочем, молодняку это только в радость – можно по ночам страшилки рассказывать и в набеги на соседей ходить, Корней Иванович от «скамовских хулиганов» аж стонет…
– Про какую такую Аргентину?
– Ну… где ты в пампасах воевал?
– Митя, да ты что, ты на меня посмотри, какой из меня вояка? Вот в Испании я бывал, и в Китае тоже, хочешь, про них расскажу?
Мальчишки погрустнели – чего там интересного в Испании, собирай чемодан да езжай, реактивные «Дуксы» СовАэро три раза в неделю летают до Мадрида, и по два раза – до Барселоны и Малаги. Не хочешь в Испанию – езжай в Италию или Палестину, там тоже тепло. Или вот новая мода у молодых, автостопом путешествовать, есть уже герои, что от Лиссабона до Владивостока прокатились. Почитай, весь мир открыт, в страны Союза Советов даже загранпаспорта не нужно. А во всю Африку, почти всю Азию и часть Латинской Америки не нужна виза. Вот с Англией, Японией и США да, так просто не поедешь.
Китай, конечно, повеселей, поэкзотичнее, но вон Ян Янович Зюмин, муж Нади Жекулиной – натуральный китаец, да еще знаток всяких тайных тибетских практик, куда там деду Мите… Но все-таки интересно, какая сволочь про Аргентину растрепала. Неужели Григулевич, он с неделю назад приезжал? Нет, Юзек парень дисциплинированный, конспирацию знает и зря бы не ляпнул.
Митя – мой единственный внук. А Мишка – единственный сын, так вот вышло, расстались мы с Ольгой в двадцать пятом. Да и то, как раз тогда мои бесконечные командировки и начались, какая уж тут семейная жизнь… Развелась и ушла к Мише Левандовскому, да тоже все не слава богу – погиб генерал Левандовский в Испании, в тридцать пятом. Так и остались мы, я разведенным, она вдовой. Видимся, конечно, но – чужие. Я так думаю, что такая бешеная любовь, как у нас случилась, долго не живет, а в ровные отношения перевести не получилось. Впрочем, чего тут ныть, хотел семейного счастья – послал бы Совинтерн с его командировками, звал меня тогда академик Ипатьев полимерами заниматься…
Сидел бы дома, в окружении врачей – Наташи и Ольги. Машка тоже вон, на медика выучилась, медсестра. Впрочем, она по свету помоталась едва ли не больше меня, знаменитый 11-й Отдельный отряд экстренно-полевой медицины. И подозреваю, наши врачи сделали для Советов столько, что вровень с оперативниками Совинтерна, если не выше. Как где катастрофа – там наши. Да и врачебные пункты по всему миру. Сперва на себе натренировались – в Средней Азии, Персии, Маньчжурии, – задавили эпидемии, систему поголовных прививок внедрили, диспансеризации эти. Детская смертность упала, продолжительность жизни выросла, сейчас на территории бывшей Российской империи двести девяносто миллионов человек живет, вдвое больше чем при царе-батюшке. Он, кстати, вполне себе до тридцатых годов дожил в Дании, под конец даже говорить начал. Правильно его обменяли – там вокруг него такое кубло монархистов собралось, любо-дорого, грызлись насмерть. Не без нашей помощи, конечно, подкидывали им яблочки раздора, чтобы они своими делами занимались, а в наши не лезли. А сейчас Дания медленно, но верно идет к вхождению в Союз Советов. Да и куда деваться? В Скандинавии социал-демократы доминировали давно, а в последние годы и советские партии поперли, так что ждем датчан и всяких там прочих шведов, как Маяковский писал. Мирно, постепенно, привязывая экономически – где они еще для своих «саабов» и «филипсов» такой рынок найдут?
Не везде так получалось, особенно поначалу. Виталик Жекулин с тех попыток полную грудь орденов заработал. В Китае воевал, в Испании воевал, с греками тоже воевал… Греки, конечно, умники еще те – разгромили беспортошную армию Кемаля и решили, что им все можно, а в особенности Константинополь. Ух, какие зарубы в Оккупационном совете Международной зоны были! Как греки в Лиге Наций Фессалию требовали – вынь да положь, и немедленно! Хотя это идея англичан, уж я-то знаю, им наше присутствие в Проливах нахрен не сдалось, вот и пытались по-всякому выдавить. Поначалу, конечно, тяжело было – мы с итальянцами против англичан, французов, греков, югославов и бельгийцев. Но мало-помалу и Югославия советизировалась, и во Франции Народный фронт победил, и бельгийцы как-то после этого подзатихли. Да и мы тоже заявили – не вопрос, уйдем, сдались нам эти проливы. Вот только все вооружение оставим туркам, чтобы зря не таскать. Вот англичане и взвились, и греков науськали, чтобы те, по старой памяти, турков еще разок вздрючили и к международной зоне подошли напрямую, только с востока. Пришлось за турок впрягаться, заодно всю непримиримую оппозицию из Средней Азии к Энверу сплавили – воевать под зеленым знаменем халифа. Ну и советников подкинули, вроде Витали. Вот он и развернулся, даром что в генералы не пошел. Зато спроси любого осназовца, кто таков полковник Жекулин – все знают.
– Митя, ты чего тут один? – подошла и проявила заботу Надя Зюмина. – Пойдем к нам.
– Спасибо, Надюш, я пока тут, в тенечке. Хочешь – садись рядом, расскажи, как там твоя реформа.
– Ну как… со скрипом. Прямо как ликбез.
Ликбез завершили только к тридцатому году. Почти полная функциональная грамотность всего населения, добрых полсотни новых институтов и университетов, лаборатории, целые исследовательские центры. Были у меня тогда сомнения, не вернутся ли в химию, да посмотрел – молодежь, что в двадцатом на рабфаки пришла, сама учит, новое поколение зубастое и цепкое, куда я против них со швейцарским еще багажом, это, почитай, все заново учить надо. А этих гоняли дай боже! Помню, Сонька рассказывала, сдавала задание по теоретической механике самому Ивану Всеволодовичу Мещерскому, князю, между прочим. И он работу просмотрел, проверил и вернул – «Исправляйте, у вас ошибка». Соня по новой пересчитала – все верно, приносит опять, тот опять ее с теми же словами отправляет. Только с третьего раза, в слезах уже, нашла – запятую пропустила! Зато теперь ведущий специалист «Гидропроекта», известный инженер-гидротехник, тоже по всему миру поездила, консультировала.
– Что мешает?
– Боятся неравенства. Нельзя, дескать, выделять. А дети-то все разные, одни лучше с гуманитарными предметами, другие с техническими, у третьих абстрактное мышление развито, – начала заводиться сестра. – А их всех по единой программе, под одну гребенку. Но ничего, мы этих ретроградов дожмем! За нас вон, вся наука.
Она кивнула в сторону Семена Иванова, будущего нобелевского лауреата. Ну или нет, не знаю, как там в теоретической физике с очередностью. Семка у самого Альберта Германовича учился, сейчас у Капицы работает, в Физическом институте, доктор наук и до кучи книжки популярные для детей пишет. И очень Надю поддерживает, кивая на результаты Физтеха, института, что создали лет двадцать тому – так и школы надо специализированные, чтобы качественных специалистов готовить. Кстати, старший брат его, Ваня, капитан-полярник, тоже для детей три книжки написал. Первая вообще ураган была – целыми классами срывались Арктику осваивать, Норильск строить, Севморпуть обустраивать. Тоже примета времени: родители, Иван да Аглая – проще некуда, а дети писатели.
Подошел Пашка, младший из Жекулиных и увел Надю. Вот, кстати, на кого типовые программы обучения рассчитаны – в школе был балбес-балбесом, пошел на завод, там, в коллективе, остепенился, сейчас станочник из первых на Москве. Его наши уговаривали пойти учится, да он только смеялся – я, говорит, рабочий человек, хозяин страны! Действительно, хозяин – делегат районного Совета. Единственный из клана, кто хоть краешком по государственной стезе пошел, хотя казалось бы, при таком основателе клана…
Похороны отца и прочий траур я провел как в тумане.
Бесконечный поток людей через зал Дома Советов, непрерывные речи, знакомые лица на трибуне, из которых почему-то запомнился дядя Вася Баландин, вздымавший кверху большие крестьянские руки.
Наташа и зареванные сестры в черном, соболезнования от официальных делегаций – поляков, финнов, немцев, всех, кто успел доехать. Профсоюзы и кооператоры, военные и медики, путейцы, строители, газетчики, профессура…